Исполнилось 65 лет с момента начала Нюрнбергского процесса. Перед судом предстали 24 высших нацистских руководителя. Было изучено свыше 300 документов, опрошено 116 свидетелей. Процесс завершился спустя 11 месяцев. Но для немецких семей Хаберт и Райнарц он словно начался заново. Лишь недавно узнав семейную тайну о деде–нацисте, двое братьев и сестер (у самих уже внуки) решают, что делать с состоянием, которое вскоре должно им достаться, и как жить дальше...
Речь не только о деньгах и недвижимости, нажитых в том числе и рабским трудом узников концлагерей. Речь о том, как свыкнуться с мыслью, что твой дед (инженер–строитель) во время Второй мировой, оказывается, не переправы через реки строил, а — концлагеря, в том числе в Прибалтике… Как принять такое и объяснить своим детям, внукам и, наконец, самим себе?
Недавно в Юрмале мы встретились с внуками деда–нациста, в доме писателя Леонида Коваля, который более полувека занимается историей Холокоста. Впервые в его доме звучала немецкая речь. Ведь в родном Бобруйске, откуда бежала его семья, нацисты уничтожили всех его родственников, одноклассников, их родителей, стариков и детей… Тогда немецкий говор в доме означал лишь одно — смерть. Поэтому нынешняя встреча стала потрясением и для известного писателя, и для его гостей из Германии, специально заехавших к нему из поездки в Эстонию, где они искали следы преступлений своего деда. Непохожие на богатых наследников, несколько растерянные, они словно пытались соединить разорванные 65 лет назад нити…
Письмо из Кёльна
Балтийская часть этой истории началась с письма Леониду Ковалю от некого Михаэля Хаберта из Кельна. Не владеющий немецким, писатель вполне мог не обратить внимания на очередное послание, пришедшее на его электронный адрес. Но его остановили снимки человека в нацистской форме, приложенные к письму.
Переводчика искать долго не пришлось — сын друзей Роман Вульфсон уже 20 лет живет в Германии и прекрасно владеет немецким. Он не только перевел письмо, но и познакомился с внуками, желающими узнать правду о деде. Роман выступил в роли переводчика и в Юрмале, во время нашей встречи. А еще он предложил своему двоюродному брату — студенту Латвийской академии культуры Юрию Скоробогатову снять фильм об этой истории. Юрий, занимающийся кинодокументалистикой уже несколько лет, охотно подключился к делу, побывав и в Германии, и в поездке в Эстонии вместе с героями будущей ленты. Немцы согласились на съемки, понимая, что открывающаяся правда очень нужна не только им, но и их соотечественникам, предпочитающим не ворошить прошлое…
— Когда внуки поняли, кем на самом деле был их дед, и что следы ведут в том числе в Эстонию, они узнали от главного редактора германской еврейской газеты Михаила Гольдберга о Ковале, который собирает свидетельства уничтожения евреев в годы Второй мировой войны, — рассказывает Роман. — Поэтому один из братьев и написал Ковалю письмо. А Коваль помог им найти людей в Эстонии, с которыми в том числе встречались внуки…
Вот перевод того самого письма:
"По документам, мой дед Walter William Franz Alexander Schultz работал инженером в компании Holzmann в лагере Klooga (Эстония). Еврейское руководство компании Holzmann было смещено и на его место пришли национал–социалисты, которые через организацию Todd (была организация TODT — от имени Фрица Тодта, рейхсминистра вооружений. — Корр.)организовывали строительство концлагерей. Мой дед Шульц погиб на корабле Wilhelm Gustloff при подходе советской армии. Нам удалось установить, что на этом корабле Шульц получил привилегированное место, которое мог получить только высокопоставленный член нацистской партии. Есть подозрение, что Вальтер Шульц играл в партии национал–социалистов, а также в концлагере Klooga и, возможно, в соседних лагерях особую, ведущую роль. Нам, внукам — мне, брату и двум сестрам, — необходимо выяснить, принимал ли Шульц участие в бойне в лесах Klooga 19 сентября 1944 года. Имеются фотографии нашего деда, где у него на форме написано Todd. Кроме Эстонии, дед находился также в таких местах (концлагерях. — Ред.), как Sangeorgiu de Padure в Румынии и в Kurzelrack в Польше.
Посылаю вам несколько фотографий деда — в форме и без нее, а также с пляжа, где изображены коллеги Шульца, которые также работали в компании Holzmann и Todd. Их фамилии FOrsterling и Theo Zapf.
Нам необходимо найти как можно больше документов, связанных со службой деда, а самое главное — найти очевидцев, которые могут узнать Шульца. С этой целью мы намерены посетить Эстонию, а затем встретиться с Вами, уважаемый г–н Коваль.
