Отец Дмитрий Первий в редакции «Вечерки».
Годовалый Дима с мамой Валентиной Дмитриевной.
С женой Оксаной и детьми Максимом и Марией.
Цитата: «Я верю в славянское возрождение, несмотря на то, что видимых предпосылок для него сегодня нет. Но ведь и в СССР не было видимых предпосылок к возрождению церкви — а где сейчас СССР?»
Родился: 29 апреля 1966 года в Днепропетровске.
Семья: мать Валентина Дмитриевна, отец Василий Максимович — инженеры; жена Оксана воспитывает детей — сына Максима и дочь Марию.
Учеба: в 1983 году окончил СШ № 20; в 1983-1986 годах учился в Белорусском политехническом институте на факультете автомобильного транспорта; в 1998 году поступил на заочное отделение Миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского Богословского института (ныне гуманитарный университет), где в 2003 году закончил бакалаврскую, а в 2005 — магистерскую ступень.
Работа: после службы в воздушно-десантных войсках, с 1988 по 1995, год занимался предпринимательской деятельностью, был руководителем фирмы «Феникс», выпускавшей изделия из керамики.
Служба: с 1998 года — староста строящегося Свято-Иверского храма; в 1998-2007 годах — руководитель просветительского центра Святого Иоанна Богослова; 26 ноября 2007 года в Свято-Николо-Софийском храме был рукоположен во священники, до 2009 года служил в этой церкви; сегодня — настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Кировске; руководит епархиальным отделом по взаимодействию со СМИ, а также комиссией по канонизации святых.
Награды: в 2000 году награжден медалью Совета Министров Республики Беларусь «2000 лет христианства», в 2007 году — медалью святителя Кирилла Туровского Белорусского Экзархата.
«Я привык ловить огонечки»
— Отец Дмитрий, какими молитвами вы оказались в Бобруйске?
— Мои родители были инженерами-конструкторами, в 1973 году они приехали сюда из Днепропетровска — в Бобруйске тогда как раз началось строительство БШК. Можно сказать, бобруйские шины начинали свой путь с чертежей моего отца. Жилье мы получили в районе новостроек — я еще помню «даманские» в виде горсточки домиков. На месте улицы Рокоссовского был карьер, на месте Дворца искусств — хлебное поле.
— И как вам после миллионного Днепропетровска показался местечковый Бобруйск?
— Сереньким. Я даже скучал поначалу — все-таки Днепропетровск был крупным городом. Но больше всего меня удивляло, что в Бобруйске нет такси. В Днепропетровске мы всюду ездили на таксомоторе, и я сам уже привык ловить «зеленые огонечки». А на бобруйских улицах их почти не было видно.
— Ваша семья отличалась религиозностью?
— Помните фильмы о приключениях Шурика с Александром Демьяненко? Так вот, персонажи этих фильмов были словно срисованы с моих родителей. Какая тогда могла быть религиозность? Жизнь била ключом, в воздухе витали оптимизм, романтика, физики-лирики... Мои родители были классическими интеллигентами-шестидесятниками.
— Слово шестидесятник навевает образ диссидента с фигой в кармане и Солженицыным подмышкой…
— Нет, они были представители студенческой интеллигенции. Мое детство проходило на фоне веселых встреч, дружных компаний с гитарой, с походами на природу. Конечно, никто не мог предположить — ни тогда, ни позже — что жизнь моя будет связана с церковью.
«Вот корень моей жизни…»
— Когда же вы стали задумываться, что не все так просто под этим небом?
— Очень поздно. Я даже себя за это укоряю, потому что разумный человек такими вопросами должен задаваться гораздо раньше. Но время такое было — все было «понятно» и «объяснено» за нас, в СССР царил диалектический материализм, единство и борьба противоположностей... Где-то к началу девяностых я вышел на уровень религиозных рассуждений, а затем стал целенаправленно искать, на чем можно построить свое мировоззрение.
— Вы сразу пришли к христианству?
— Нет, это произошло после шести лет поисков. За эти годы я прочел много книг, изучил Коран и сунны, основы индуизма, буддизма. Затем вышел на стезю русской религиозной мысли. Сначала через российских теософов — Гурджиева, Блаватской, Успенского, потом открыл для себя религиозного философа Ильина. Его философские суждения основывались на личности Христа. Так в моей жизни появилась Библия. Прочтя ее, я пришел к мысли, что должен побывать в Иерусалиме.
— И побывали?
