Мы собрались в доме у гостеприимной хозяйки Надежды Ивановны Димовой (Малевич). К ней пришли соседки и подруги – Надежда Михайловна Глаз, Валентина Сергеевна Навичонок, Екатерина Швайбович. Все они живут рядом, видятся часто, и в этот день пообщаться за кружкой чая согласились с удовольствием.
«Мы даже плакали, когда читали»
Каждая из моих собеседниц уже читала «Судьбы жителей одной деревни» – свои воспоминания и односельчан – кто-то в газете, а кто-то уже все части на сайте «ВБ». Понравилось, очень интересно, признались женщины.
– Мы даже плакали, когда читали, – говорит Екатерина Швайбович. – Какие тяжелые были судьбы у наших родителей и их поколения… Какие-то факты и истории, которые рассказывали в статьях самые старшие жители Заполья мы, те кто помоложе, и не знали, и не слышали никогда. Так что не только эмоции были, но и открытия. Я даже знаю, что после того, как одна из жительниц Калатичей прочла одну часть цикла, она неожиданно для себя узнала, что оказывается в нашей деревне живут ее родственники – она раньше просто этим фактом даже не интересовалась.
– Знакомые люди раскрылись с другой стороны, – говорит Валентина Сергеевна. – Ведь многое мы знали по деревенским разговорам, а тут каждый рассказал историю своей семьи так, как было на самом деле.
– В соседней деревне, в Калатичах, моя подруга выписывает «Вечерний Бобруйск», – говорит Надежда Михайловна Глаз, – я у нее брала читать про наше Заполье.
– А вспоминать нам есть еще много чего – признается 82-летняя Надежда Ивановна Димова, одна из старейших жительниц Заполья. – За один раз, наверное, всего и не расскажешь.
Кирмаш на Покрова: главная традиция Заполья
Так как мы собрались накануне главного деревенского праздника – Покрова, то мои собеседницы рассказали, как этот праздник отмечали в Заполье во времена их детства и молодости. В Глусском районе есть традиция – каждый значимый церковный праздник, например Вознесение (по-белорусски, Ушэсце) или Троица, отмечают особо торжественно и масштабно в определенной деревне. В Заполье – это Покрова.
– На протяжении многих десятилетий, – рассказывает Надежда Ивановна Димова, – это праздник отмечали широко. И несмотря на то, что каждый год он проходил однообразно, все равно оставался главным и интересным. Во времена моего детства гости приезжали на повозках, запряженных лошадью. У кого лошади не было – приходили пешком. Расстояние в 10 километров и больше преградой не считалось даже для тех, кто шел своими ногами. Обычно приглашали родственников, близких друзей – передавали устное приглашение заранее через знакомых или задолго до праздника при встрече говорили: «На Пакрову прыходзь да мяне на кірмаш». К празднику готовились – обязательно генеральная уборка была в доме. В день праздника, часам к 12 дня, деревенские улицы заполнялись людьми – гомон, смех слышался по всей деревне. И так было даже если Покрова попадала в будний день. К нам в гости из одной только деревни Сельцы приезжали человек 6-7. А ехали же в каждый дом, из близких к Заполью и далеких деревень Глусского района. К Покровам обычно родители резали свинку, чтобы сало и мясо для угощения – жарили его. На стол еще обязательно ставили холодец, блинчики в сметане с сахаром, очень густой кисель, который ели ложкой, соленые огурцы из бочки, шаткованка. Конечно, была и самогонка. Разумеется, люди не шли только, чтобы поесть и выпить, а приходили общаться, ведь из-за постоянной занятости виделись с родными редко. Вот и пользовались моментом. Интересный факт. Дети за столом вместе со взрослыми никогда не сидели. Нас усаживали на печку, подавали туда еду, и мы тихонько там сидели. Выглянешь из-за дымохода, и наблюдаешь, как беседа идет. А если тебя кто-то из взрослых заметил, шмык и обратно спрячешься. Вот взрослые немного посидят, выпьют, закусят, поговорят и начинались песни. Так красиво пели и не только женщины, но и мужчины. Потом на улицу выходили – гармошка играла, опять пели и танцевали. Так веселились до самого вечера. Те гости, кто пришел из дальних деревень, уходили домой только на следующий день.