Нам было нелегко решиться на этот поиск. Дело в том, что наш дед оставил нашей семье солидное наследство, но мы не станем им пользоваться, пока не установим правду о его службе в Эстонии и его пути как члена национал–социалистической партии. Если мы убедимся, что средства деда добыты преступным путем, то мы ими распорядимся так, как нам подсказывает наша совесть.
С искренним уважением Michael Habert".
Пепел Клоога
Интересно, что основанная еще в 1849 году фирма "Филипп Хольцманн", в которой работал Вальтер ШУЛЬЦ во время войны, до своего банкротства в 2002–м была одним из известных в мире концернов. Строила многие объекты и в России. В частности, целые городки для выводимых из Германии советских воинских частей, больничный комплекс имени Вишневского в Подмосковье. А в самой Германии — здание национального банка страны, мосты, порты…
Поэтому за пару лет до ее бесславного краха, когда под угрозой оказались десятки тысяч рабочих мест, концерн пытался спасти даже канцлер ФРГ Герхард Шредер. Несмотря на поднявшийся скандал в еврозоне, ему удалось настоять на использовании госсредств для спасения частной компании. Но фиаско было запрограммировано еще за колючими проволоками Кауферинга (филиала Дахау), Клоога и множества других лагерей смерти.
"Хольцманн" имел госзаказ от организации "Тодд" на строительство концлагерей — его доля на этом "рынке" составляла 20%! Та же Прибалтика была превращена практически в один большой концлагерь, куда для уничтожения свозили евреев со всей Европы. Как подчеркивали сами немцы, психологический климат для этого здесь был подходящим. Ведь большинство "своих евреев" местные зондеркоманды постарались уничтожить уже к весне 1942–го.
Вот и Клоога охранял свой эстонский полицейский батальон, зверствуя наравне с эсэсовцами. Не потому ли эстонские историки теперь предпочитают стыдливо называть его "трудовым лагерем"? Точно так же, как латышские — концлагерь Саласпилс, в котором узниками были объедены все березы на высоту человеческого роста, а у детей выкачивали кровь для раненых офицеров вермахта?
Саласпилс с Клоога был связан еще и тем, что отсюда на работы (цементный и бетонный заводы, лесопилка, каменоломня, торфяные разработки) и уничтожение отправлялись партии евреев.
Всего за год существования в относительно небольшом концлагере, рассчитанном на 2 тысячи заключенных, были умерщвлены почти 20 тысяч человек — евреев, поляков, русских… И лишь за один день 19 сентября 1944 года из–за быстрого наступления советских войск здесь уничтожили более 2 тысяч евреев, свезенных сюда незадолго до этого из Литвы. Делали это в такой спешке, что красноармейцы и иностранные фотокорреспонденты, прибывшие в Таллин, застали здесь еще дымившиеся огромные штабеля бревен вперемешку с полуобгоревшими трупами.
Только 80 узникам в суматохе удалось спрятаться на чердаках бараков, заваленных телами расстрелянных. Так концлагерь Клоога стал первым местом в мире, с которого началась документальная история Холокоста…
А до войны Клоога–Аэдлин (Клоога — Город–сад, как его называли по–эстонски) был любимым дачным местечком жителей Таллина. Всего в 38 километрах от эстонской столицы.
Железнодорожная ветка ведет в живописные места с уединенным пляжем, грибными лесами и озером Клоога. В советское время здесь находилась воинская часть, сейчас — полигон НАТО. Только до сих пор в окрестностях "города–ада" можно наткнуться на человеческие кости. А еще, как рассказывают старожилы, весной 1944–го на тонкий лед озера загоняли заключенных. Они проваливались сотнями, а их, чтобы не всплыли, заваливали рядами бревен.
Работами заключенных руководили немцы–военнослужащие из организации "Тодд". Они носили военную форму с особыми трафаретами на погонах и петлицах и красные повязки на рукаве со знаком свастики на белом фоне. Отличались особой жестокостью, пользуясь неограниченной властью над узниками…
Чтобы найти доказательства возможных преступлений деда, его внуки и собрались вместе из разных городов Германии и Швейцарии и в конце октября поехали в Эстонию. В Таллин, в архивы, на место концлагеря Клоога, который возводил и где в числе других руководил трудом заключенных их дед — Вальтер Шульц.