— Да, в 1993 году. Мне нужно было легализовать мои тайные представления о вере, о святости, и, прежде всего, о Христе. Я верил, что на Святой земле, по которой ходил Христос, мне должно открыться что-то самое важное. Так и произошло. Из Иерусалима я вернулся совершенно другим человеком, который сказал: «Вот корень моей жизни, а все остальное — в сторону». Это было время духовного перелома, внутренней и внешней перестройки. Многих знавших меня эти перемены шокировали: «А как же это так? А почему ты ушел из бизнеса? Да еще в храм ходишь… Да еще постишься... А кто тебя будет кормить?»
— А и правда — кто? Как отнеслись домашние к вашей метаморфозе?
— На долю моих домашних выпал крест лишений и бедствий, когда их неразумный муж и отец обратился к аскетическому опыту. По сути, мои дети выросли в нищете. Мы жили за счет каких-то странных и нерегулярных доходов, которые время от времени исчезали вовсе. Но Господь не дал нам погибнуть. Я благодарен свое жене и детям за то, что они выдержали это испытание. Теперь я знаю: мои домашние — моя крепость.
«Исполнилась полнота времен»
— С момента вашей поездки на Святую землю до вступления в сан прошло более десяти лет. Чем вы занимались в эти годы?
— Может, я скажу дерзко, но каждый день и каждый час я отдал служению церкви. У меня было сложно с семьей, с родителями, с друзьями, очень сложно было с финансами, но я ощущал необходимость этого служения.
— Правда ли, что именно вы сыграли ключевую роль в заложении Свято-Иверского храма?
— Не совсем так. В 1997 году жители Киселевичей стали просить у отца Геннадия построить им храм. Была такая женщина, Мария Семеновна, которая встречала его в разных местах и «атаковала» просьбой: «Батюшка, постройте нам храм». Но легко сказать, постройте храм, тем более, в те годы! И вот однажды стоим мы с отцом Геннадием во дворе Георгиевской церкви, как вдруг он, видя приближающуюся просительницу, мне и говорит: «Дмитрий, вот Мария Семеновна храм построить просит. Постройте ей храм». И благословил меня стать старостой. Так что ключевую роль сыграло то, о чем сказано в Евангелие: «За неотступность вашу услышаны будете».
— Не каждый прихожанин, даже активно участвующий в жизни церкви, рукополагается в иереи. Как пришло к вам решение стать священником?
— В Ветхом Завете сказано: «Никто не приемлет на себе степень священства сам, но будет призван Богом, как и Аарон». Здесь очень важен момент призвания, зова. Его нужно услышать, распознать в себе и в окружающих обстоятельствах. Этот зов звучал, когда я пришел в церковь, потом, когда я начал заниматься просветительской деятельностью, а однажды он прозвучал и в отношении священства. Поэтому когда владыка Серафим сказал мне: «Для вас исполнилась полнота времен, пора послужить в священном сане», я понял, что отказываться неразумно.
«Я верю в славянское возрождение»
— Вы уже три года в сане священника. Есть ли моменты, смущающие вас в церковной жизни?
— Вы имеете в виду те, что требуют исправления?
— Да, церковь ведь живой организм, и у нее тоже свои болячки, нарывы…
— Это так, церковь — живой организм: в ней служат люди, а люди небезгрешны… Но лично меня всегда смущала не-миссионерская суть нашей церкви. Сегодня среди священства широко распространена психология самодостаточности: мол, мы устав церкви исполняем, службы служим по типикону, поклоны совершаем, как положено, постимся — и кто обвинит нас в бездействии? В этом смысле католическая церковь — полная противоположность православной. Если католики задумали обратить какую-то страну в свою веру — через несколько лет мы увидим эту страну христианской. Не миссионерствуя, церковь угасает.
— В современном обществе многие как раз опасаются такого нахрапистого миссионерства…
— Если мы говорим о прогрессивных церковных веяниях, то, конечно, враги прогресса будут их опасаться. Старая истина гласит: «Берегись, если у тебя нет врагов».
— Но и среди прогрессивных людей есть те, кто смотрит на жизнь не под религиозным углом или же под углом каких-то иных верований. Разве они не правы, отстаивая право на свое мировоззрение?
— Кончено, правы. И никто этого права у них отнимать не собирается. Я говорю о другом. До революции в российской империи жили разные народы, придерживавшиеся разных вероисповеданий, но жили в мире и согласии. Хотя основным мотивом жизни общества была православная вера. Я думаю, возвращение к нашим истокам никому не несет угрозы. То, что православное мировоззрение является фундаментом славянского сообщества, не означает ущемления прав иных конфессий.
— А вы не опасаетесь, что сращивание государства с церковью может зайти слишком далеко?
