Ранее опубликованные части: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34, часть 35, часть 36, часть 37, часть 38.
«Вот только сейчас заметил вдруг, что мой «архипелаг» очень мало населен женщинами, – пишет Наум Сандомирский в книге «Местечко-2». – Поэтому в порядке самореабилитации посвящаю им отдельную главу. Своего рода коллективный портрет. Самой лучшей рамы в такой галерее заслужила, как мне кажется, моя бывшая соседка тетя Оля. Ольга Степановна Матусевич… В детстве и холостяцкой юности помню ее работником сберегательной кассы. Было время, когда сотрудники этого учреждения ходили в униформе. По-моему, строгая юбка и какой-то зеленоватый мундир с ведомственными знаками на лацканах. Нам, мальчишкам, казалось очень важной персоной. Ну прямо член какой-то масонской ложи. Но на самом деле была всего навсего кассиром. И, говорят, классным. Может быть… Это интересует меньше всего. Более запомнилось, какой замечательной пенсионеркой стала. Будто всю жизнь ждала момента, когда перестанет считать чужие деньги. Вдруг все поняли: призвание Ольги Степановны – животные, природа. До сих пор помню коня Орлика, корову Зорьку и собачку Шармоню (ласкательное от Шарик). Да, кота Васюню чуть не забыл. Разговаривать с ними могла часами. Это не было однообразным эсперанто. Для каждого находился свой язык, своя интонация. Будь ее воля, всех бы занесла в «Красную книгу». О, эта книга! Одна из лицемерных реплик человечества. Сначала «распотрашили» почти всю фауну, а потом вспохватились: «Ах, наши бедные звери!» Как в том анекдоте о заботливом грузине. Бросил тещу с балкона четырнадцатого этажа и вслед нежно произнес: «Куда же вы, мама?» Ее же отношение к братьям нашим меньшим было непритворным…
Пенсия не стала для вчерашнего кассира каким-то водоразделом. Она по-прежнему продолжала «вкалывать», только в другом качестве. И Орлика с Зорькой попасти надо, и кроликам травы нарвать, и травки целебной насушить. В этом тоже большой толк знала. Более того, бабкой-шептухой стала. Теперь бы экстрасенсом назвали. Те, кто хаживали к ней по этому поводу, сильно нахваливали.
А вечернее сидение на лавочке? Целый ритуал! Около их дома на Комсомольской стоял громадный, не в один обхват клен. В тени его сиживали многие. Нет уже ни дерева, ни бабы Оли… И лавочка не одна поменялась. Кажется, только вчера умерла 82-летняя О. С. Матусевич, а между тем уже 9 лет прошло…
На нашей улице метрах в пятидесяти от этого клена росло еще два больших дерева. Оба около дома сестер Полины и Софьи Древиных, о которых уже как-то обмолвился. Строительство гостиницы смело и их «жилплощадь», и могучие клены, и соседний архив, долго сопротивлявшийся ударам огромного металлического шара, таранившего стены из «розенберговского» кирпича, обильно «сдобренного» цементом. Били по архиву, а шаталась соседняя новостройка… Это так, между прочим, к вопросу о качестве. Тут работал некто Нехайчик, грузный и флегматичный…
Вот так неожиданно «впрыгнул» на страницу архивариус, хотя разговор-то предполагался исключительно о дамах. Рядом с Древиными, в том доме, где сейчас Варавы, жили Зеленцовы.
Сам хозяин, полковник в отставке, медленно и мучительно умиравший от туберкулеза. Его жена Анна Зеленцова, зубной врач в небольшом стоматологическом кабинете артели «КИМ». Хороший специалист, добрая и интересная женщина. После смерти мужа обнаружилось немалое количество желающих «прижениться». Особенно хорошо запомнил двух из них. Некто Андронов, который к несчастью избранной и соседей оказался охотником, и нередко «семейная» сцена заканчивалась ружейным салютом в потолок. Потом был некий преподаватель из Бобруйского автотехникума. По внешнему виду что-то среднее между Кисой Воробьяниновым в исполнении Сергея Филиппова и детским поэтом Корнеем Чуковским. Этот оказался поспокойнее, да и появлялся от случая к случаю. В любом варианте это уже не ружейная канонада из двухстоволки, когда жившая напротив Бася Гельфанд, эта вечная «бабушка в окошке», испуганно задергивала штору и шла докладывать стратегическую обстановку Аре Гельфанду. Мужу и заготовщику местной сапожной мастерской. Розовощекому старичку с узкими прищуренными глазками, будто выхваченному из «массовки» японского киноклассика Акира Куросава. Эдакий местечковый Дерсу Узала.