Символично, что родился будущий концлагерных дел мастер в Кельне, в тот же день, что и фюрер, только на 15 лет позже, в 1904 году. А погиб — в 1945–м, 30 января, спасаясь из Готенхафена (польской Гдыни) на корабле "Вильгельм Густлофф". Еще одно совпадение — именно в этот день в 1933 году Адольф Гитлер стал канцлером…
Вряд ли об этой дате знал легендарный подводник Александр Маринеско, торпедировавший учебную базу подводного флота Третьего рейха. Как и то, кого именно перевозил в тот раз бывший круизный лайнер. Тогда погибли почти 10 тысяч человек. И не только готовые экипажи подводных лодок, но и немецкие беженцы с детьми, которых взяли на корабль, несмотря на то, что он вмещал всего 1 500 пассажиров. Поэтому люди сидели даже в проходах. А Шульц еще с одним военным на пару занимали целую каюту!
Письмо из 1945 года
— О деде в семье предпочитали не говорить, мы чувствовали, что с этим связана какая–то тайна, — рассказывает учитель религии Анетте Хаберт из Мюнхена. — Пока мы не упросили нашу 80–летнюю маму рассказать побольше. Тогда она показала письмо офицера, который занимал с дедом каюту на "Густлоффе". Письмо было адресовано нашей бабушке. Пришло оно примерно через полгода после гибели судна. Но мама с письмом ознакомилась только два года назад. Вместе с нами. Прежде она боялась его открывать, желая сохранить ту картину о своем отце, которая у нее была. В принципе, в письме спасшегося сослуживца ничего особенного и не было. Он пишет, что когда корабль был торпедирован, они все побежали наверх, на палубу, чтобы спастись. Но дедушка сказал, что должен вернуться, потому что забыл какие–то документы. После этого его никто не видел.
Но нас удивило даже не это письмо, доказывавшее, что дедушка был важным чином. А то, которое он отослал своей семье в декабре 1944 года. В нем он пишет, что верит в победу Германии, что перелом произойдет в начале 1945 года. Мы были поражены тем, что в конце 1944–го, когда исход войны был уже ясен, дед с такой уверенностью писал, что Германия победит…
В детстве мы никогда не играли даже в ковбоев, у нас не было никаких игрушек, связанных с военной темой. А тут война так вошла в нашу жизнь. Мы узнали другую правду про деда. Это такой вызов для всех нас: как мы с этим новым знанием будем жить, как воспримем новый образ дедушки? Мои дети обрадовались, когда узнали, что мы едем в Эстонию и Латвию. Для них это тоже весомое облегчение. Моя дочь сказала: спасибо, что вы для нас это делаете!
— Мы с детства были знакомы с фотографиями деда в военной форме, но не задумывались о том, что за этим стоит. Даже глядя на снимок, где дед с железным крестом на кителе, — говорит Андреас Хаберт, учитель по классу флейты (преподает в том числе и инвалидам) в музыкальной школе горного швейцарского городка Гларус — столицы одноименного немецкоязычного кантона. — Мы всегда исходили из того, что дед не был на фронте. А сейчас, когда побывали в Эстонии, местный историк сказал, что такую ленту на кителе имели право носить только те, кто участвовал в боевых действиях.
Как говорят эстонские историки, скорее всего, дедушка не участвовал в расстрелах в Клоога. Но в курсе происходящего, по–видимому, был. Потому что приехал домой, в Германию, в отпуск из Эстонии лишь в конце сентября 1944 года, непосредственно после массового уничтожения евреев.
Дед занимал, видимо, высокую должность в компании "Хольцманн", потому что мог покупать акции по привилегированной цене. Эти акции потом перешли к его жене — нашей бабушке. Потом — к маме. Перед тем, как "Хольцманн" обанкротилась, эти акции продали. Теперь компании нет, а деньги остались. Отец, тоже работавший в "Хольцманн" инженером, недавно умер. Он также привнес в семью свои деньги, и мы теперь выясняем, насколько крупным пакетом акций владела наша семья, чтобы выделить, что и за какие деньги приобреталось…
"Марши эсэсовцев допускать нельзя!"
— Сама подготовка к этой поездке была чем–то из ряда вон для семьи. Эти сборы всех вместе, мысли, которые очень всех изменили, — говорит Михаэль Хаберт из Кельна, где у него есть фирма по оказанию социальной помощи нуждающимся. С Анетте они близнецы. — Во время поездки мы увидели, может, не столь много исторических документов, но зато встретились с людьми, которые помнят, что тогда произошло. И что самое главное — люди открыли нам дверь. И не только в прямом смысле, что тоже было, но и в переносном — они открыли свои сердца, пригласив в свой дом и постаравшись помочь в том, что нас беспокоит. Это были историки, работники синагоги… Бывало, что люди говорили немного, но некоторое сказанное ими было настолько важно, что хватало даже одного предложения. Например, директор еврейского музея в Эстонии сказал: мы очень рады, что вы переживаете, потому что ваши переживания дают нам надежду.
— Знаете ли вы о слетах бывших эсэсовцев в Эстонии, о маршах легионеров Waffen SS в Риге?
