Ранее опубликованные части: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28.
«Пока рассказывал о нескольких известных эпизодах из жизни Подлишевского, – пишет Наум Сандомирский в книге «Местечко-2». – Как бы сработал принцип «географической» ассоциации. Через дорогу от него жил очень интересный, своеобразный Моисей Миронович Урицкий. Человек с богатым партизанским прошлым. Пулеметчик, разведчик, инструктор-подрывник… В общем, лесной боец универсального профиля. Прославился тем, что вынес с поля боя раненного Василия Ивановича Козлова, будущего Героя Советского Союза, Председателя Президиума Верховного Совета БССР. В тот момент он, конечно, ничего такого не предполагал и спасал, протащив на своей спине несколько километров, просто боевого товарища, хотя и заметного организатора, руководителя партизанского движения на Беларуси. Они и после войны, несмотря на разность положений, до самой смерти Козлова оставались друзьями.
Моисей Миронович, разрушив стереотип еврея-торгоша, в послевоенные годы стал председателем, проработав в этой должности до самой пенсии.
Мне доводилось знать его в двух ипостасях: руководителя хозяйства и пенсионера. Как и Чапаев, «академиев» не заканчивал, уповая на опыт, практику, энергичность и энтузиазм. В те годы таких качеств вполне хватало для осуществления руководящего маневра. Люди его уважали, ценили за доброту и отзывчивость, внимание к их потребностям. Считали в доску своим парнем, Таким он, в принципе, и был.
Выйдя на «заслуженный отдых», специализировался на военно-патриотическом воспитании. Любил встречаться с молодежью, выступать перед нею в различных аудиториях, хотя при его дикции и сбивчивости речи до лавров Цицерона было явно далековато.
В смысле падежных окончаний это вообще сплошная импровизация. Собеседнику обычно самому приходилось приводить их в соответствие с грамматическими требованиями. Но такое обстоятельство не мешало Моисею Мироновичу быть контактным, словоохотливым. Нередко ж так бывает: у человека ни голоса, ни слуха, а петь страшно хочется. Урицкому же, что поделаешь, хотелось беседовать, выступать. Он с одинаковым успехом мог встречать новорожденных, провожать прощальным словом в последний путь усопших…
На улицах местечка чувствовал себя уютно, как в комнатах своего дома на Социалистической. Среднего роста, широкоплечий, с красным лицом очень здорового физически человека, для которого до сих пор самой серьезной болезнью был насморк… Походка подстать весу – грузная, тяжелая, широкая и развалистая, когда словно переминаются с ноги на ногу. Шел обычно так, будто каждым шагом утверждает свое существование на земле.
Со знакомым при встрече любил поговорить. При этом свою интеллектуальную благонадежность, право на беседу подтверждал непременным: «Не хвалюйся, у мине есть документ… Дам чибе шправку». Имелось в виду, наверное, от врача-психиатра. Дескать, не спеши, друг, я вполне нормальный парень, ты вроде тоже. А раз так, то, что мешает нам поговорить за жизнь? Видимо, эту «домашнюю заготовку» считал самой удачной своей шуткой, потому что повторял ее довольно часто. Пожилые люди вообще бывают консервативны по части «репертуара» и к старости у многих из них повторения бывают неизбежны.
Но у Моисея Мироновича все это было так мило и непосредственно, что всегда воспринималось как откровение, экспромт. Ведь всегда важно не только то, что говоришь, но и как, реагируешь на содержание, и на интонацию. Она же у него была неподражаема! Это был уровень фальстафовского оптимизма, когда и в 70 лет говорят о себе: «Мы, молодежь»…
Вырастили они со своей Голдой пятеро детей: трех сыновей и двух дочерей. Многие из них уже там, где сейчас пребывает большинство бывших глусчан: «америках» и «израилях». Мой старый и добрый приятель Борька Урицкий, с которым не раз гоняли по баскетбольной площадке, в США. Старший Додик на земле обетованной. Только Марик, женатый на русской, живет в Березе под Брестом, где врачует.
Сам же Моисей Миронович после смерти жены долго жил один, затем «подженихался» в соседнем Бобруйске и как это иногда бывает с людьми, бывшими всю жизнь очень здоровыми, после первой же серьезной болезни быстро умер. Это было как-то даже неожиданно, так не вязалось с таким всегда живым, активным, жизнерадостным человеком слово смерть. Мне, например, поскольку на похоронах не был, и сейчас не верится, что его нет. Будто куда-то переехал и просто живет себе на радость в каком-нибудь другом городе. Настолько живо и незабываемо все то, что связано с именем этого оригинального человека. И короткие встречи на улицах, и ни с чьим другим не сравнимый голос в телефонной трубке… Он был настолько неунывающим, что всегда казался удачливым. Даже с возрастом это ощущение не проходило, будто удача может прийти поздно. Как в том анекдоте про невезучего еврея: «Вы знаете, Рабинович всю жизнь был таким несчастным, что, слава Богу, хоть после смерти ему повезло». – «Что за ерунду вы говорите, как это может повезти после смерти» – «Очень просто: копали могилу – нефть нашли».
Продолжение следует!
* * *
Приглашаем всех читателей поделиться своими воспоминаниями, фотографиями и историями о Глуске 1950-60-70-80-х!
Ваши личные истории и уникальные моменты, запечатленные на снимках, помогут сохранить богатое наследие местечка и создадут полное представление о его жизни. Вместе мы можем собрать ценные материалы, которые отразят дух и атмосферу Глуска, и подарим будущим поколениям возможность узнать о его прошлом. Не стесняйтесь делиться своими находками и воспоминаниями – каждая история имеет значение!
Электронная почта корреспондента: o.janushevskaya@yandex.by или оставьте свои координаты, кликнув на надпись «связаться с редакцией» внизу на главной странице сайта.