А вскоре Зеленцовы уехали и в их доме поселились соседи, спокойные, как тростник в безветренную погоду. Стало тихо, но как-то пресновато. Ни тебе дроби в потолок и стены, ни звона разбивающегося стекла. О, этот устоявшийся быт с провинциальными назойливыми мухами, бьющимися в стекло. Быт, где все так заняты самими собою и своим домом, что нередко хотелось наподобие бальзаковского Гобсека топтать грязными сапогами чужие ковры.
Опять женщины норовят выскользнуть за пределы досягаемости.
Между тем многие стоят того, чтобы вспомнить о них. Хотя бы первая воспитательница детского сада Майдель, жена очкатого работника тогдашнего районо. Может, даже заведующего… Уже не помню. До сих пор в семейном альбоме коллективное фото, где сидим вокруг нее, напялив по случаю самодельные бескозырки с гордой надписью «Герой».
Дети отечества в стране героев. Стыдно сказать, но более всего она мне почему-то запомнилась салатовыми рейтузами. В деревянном «кимовском» садике на Пионерской (сейчас это двор пятиэтажного дома по ул. Кирова) сразу после войны детских кроваток не было и для дневного послеобеденного сна ребятишкам расстилали прямо на полу. И все это обилие плоти нависало над нами в тот момент, когда воспитательница по очереди заботливо укрывала байковыми одеяльцами. Жизнь входила в наше сознание крутизной женских бедер.
На их фоне скромные формы первой учительницы Елены Васильевны Пастушонок были вполне идеологически выдержаны, без всякого фрейдистского подтекста. Худая, сутулая, подслеповатая, с толстыми стеклами очков, гладко зачесанными по сторонам волосами, пробором посередине… Классический тип «синего чулка». Но это только снаружи. Внутри у этой женщины билось доброе сердце. Она была первой и уже по одному этому самой лучшей. Виделись мы с ней после окончания школы не так уж часто. Но помним всегда…
А есть и такие, с которыми уже при всем желании не пообщаешься. Немецкий язык преподавала Роза Израилевна Выгонская. Маленькая брюнетка с большими глазами испуганной серны. Не знаю, как насчет «дойче шпрахе», но с нами ей приходилось определенно нелегко. О рабочей творческой обстановке на ее уроках говорить не приходится. В класс входила, как тореадор выходит на арену. Все «перфекты» и «плюсквам-перфекты» повисали в пространстве, не долетев даже до первой парты. Урок был как бы продолжением переменки. С эгоистичностью подростков мы в такие моменты как-то мало задумывались о переживаемых учительницей немецкого чувствах. Да и задумывались ли в те годы о чем-нибудь вообще. Кстати, школьные «иностранки» почему-то традиционно «проваливались» как раз в вопросе дисциплины, хотя вроде и не все из них отличились мягкохарактерностью Выгонской.
Марии Семеновне Рахановой, ее коллеге, один старшеклассник на замысловатый вопрос о немецких модальных глаголах в ответ неожиданно для всех пропел: «Что-то я, моя корова, тебя толком не пойму…». Причем, на чистом русском и без всякой «модальности». Без отношения говорящего к содержанию высказывания. Индифферентно, вроде и не ей вовсе, а просто помузицировать захотелось. Импровизированный вокализ. Услышал где-то песенку и при случае «присовокупил» к арсеналу своего остроумия. И этот некто Юрка Семенов, сын главного врача, который восхищал нас своим умением часами без рук гонять на велосипеде. Не мальчик, а настоящий кентавр, где вторую половину на этот раз заменила не лошадь, а велосипед. А как все зауважали его, когда однажды увидели за рулем автомобиля, С этого момента стал безусловным кумиром. Такой мог позволить себе и арию на уроке…»
Продолжение следует!
* * *
Приглашаем всех читателей поделиться своими воспоминаниями, фотографиями и историями о Глуске 1950-60-70-80-х!
Ваши личные истории и уникальные моменты, запечатленные на снимках, помогут сохранить богатое наследие местечка и создадут полное представление о его жизни. Вместе мы можем собрать ценные материалы, которые отразят дух и атмосферу Глуска, и подарим будущим поколениям возможность узнать о его прошлом. Не стесняйтесь делиться своими находками и воспоминаниями – каждая история имеет значение!
Электронная почта корреспондента: o.janushevskaya@yandex.by или оставьте свои координаты, кликнув на надпись «связаться с редакцией» внизу на главной странице сайта.