— Справедливости ради следует признать, что подобные вещи происходят не только в Эстонии или Латвии, но даже и в Германии. Правда, не в таких масштабах. Конечно, марши бывших эсэсовцев в Латвии и Эстонии нельзя допускать. Но народ, значит, считает: мы — сами по себе, а эти шествия — сами по себе.
— Часть народа в той же Латвии еще и поддержала ультранационалистов, которые прошли в парламент и собираются, как и прежде, устраивать шествия в честь "героев–легионеров"…
— Проблема даже не в тех, которые выбирают таких депутатов, а в тех, кто никого не выбирает. В тех людях, которые молчат и не ходят на выборы…
— Что вы будете делать с наследством?
— Речь идет не только о недвижимости, деньгах. Это может быть такая ценность, как ответственность, которую мы сейчас ощущаем и хотим передать и своим детям. Для нас сейчас именно эта сторона вопроса очень важна.
Нас четыре человека. В любом случае каждый из нас будет самостоятельно решать, что он считает нужным сделать со своей частью. Я могу говорить только за себя. Не дожидаясь своей доли наследства и независимо от того, получу ли я его, я уже сейчас знаю, что часть своих денег буду жертвовать на благотворительность: конкретным людям и на конкретные дела. (Михаэль, в частности, для начала собирается перевести на немецкий 600–страничный том Леонида Коваля "Книга спасителей" и распространить его в Германии. — Авт.). Эта поездка изменила нас. По дороге в Латвию из Эстонии мы разговаривали в машине на эти темы. Вот мне в этом году исполнилось 50, и я в этой поездке вдруг понял, что для меня с этого времени начали идти своего рода внутренние песочные часы. У всех время на земле ограничено. И я остро понял, что мое время тоже ограничено, и я должен успеть сделать за свою жизнь что–то важное. Поэтому настроен помогать и делиться.
Мы ведь могли сюда и не ездить. Связаться с людьми по Интернету, поговорить по телефону, собрать какие–то материалы.
Но для нас было очень важно увидеть все своими глазами, встретиться с конкретными людьми лично.
Наши дети в курсе того, что происходит. Я планирую по возвращении поговорить с ними об их прадеде, об истории и о тех преступлениях, которые были совершены. Очень важно, чтобы дети это знали и понимали…
Важно — искать!
— Господин Коваль сказал нам: "Не столь важно, что вы найдете, а важнее то, что вы ищете!" — добавляет Ульрике Райнарц из Бонна, акушер. — Я ощутила такую мощную поддержку после этих слов, чтобы продолжить тот путь, который мы сейчас начали…
Сейчас взрослые внуки деда–нациста разъехались по своим городам. В скором времени они хотят собраться вновь и отправиться в Румынию. Потом — в Польшу. Чтобы, насколько возможно, очиститься от преступлений предков, о чем в сегодняшней Германии (не говоря уже о Прибалтике!) многие предпочитают не вспоминать. Потому что семьям Хаберт и Райнарц за это по–настоящему больно. Можно сказать, что они, занимаясь поисками фактов биографии деда, ищут не прошлое, а будущее. Для себя и своих потомков. Это и есть их самое важное наследство.
P.S. У братьев и сестер Хаберт и Райнарц уже трое своих внуков и 13 детей в возрасте от 12 до 29 лет: у Михаэля –3, у Анетте — 2, у Андреаса и Ульрике — по 4…
Публикация подготовлена по материалам Портала русской общины Эстонии и Портала Даугавпилса.
НАША СПРАВКА
Леонид Коваль, писатель, поэт, драматург, общественный деятель. Родился 5 февраля 1926 года в городе Бобруйске.
В годы Великой Отечественной войны добровольно вступил в ряды Советской Армии. Награжден медалью «За победу над фашистской Германией» и другими воинскими знаками отличия.
Окончил факультет журналистики Белорусского государственного университета. С 1959 года живет в Латвии. Много лет работал журналистом и редактором в латвийских газетах «Латвийский автодорожник», «Советская молодежь», «Инженер Аэрофлота». Неоднократно публиковался в «Литературной газете», «Известиях» и других ведущих печатных изданиях Советского Союза.
С конца 1950-х годов начал собирать материалы по Холокосту. Его книги, посвященные этой теме – «Корни дикой груши», «Стон», «Капли дождя», «Книга Спасения» и «Книга Спасителей» - не имеют аналогов в мировой литературе. За эти произведения автор удостоен специальной награды Всеамериканской ассоциации бывших узников гетто.
Произведения Леонида Коваля, переведенные на разные языки и изданные в Израиле, Германии, США, России, а также его активная общественная деятельность послужили основанием для номинации писателя на Нобелевскую премию в 2003 году.