— Симбиоз церкви и государства всегда был губителен и для государства, и для церкви. Учитывая этот опыт, церковь никогда его не повторит. Никто крестить свои лбы никого заставлять насильно не будет. Крещение и жизнь по заповедям должны происходить на основе свободного самовыражения. Опять же, возвращаясь к истории: раньше в пост закрывались театры базары, цирки. Не потому, что их закрывала власть или церковь, а потому что люди постились. Если бы этот опыт не был разгромлен в начале ХХ века инородными и иноверными силами, Россия бы оставалась одной из самых успешных стран мира. Впрочем, я верю в славянское возрождение, несмотря на то, что видимых предпосылок для него сегодня нет. Но ведь и в СССР не было предпосылок к возрождению церкви — а где сейчас СССР?
«А Он говорил о любви»
— Культурным событием прошлого года стал фильм «Царь». Он вам понравился?
— Не во всем. Иван Грозный в этом фильме изображен плоско и однобоко. При всех злодеяниях, которые этот персонаж совершил, он не был тем карикатурным фанатиком, каким его показали в фильме. Грозный — фигура трагическая, это был человек, который, говоря словами апостола Павла, претерпел кораблекрушение в вере. В этом кораблекрушении и нужно искать корни его безумств.
— А фигура Филиппа Колычева?
— Там тоже были некоторые неточности, хотя это — замечательная роль, блестяще сыгранная Олегом Янковским незадолго до смерти.
— Митрополит Филипп имел мужество выступать против тирании Грозного. Есть ли в сегодняшней Церкви силы, которые готовы спорить с властью, видя, что та поступает неправедно?
— Такие силы, конечно, есть. Скажу больше: тот, кто не умеет выбрать истину перед лицом внешней опасности, духовно не принадлежит Церкви Христовой. А праведники и сейчас неустанно борются с несправедливостью, ложью, грехом — проповедью, воспитанием, делами милосердия. Ведь зло побеждается не злом, а любовью. И, кстати, митрополит Филипп не проклинал Иоанна Грозного лично, он призывал его к милосердию. Христа ведь тоже обвиняли за отсутствие критики римской власти — а Он говорил о любви.
Обыкновенное чудо?
— Отец Дмитрий, а вы когда-нибудь были свидетелем чудес?
— В 1996 году моя жена ждала второго ребенка, хотя врачи категорически запретили ей рожать — при первых родах у нее отказала одна почка, а вторая работала лишь наполовину. Я пошел к священнику, чтобы попросить разрешения на аборт, но батюшка мне запретил об этом и думать. Тогда я стал ездить молиться в храм Святых целителей Косьмы и Дамиана, что в Глусском районе. В этом же году мы с Оксаной обвенчались, а 14 ноября — в день Святых целителей Косьмы и Дамиана — у нас родилась девочка. Удивительно, но за весь срок беременности у жены не случилось ни одного осложнения — даже токсикоза не было. А врачи, обследовав Оксану после родов, ахнули: пораженная почка оказалась полностью здоровой!
НАША АНКЕТА
Какое религиозное мировоззрение вам ближе всего после христианства? — Старец Варсонофий Оптинский как-то сказал: «Не знаю, спасутся ли инославные, но если я потеряю Православие, точно не спасусь». Я не задумываюсь, кто ближе, кто дальше — мне достаточно истины Православия.
Какого святого вы почитаете своим небесным покровителем? — Великомученика Димитрия Солунского. Не раз ощущал его явственную помощь.
Вы любите путешествовать? — Не очень. Калейдоскопу впечатлений предпочитаю духовное созерцание.
У вас есть любимое место на земле? — Храм Гроба Господня в Иерусалиме.
Кто ваш любимый писатель? — Здесь нет фаворитов. Сейчас читаю «Исповедь» Блаженного Августина. Несмотря на свою древность, это очень современная книга о пути духовных исканий.
Какие фильмы любите смотреть? — Документальные.
А какую музыку слушать? — Всякая музыка духовна в том смысле, что несет в себе некое настроение, эмоцию. Поэтому ответ прост: слушаю музыку, созвучную мелодии души.
Вы пожелали бы своим детям, чтобы они пошли по вашим стопам? — Да, но решать им самим. К тому же, они еще не вошли в возраст — время покажет.
Когда батюшка видит красивую девушку, он думает о ее красоте или о том, как спасти ее душу? — Священник обязан заботиться о всякой душе, и вожделения не должны обладать им.
Если бы после смерти вам предложили на выбор: либо рай, либо реинкарнация — что бы вы выбрали? — Для священника этот вопрос, наверное, неуместен.
Дмитрий РАСТАЕВ.
Фото Валентина СЫСОЯ и из архива гостя.