Ранее опубликованные части: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31.
«Малый, Левин Янкель Нохимович, Синдель Соломон Айзикович. Стоп, стоп, стоп… Интереснейший человек, – пишет Наум Сандомирский в книге «Грустный клоун», изданной в 2010 году. – Тут можно убрать и Синдель, и Айзикович – уже одно только имя соответствует истине. Все принимаемые им решения были соломоновы и в прямом, и в переносном смысле.
Его памятник в первом ряду, хотя и тыльной стороной, но вот уже несколько десятилетий смотрит через дорогу на деревообрабатывающее предприятие. В его бытность мастером артели «Ким», это был промкомбинат, потом мебельная фабрика.
Уж кто-кто, а Соломон Синдель имел к этому «гиганту» местечковой индустрии самое прямое отношение. Принял эстафету сначала от предприимчивого немецкого эмигранта. Затем от перекупившего производство «спатри» некоего коммерсанта Кушнера. До них люди ходили мимо осины и никаких ассоциаций кроме осинового кола она не вызывала. Оказалось же, что из стружки этого дерева можно ткать прекрасное полотно.
Но сначала революция в 1917-м, затем национализация в 1921-м, заставившая капитулировать коммерсанта.
И тут на сцене появляется местечковый левша Соломон Айзикович Синдель, блестяще проявивший себя в роли новатора и рационализатора. Поэтому если раньше кустарный промысел ютился, как наполеоновские солдаты, по частным квартирам, то после его технических усовершенствований появляется первый производственный цех.
«Кимовского» Кулибина запомнил уже в роли благостно-умиротворенного пенсионера, летними вечерами сидевшего на лавочке перед домом. А рядом его добрая и тихая Сейна, имевшая от него всю жизнь только «нахес». У кого еще такой передовой муж, имеющий столько грамот. Причем, не только от местной администрации, но и от областного объединения. В такой дом и зайти не стыдно – есть что показать.
У этого коренастого, плотно сбитого человека с крупной лысой головой был очень уж интересный интернациональный критерий оценки людей. Если уж Соломон Синдель говорил, что тому или иному человеку можно доверить ключи от всего Советского Союза, то это действительно стоящий и честный человек.
В таком аспекте у него почему-то большое доверие вызывал заведующий производством артели Мотул Эпштейн. Он так всем и говорил:
– Мотулу я б доверил ключи от СССР!
Но, как оказалось, был на комбинате и менее щедрый еврей. А главное, более завистливый. Пусть себе даже ключи и символические, но Соломон же даже не посмотрел в его сторону.
«Доброжелатель» по порядку обошел партком, местком и отдел кадров, где, как принципиальный коммунист, поставил вопрос категорически:
– Я ничего не имею против Мотула Эпштейна, как начальника производства. Но, товарищи, разве это у меня, а не у него в Америке две сестры? И даже скажу, что одну зовут Сима, а другую – Рахиль.
И тогда не менее принципиальная и «мудрая» дирекция решила, что потенциальный агент всех возможных разведок Мотул Эпштейн меньшую опасность для государства будет представлять в качестве сторожа на проходной. Что ж, он до пенсии на «автопилоте» как-то дотянул, но вот Синдель «стукачу» руки больше никогда не подал.
Он и вообще-то человеком был очень последовательным, принципиальным, при этом оставаясь неизменно интеллигентным, корректным, вежливым.
А когда ты вежлив и сидишь на лавочке, то говорить с тобой хотят очень многие. Даже не очень умные. Но все равно отвечать приходится всем.
Как-то один местечковый Спиноза поинтересовался у него:
– Ви мине усе-таки скажите, Соломон: и за какие такие заслуги вашего сына Гришу уже не первый год делают уважаемым депутатом поселкового Совета? Нет, я ничего не скажу… он хороший человек, прекрасный токарь… Но депутат, как мине здаецца – это все-таки немножечко из другой песни.
– Хорошо… Вы поставили вопрос и я вам, как смогу на него отвечу. Во-первых, не делают, а выбирают. Если кто его и сделал, так это мы с Сейной.
Выдержав паузу, смачно продолжает:
– Теперь подумайте, что из этого следует?
Опять не менее многозначительная пауза.
– А следует из этого только то, что депутаты, хотите вы того или не хотите, – народ избранный. Надеюсь, хоть тут вы не возражаете?
– Пока нет. Только как вы себе хотите, но пока не вижу здесь связи.
– Следите за моей мыслью, и вы ее скоро увидите.
– Хорошо, я вас очень внимательно слушаю.
– Тогда я вам дам наводящий вопрос: «Библию» читали? Или хотя бы, надеюсь, слышали о ней.
– Да, представление о ней у меня есть.
– Очень советую почитать. Это одна из тех немногих книг, где положительный герой еврей. Но сейчас о другом…
- О чем?
– Мне остается вам только поверить.
– О том, что там сказано: евреи – народ избранный.
- Ну вот и выходит, что все депутаты – евреи, хотя далеко не все евреи – депутаты. И теперь скажите: вам очень жалко, если моему Грише повезло немножечко больше?
