Ранее опубликованные части: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34, часть 35, часть 36.
«Об этом человеке мимоходом уже сказано. Такое «неподробное» наречие по отношению к себе он посчитал бы просто оскорбительным, – пишет Наум Сандомирский в книге «Грустный клоун», изданной в 2010 году. –
Ефим Евсеевич Болотин не из тех людей, которые воспринимали себя только в границах контекста. Его ракурс крупный план.
Поэтому как бы слышу из-под могильной плиты, около которой «притормозил», его басовитую претензию:
– Слушай, я тебя, извини, просто не узнаю. Это же что должно произойти, чтобы так измениться. Пожалеть пару слов... И на кого? Или ты мало от меня при жизни услышал? Достаточно вспомнить, записать и ты, как минимум, Бабель.
Ну кто не соблазнится такой перспективой? Меня даже пол-Бабеля устроит. Если несколько «майсов» бывшего лесного бойца и учителя истории действительно того стоят. Опять же из соображений такта некоторые фамилии в его прижизненных импровизациях изменены.
Эпистолярное недоразумение
– Знаешь, когда Фима Симановский был сапожником в Глуске, то его слово и мнение значило для других столько же, сколько клизма для тушения лесных пожаров. А в Израиле он, видите ли, осмелел. Уровень стоматологии ему не понравился. Зубы ему вставили не так, как хотелось. Он своими письмами, Наум, все израильское здравоохранение замучил. Но главное ж дело ответы не читает. Откроет конверт, посмотрит на листок и кладет его в стол.
Чтобы марки коллекционировал, так нет. Тогда, спросишь ты, к чему такое эпистолярное хулиганство? Он же, шлимазул, и слова-то такого не знает. Это я тебе, образованному человеку, так смело его говорю.
И как мне сказала моя племянница Зина, все оказалось более чем просто. Знаешь, что он сказал однажды жене Эльзе:
– Это ж надо?! Я им, сволочам, пишу по-русски, а они мне отвечают на иврите.
Так ты скажи, я тебя считаю неглупым человеком, им что, на японском надо было этому умлыку отвечать?
Еврей? Да... но не кукушка
– Слушай, с этими отъездами за границу просто беда. Уже невозможно выйти на улицу без того, чтобы тебе не задали вопрос: «Когда ты уедешь? Куда ты уедешь?».
Это ж все время приходится быть в состоянии интеллектуальной мобилизованности. Ты же знаешь, у меня врожденное чувство мотивации... Но все равно порой просто невыносимо.
Да, конечно, что-то отвечаю. В стране с подобным менталитетом еврей это всегда расход дополнительной энергии. Я уже держу круговую оборону даже тогда, когда никто не нападает.
Они что, не понимают: я же не только еврей, но и далеко не последний партизан. Или разве Болотин не учитель истории и не разбирается кое в чем. Чистых евреев надо было искать около библейского Моисея. А мы так ассимилировались, что уже Бог знает кто.
А что мы не поделили с гоями? Разве нельзя найти компромисс? Имея на своем календаре почти 6000 лет, мы захватили время. Они то же самое сделали с пространством.
Не спорю, может, у нас не самое лучшее гнездо. Но оно же мое, твое. Я же уже давно аид с гойскими привычками. Ем не по расписанию. Не скрою, могу и добре выпить. Не так чтоб очень пекусь о своем здоровье. А надо бы...
Сейчас и вообще-то скажу тебе такое, что ты, может, будешь смеяться. Но это уже твое дело, потому что со своей точкой зрения я тебя все равно познакомлю. У меня такое ощущение, что здесь остаюсь евреем в моем понимании. Там же, на земле обетованной, буду одним «из».
Ты скажи мне честно: нам надо терять свою исключительность? Делай со мной что хочешь, но мне-таки кажется, что нет.
Только ты, не дай Бог, не подумай, что я такой «прогойский» еврей. Нет, нормальный и сейчас тебе это докажу. Попадается мне недавно в газете выписка из дневника академика Вернадского. Не сомневаюсь, что имя тебе известно. И ты тоже не думай, что историк Ефим Евсеевич читает только учебник за восьмой класс.
Так слушай, что он там пишет: «Евреям легче жить при большевизме». Это он так, видите ли, за нас решил. Как будто сам был иудеем. Затем крестился и взял фамилию жены.
Ну как тебе нравится это «при». Как будто мы можем существовать только при ком-то. Так нет же, такую твою мать. И Израиль, о котором я тебе только что говорил, лучшее доказательство. Но только это уже немножечко другая тема.