– А потом, в качестве ответного визита – продолжает рассказ Валентина Сергеевна, – запольцы обязательно ехали или шли на кирмаш в другие деревни к своим родственникам. Я, к примеру с родителями ходила в Балашевичи на Троицу. От Заполья тут совсем близко – до речки 2 километра, потом перейдем через Птичь, еще несколько километров лесом по Волковне и мы на месте. Мне хорошо запомнились очень вкусные местные малосольные огурцы. Наш дядя, житель Балашевич, сам их делал. Самые первые, еще маленькие, огурчики он собирал, закладывал в бочонок с приправами, листьями и опускал его глубоко в колодец. Там в холодной воде они не прокисали, а долго оставались сладкими. А детям в июне уже очень хотелось зелени, чего-то свежего – яблок, груш – поэтому эти огурцы мы поедали в больших количествах.
Воспоминаний много – и за день всего не рассказать
– А в нашем детстве у запольцев садов с яблонями и грушами вообще не было, – опять включается в разговор Надежда Ивановна. – Налог на сады был и, чтобы платить меньше, деревья просто вырезали. Оставались они только у тех, кто «побогаче» (если можно так сказать). Мы, дети, конечно, лазили по чужим садам. У нашего друга Витьки Дыбы были вкусные груши. Мы их нарвем, а он сидит с нами их есть и говорит: «Это ж надо какие вкусные груши и так на наши домашние похожи!» (смеется). А еще рядом с нами жила женщина очень скупая. У нее был хороший сад, но никогда она ни с кем не делилась, а все относила на рынок. Больше того, она даже своим детям не разрешала гарбузики (тыквенные семечки) есть, прятала их от детей в шкафу, а потом несла на базар. Что придумали ее сыновья? Они отодвигали шкаф, снимали заднюю стенку и брали семечки.
Но мои собеседницы говорят, что в деревне таких скупых и даже жадных людей было мало, единицы. Обычно люди делились друг с другом всем, чем могли. И даже больше – когда в Заполье в 1960-70-е приезжали военные (тут у них каждый год проходили маневры), щедрость сельчан не знала границ.
– Каждый считал своим долгом накормить солдат, – рассказывает Валентина Сергеевна. – Поэтому им в лагерь носили яблоки, молоко, сметану, огурцы, помидоры, творог – короче, все, что могли. Наши женщины от чистой души кормили солдат, ведь знали, что молодому организму всегда хочется кушать, особенно домашнюю еду. Скорее всего это еще осталось со времен войны, когда солдаты действительно были голодные, ведь кухня не всегда успевала за фронтом. А может быть, каждая мать думала: «Я накормлю этого солдатика, так и моего сына-солдата кто-то также накормит». Вот и жалели по-матерински худеньких юношей, подкармливали.
– А я помню, что они нам, детям, давали в ответ сахар в маленьких пакетиках, – подхватывает тему Екатерина. – И еще конфеты.
– Однажды за деревней на лугу возле озера даже вертолет садился, – продолжает Валентина Сергеевна. – Запольцы, конечно же, прибежали посмотреть на это диво. Из вертолета вышел генерал в штанах с лампасами. Наверное, прилетал наблюдать за учениями, которые проходили за деревней возле речки. А когда проходили учения в деревне было очень громко. Однажды рано утром вся деревня «подскочила» в своих кроватях от звуков взрывов – на «минном поле» рвались мины. И от последнего деревенского дома хорошо было видно «поле боя» (кустов, как сейчас, тогда еще не было) – вся деревня там стояла смотрела.
Таких историй у них много, признаются мои собеседницы, можно рассказывать день напролет.
А вот в процессе беседы выяснился интересный момент. Оказывается, одна из моих собеседниц, Надежда Михайловна, никогда в жизни не ездила на поезде.
– Ну не пришлось как-то, – с улыбкой говорит женщина. – Я всю жизнь прожила в Заполье и если мне куда-то надо было, то ехала на автобусах, а сейчас на автомобиле меня дети возят везде.
Зато Валентина Сергеевна вспомнила, как она летела на «кукурузнике» из Минска в Глуск.
– Мы с отцом провожали брата в армию, – рассказывает женщина, – и обратно летели на самолете. На пути до Глуска самолет делал посадку еще и в Любани. В «кукурузнике» не было привычных для нас сидений, а просто по бокам стояли деревянные лавочки – это и были места для пассажиров.