Вопрос в его устах звучал чисто риторически, ибо ему самому все здесь давно было понятно. Впрочем, как и Грише тоже.
Чуть позже ему стало еще понятнее. Проигнорировав свой огромный депутатский опыт, без всяких видов на возможное избрание в Кнессет, в 90-е годы он переехал в Израиль. В манере отца ситуацию прокомментировал так:
– Каждый настоящий еврей раньше или позже должен постараться, чтобы хоть когда-нибудь Ближний Восток стал немножечко ближе.
Когда хоронят человека, то говорят о нем только хорошие слова. Иногда это бывает настолько не по адресу, будто перепутали тела и хоронят другого человека.
Но в день похорон Соломона Айзиковича Синделя все добрые слова о нем были и по адресу, и справедливы».
Алиса скажи или Сидел еврей на лавочке
«В комнате нас было двое: автор этих строк и внук-пятиклассник, – рассказывает в настоящее время писатель Наум Сандомирский. – Поэтому последующая фраза отпрыска мало сказать, что удивила. Ну быдто в обыкновенный артиллерийский бинокль увидел коров на Марсе.
– Алиса, скажи мне…
И тут же следует нечто мудреное типа «атрибутивный член предикативной синтагмы».
Нервно оглядываясь по сторонам. Никаких женщин, девочек, бабушек и в помине нет. Тем не менее четко звучит какой-то голос, уточняющий суть вопроса.
Когда дитя третьего десятка века 21-го прокомментировало ситуацию, пришлось сделать вид, что более-менее разобрался. Между тем понял совсем другое… Свое явное отставание от электронной поступи времени. Что человеку «эпохи примуса и керогаза» не так-то просто вскочить в вагон суперэкспресса современности. Да и как вскочить, услышав, что какие-то «хипстеры соорудили прикол для баннера на сайт»!? Тут уж, если выражаться в духе времени, сплошной «когнитивный диссонанс».
Словом, кулибиным-самоучкам, подобным герою повествования сегодня пришлось бы потесниться перед закадровыми «алисами». Но, глубоко уважая сделанное ими, оцениваем их мерками того времени. А они – высочайшие!
Конечно, нет такой точки на земле, где мы обязательны. Но самых добрых слов заслуживает тот, кто максимально осваивает «выделенное» ему пространство. Использует потенциальные возможности, заложенные в него природой. В жизни очень важно совпасть с ними. Тогда и скромный дар может оказаться благостным. Тем более такой изобретательный, как у Соломона Синделя. Поэтому его творческий след в виде усовершенствованного им станка «Спатри» в местечковом музее вполне закономерен.
Ведь, как мне кажется, в свое время Бог от Лоты потребовал невозможного: не оглядываться назад. Человеку такое не под силу, как мне кажется. В принципе, такое подглядывание и есть наш опыт. Вот в музее то он как раз и сконцентрирован. Тут нынче и полотно из осиновой стружки. Из нее, как из полуфабриката, можно и циновочку, и шляпу в коей не стыдно и в город Анапу. Даже у Ильфа с Петровым про «спатри» упоминается. Такая вот неожиданная «классическая» рекламная поддержка.
…Что уж тут говорить, никто из нас не Атлант, держащий небо. Но безусловного уважения достоин тот, кто с полным основанием может сказать себе: я прожил свою жизнь честно!
И, наконец, вот еще что. По-моему, в любой истории интересно даже не столько начало, сколько ее продолжение. Что его выражает в нашем конкретном случае? Нет, не только скромный экспонат в краеведческом вещевом средоточии. Думаю, и просто память тоже. Мы ведь обычно так благодарны тем, с кем нам хоть несколько минут было интересно. Не только мне, но и тем, кому довелось «поговорить за жизнь» с трудолюбивым, мудрым Соломоном, сидящим на лавочке.
…И несколько мыслей вдогонку
- В человеке должно быть что-то опорное. Как арматура в бетоне.
- Как симпатичны люди с негромким, но уверенным достоинством.
- У жизни длинный список дел и занятий. Выиграл тот, кто удачно выбрал.
- Опыт не количество прожитых лет. Он прежде всего их осмысление.
- Сложные решения лежат на поверхности. До простых додуматься надо.
- В цельном человеке даже отдельные недостатки не мешают общему движению вперед».
Продолжение следует!
* * *
Приглашаем всех читателей поделиться своими воспоминаниями, фотографиями и историями о Глуске 1950-60-70-80-х!
Ваши личные истории и уникальные моменты, запечатленные на снимках, помогут сохранить богатое наследие местечка и создадут полное представление о его жизни. Вместе мы можем собрать ценные материалы, которые отразят дух и атмосферу Глуска, и подарим будущим поколениям возможность узнать о его прошлом. Не стесняйтесь делиться своими находками и воспоминаниями – каждая история имеет значение!
Электронная почта корреспондента: o.janushevskaya@yandex.by или оставьте свои координаты, кликнув на надпись «связаться с редакцией» внизу на главной странице сайта.