Особенности национальной кладки
– Ты можешь не помнить старого коммуниста Нехайчика, почти всю жизнь свою просидевшего в архиве. Но само еще более старое здание, думаю, не забыл. Иначе то, о чем я хочу сказать, не имеет смысла. Ага, помнишь... И тот, и другое к моменту возведения новой местечковой гостиницы можно было классифицировать по геологическим периодам. Мало того, что старым был архивариус, так еще и дореволюционный дом, догадываюсь, сложен из старого-старого кирпича. А сейчас приготовься к самому страшному: изготавливался он на Бобруйской фабрике еврейского капиталиста Розенберга. Какие еще другие капиталисты могли быть в Бобруйске. Не Сидоровы же...
Но и это еще не весь ужас. Скоро ты поймешь, к чему клоню. Другой еврей подрядчик дал указание рабочим класть между кирпичами ровно столько цемента, сколько того требовалось по технологии. В результате почти через двести лет, освобождая площадь для будущего Глусского «отеля», пришлось-таки пригнать к архиву автокран и при помощи стрелы огромным железным шаром разбивать стену. И тут возникает самое интересное: били по архиву, а шатались и грозились обвалиться стены строящейся гостиницы.
А почему, я тебя спрашиваю. Но сам же и отвечаю. Потому что другой, уже не еврейский подрядчик, не настаивал на том, чтобы каменщики клали цемента столько, сколько его требуется по той же технологии.
Он же знал, что и ему, и рабочему нужно жить, нужно выпить и немножечко закусить.
Но и это еще не все. Сейчас будешь смеяться еще больше. Ты знаешь, что когда-то я работал в отделе народного образования и кое-какая информация до меня доходит.
Мне ли тебе говорить, что подавляющее количество объектов возводят. А мне один бывший коллега рассказал, что школу, которую за двадцать лет-таки не достроили, начали «низводить». Что-то плохо сложилось с демографией за это время и доводить дело до конца не было никакого смысла. Не просто светоч знаний, а аж двухэтажный.
Так вот он мне сказал, что кирпичи расставались друг с другом легко и без «технического надрыва». Разбирались как бутерброд. И один умлык, по-простому идиот, знаешь, что сказал? Он сказал, хорошо, мол, что строители мало цемента давали. Иначе бы сегодня трудновато пришлось…»
Неделя в гостинице «Днепр»
«Воспоминания, особенно такие забавные, – рассуждает в настоящее время писатель Наум Сандомирский, – вещь тихая. Вчерашние дни входят в тебя без стука. Так, как и та давняя командировочная неделя, свевшая нас с Ефимом Евсеевичем Болотиным в одном могилевском гостиничном номере.
Давнее знакомство избавило от необходимости притираться друг к другу. Как работник газеты более-менее знал о его партизанском прошлом, о долгой работе в образовательной сфере. Сначала директора одного из двух детских домов, потом в роли учителя истории. Как на одном, так и на другом поприще был далеко не последним человеком.
Но все это как бы по касательной. А тут жизненные обстоятельства взяли на «абордаж». Разница в возрасте огромная. В таких случаях успешный контакт может обеспечить мировоззренческое, эстетическое ровесничество.
Обычно случайного человека фиксируешь только в сознании. Да и то непрочно… А вот, если он вдруг становится симпатичным, включается душевный ресурс. Вот и разговорился ветеран. Это было не просто некоторое выпивание напитков, поедание некоторого количества еды, говорение некоторого количества слов, а действительно кайф от общения. Заинтересованного, темпераментного, с вкраплениями веселого ракурса. Если уж не с одесским, то уж с бобруйским акцентом, наверняка. По мере возможности старался его сохранить.
Поверьте, совсем не усложняю оценочный критерий. В этом нет никакой необходимости. Просто одни люди мне интересны, другие – нет. В те дни он был определенно интересен…
Помню, смыслы вырастали не только из слов, но и из интонаций тоже. Поэтому чуть выше и вспомнил о национальном подтексте. Тогда это для нас оказалось очень важным. Зато и посмеялись вволю. Оно и понятно… Смех, одна из коллективных эмоций, ибо поплакать можно и уединившись. Хохотать наедине с собой – плохой признак. Войдя мозгами и душой в состояние трения, оба получили громадное удовольствие. Ведь здесь выбраны только отдельные эпизоды наших тогдашних диалогов.
Что такое «полсестра»?
О чем, например, монолог «Эпистолярное недоразумение»? Ответ простой: постараться выучить хоть какой-нибудь язык. Особенно той страны, в которую приехал отнюдь не туристом. А уж той, где давно и стационарно живешь, тем более!