Деревня сегодня: на зиму остаются чуть больше 30 человек
Сокрушаются мои собеседницы, что осталось в деревне мало жителей. Разъехались они, конечно, не в один момент, а постепенно, начиная с 1960-х. Вот и Надежда Ивановна тоже в это время уехала поднимать целину… Но потом, 30 лет назад, вернулась с мужем в родную деревню. Валентина Сергеевна тоже несколько лет назад из Бобруйска вернулась жить в деревню, в родительский дом. Надежда Михайловна и не уезжала, а Екатерина живет рядом, в Калатичах, в паре километров от Заполья, а здесь у нее родительский дом-дача.
Летом в деревне хорошо, многолюдно. А вот на зиму остаются (считай, постоянно живут) чуть больше 30 человек. Три мои собеседницы в их числе. Самой большой проблемой в этом году для них стало отсутствие воды в деревне, точнее в кранах в доме.
– Приходится ходить за водой в колодец далеко от дома, – говорит Надежда Михайловна. – А мы ведь уже люди не молодые, попробуй-ка вытащи ведро из колодца, да принеси домой. А ведер за день может и три, и четыре понадобиться. Вот хотела поросенка купить на зиму: картошки нарастила, кормить есть чем, а воды в усадьбе нет. Как же я его выращу?! Надежда Ивановна – уже пожилой человек, за 80 ей и помочь некому воду принести – родные только по выходным приезжают.
По словам женщин, про их проблему знают и в сельском Совете, и в сельхозорганизации, которой принадлежит водонапорная башня. Обещают решить – сельчанки верят и ждут, когда же, наконец, дома из крана побежит заветная струйка воды.
Еще одна проблема – дороги. До деревни по гравейке не хотят ехать даже таксисты из Глуска. А дорогу до сельского кладбища в дожди сильно размывает.
– К гравейке у нас особо претензий нет, – говорят женщины. – Такая дорога была всегда у нас, мы привыкли – после грейдера чуть лучше, потом хуже. Хотелось бы и ее сделать хорошей, конечно. Но вот к дороге до кладбища большие претензии – когда идут дожди, пройти там невозможно от слова совсем. Разве что только в рыбацких сапогах… В прошлом году похоронной процессии пришлось даже идти на кладбище не напрямую из деревни, а обходить вокруг – по гравейке до Калатичей и оттуда уже на сельское кладбище.
Любовь к Заполью передается по наследству
Но мои собеседницы не унывают. Говорят летом, когда много людей, даже настроение получше. Каждый теплый летний вечер выходят на улицу, на лавочке сидят, разговаривают, вспоминают: как жили раньше, какой была деревня во времена их детства и молодости – так отдыхают от повседневных забот. Зимой ходят друг к другу в гости, чтобы не скучать. Любят они свое родное Заполье, говорят, что даже воздух здесь совершенно другой, такого нет нигде.
– Но, к сожалению, есть и такие, кто, уехав, даже не возвращаются в деревню, чтобы навестить могилы родителей, – сокрушается Надежда Ивановна. – Как так можно! Я этого не понимаю и не принимаю.
– Для нас в Заполье все любимое, – говорит Валентина Сергеевна. – Даже обычная березка – у нас в деревне она особенная. А когда вишни цветут – это же неописуемой красоты период. Осенью тоже красота – все деревья такие яркие, необыкновенных цветов. Каждая тропинка в лесу знакомая и родная, и грибы у нас особенные, вкуснее и лучше. А наша речка? Это же сказочное место! Хорошо, что еще есть в деревне ферма и на лугу возле реки пасутся коровы – они съедают и вытаптывают всю лишнюю растительность и берега нашей Птичи возле Заполья, наверное, самые красивые и чистые в Глусском районе. Сюда даже глусчане приезжают летом отдыхать и купаться.
Мои собеседницы говорят, что их дети, а сейчас уже и внуки, тоже очень любят Заполье. Приезжают в деревню из Бобруйска, Минска, Несвижа, Дзержинска. И не только потому, что здесь их родители и бабушки.
– Наверное, любовь и привязанность к деревне передалась им от нас, как говорится, по наследству, – говорит Екатерина. – И мы этому несказанно рады. Значит наше Заполье будет жить.