Ну как тут не вспомнить давний армейский случай. С Ионасом мы имели одну «двухэтажную» кровать на двоих. При учебной тревоге ему приходилось «десантироваться» со второго яруса. Парень деревенский и как-то получает очередное письмо из-под Шауляя. Вынимает из конверта фотографию с женским изображением.
Обычно стеснительный и потом слегка скрытный Маяускас почему-то вдруг решил показать ее и мне.
– Твоя девушка? – интересуюсь у него.
Отрицательно мотает головой.
– Жена?
Отрицательное движение головы еще более решительное.
– Сестра?
– Нет.
Про маму уже и не спрашиваю. По возрасту явно не тянет. Невольно начинаю терять терпение.
– Просто знакомая? Одноклассница? Соседка?
Ни то, ни другое, ни третье… Литовский детектив, приобретающий характер триллера.
– Давай, – говорю, – вспоминай!
И вдруг, аж покраснев от философической натуги, формулирует ответ более, чем странно:
– Полсестра…
Вы бы стразу сообразили, что это такое? Что такое «полсестра»? Вот и я поначалу опешил. Только постепенно, выстраивая ряд логических цепочек, удалось выяснить, что это его двоюродная сестра.
– Ну так бы сразу и сказал, что кузина.
В этот момент его мозговую «натугу» надо было умножить минимум на десять. С французским у Ионаса оказалось еще хуже.
И вообще, лексически иногда такое заворачивал, что волосы дыбом. Тогда они были у меня в достаточном количестве. Про то, как он однажды быка определил, лучше промолчу. Не для печати даже при нынешнем уровне раскованности…
Вывод предельно прост: учите, братцы, иностранные. Макар Нагульнов из «Поднятой целины» бредил о языке английском. Одержимый идеями мировой революции, он, размахивая шашкой или наганом, хотел принципиально поговорить с мировой буржуазией на чистом «инглиш»…
Сейчас вот тоже все чаще возникает необходимость на новом историческом витке с той же мировой «буржуазией». Только повод уже совершенно другой – бизнес, политика, культурные связи.
А какие песни слушаю тинэйджеры, напялив наушники? Не уверен, что «Подмосковные вечера». Скорее что-нибудь из англоязычной попсы. Как говорится, любишь на такой музыке «кататься», люби и соответствующие саночки возить.
Такие вот приблизительно мысли всполошил эпизод, которому не удалось пересечь общими смыслами русский язык с ивритом.
Что же касается двух других сегодняшних «майсов» от Болотина, то столь подробно реагировать не стану. В частности, на первый – «Еврей… Но не кукушка» уж точно. Не вижу особого смысла, если из иудеев в местечке остались только мы с женой. Вмещаемся даже не на такси, а на велосипеде…
Что с архивом? Тут все проще… Помню и Нехайчика, древнего, как и те документы, что у него хранились. Прямо тебе обобщенный образ летописцев Пимена и Нестора. Внутри всегда было сумрачно, как в погребе и холодно, так, что едва ли мыши водились. Но, действительно, прочен, как крепость. В остальном в монологе Болотина все правильно. И о кирпиче Розенберга, и о соотношении цемента в двух соседних зданиях. Гостиница более-менее жива, а на месте былого архива свинину продают. А иногда даже шаурму…
…Плюс несколько мыслей вдогонку
- Запретить человеку недостатки, значит запретить ему быть человеком.
- В каждом человеке может быть не совсем очевидное для других обаяние.
- Личности редки. Основной фон – обычный человек в обычных обстоятельствах. Радует всякая встреча с оригиналом.
- Когда воруем друг у друга, так кто же в выигрыше. Это я про «экономию» цемента.
- В местечке три кладбища. Одно из них – еврейское. На всех трех одинаковые деревья. Березы, осины, липы. У них нет национальности».
Продолжение следует!
* * *
Приглашаем всех читателей поделиться своими воспоминаниями, фотографиями и историями о Глуске 1950-60-70-80-х!
Ваши личные истории и уникальные моменты, запечатленные на снимках, помогут сохранить богатое наследие местечка и создадут полное представление о его жизни. Вместе мы можем собрать ценные материалы, которые отразят дух и атмосферу Глуска, и подарим будущим поколениям возможность узнать о его прошлом. Не стесняйтесь делиться своими находками и воспоминаниями – каждая история имеет значение!
Электронная почта корреспондента: o.janushevskaya@yandex.by или оставьте свои координаты, кликнув на надпись «связаться с редакцией» внизу на главной странице сайта.
