Этот особняк находится в двух кварталах от дома – героя нашего предыдущего материала, на той же улице К. Маркса, немного пройти от статуи бобра по направлению к Советской, на правой стороне, между улицами Советской и Пушкина.
По информации старшего научного сотрудника Бобруйского краеведческого музея Инны Овсейчик, большой участок земли с деревянными постройками на углу улиц Апрельской и Второй Слуцкой (сегодня это Пушкина и К. Маркса) в конце XIX века купил мещанин Шендер (Давидов сын) Захарин. Но после пожара 1902 года уцелевшие деревянные строения в районе рыночной площади Бобруйска стали заменять каменными.
«Плац Захарина как раз оказался в черте каменных кварталов города. Хозяин решил начать стройку с меньшего дома, который располагался не на самом углу улиц, а по Второй Слуцкой улице, ближе к рынку, – пишет Инна Овсейчик. – Строительство каменного дома потребовало больших расходов, образовались долги, и потому часть своего участка земли с новым домом в 1910 году Шендер Давидов Захарин продает Евсею Сролеву Розенгаузу. Через несколько месяцев он продаст Розенгаузам и остальную землю с недвижимым имуществом на самом рогу улиц, и они построят там большой каменный дом, откроют кондитерскую с кофейней».
Летом 1911 года уже Евсей Розенгауз решает один из домов продать. Покупателем становится мещанин Арон-Лейб Залманов Симиновский. В купчей крепости (договоре о купле-продаже) записано, что одноэтажный каменный дом и плац земли находятся на углу Скобелевской и Пушкинской улиц (Вторая Слуцкая тогда была переименована в Скобелевскую, Апрельская – в Пушкинскую). А на самом же деле, дом располагается не на углу, а дальше в сторону базара. Инна Вячеславовна отмечает, что это далеко не единичный случай с ошибочным указанием местоположения бобруйских домов.
Арон (Арья)-Лейб Симиновский занимался торговлей. Его магазин находился совсем близко к новому дому – на углу Муравьевской и Скобелевской, рядом с рынком (этот дом на пересечении теперешних Социалистической и К.Маркса не сохранился). Магазин предлагал соломенные шляпы, меховые шапки, муфты и воротники, тут же размещалась специальная мастерская военных и гражданских фуражек и шапок. Можно было подогнать головной убор под нужный размер, починить и почистить цилиндр.
«Семья у Арона Симиновского большая, – пишет Инна Овсейчик по рассказам его потомков, – с женой Ривкой Шулей они растят шестерых детей. Дочка у них одна, Мария, и родилась она в тот год, когда ее отец купил новый дом. Дочку родители балуют, не жалеют денег на ее гардероб. Однако, в Первую мировую войну торговля шляпами идет хуже, хозяин пытается заняться и бакалейной торговлей, но не слишком удачно. Симиновским приходится экономить на всем, в том числе, на платьях и обуви дочери. После февральской революции, летом 1917 года Симиновские сдают в своем доме помещения для редакции «Бобруйской вечерней газеты "Голос народа"».
Дети один за другим уезжают в Петроград. Там в их фамилии изменится одна буква, в документах у детей и последующих потомков будет написано: «Симановский». А родители, Арон-Лейба с Ривкой-Шулей жили в своем доме до конца 1920-х годов».
Сегодняшний адрес этого дома – ул. К.Маркса, 76. Под конец прошлого века тут размещалась районная санэпидемстанция, с 1993-го – районная станция скорой помощи. Сейчас тут химическая лаборатория, филиал «Могилевоблгидромета».
– С бобруйских «Дажынак», с 2006-го, это здание уже ждало нас, – рассказывает начальник лаборатории мониторинга окружающей среды и радиационного мониторинга (ЛМОСиРМ) «Бобруйск» Ирина Астапова. – В том году сделали новые окна, в 2008-м начали реконструкцию – сделали пристройку для вентиляционной камеры и кабинета, главный вход теперь там, а раньше был с противоположного торца (ближе к Пушкина). Но здание осталось в том же виде, в котором было – только поставили пристройку и переделали крышу. И часть стены оштукатурили, а то пошел грибок. А фасад воообще не трогали.
А фасад при всей вынужденной провинциальной скромности максимально богатый, разделенный на три зоны с разным решением. По бокам – стрелообразные, а в центре – с арками сандрики над окнами, ступенчатый карниз под крышей, накладные колонны-пилястры. А с тыльной стороны ранее парадного торца колонна врезная – фактически просто срезанный угол стены, а смотрится, как колонна! И все это, и вся лепнина – одним кирпичом!
Забавно, что по техническому паспорту этот дом – 1918 года постройки, хотя документы музея ясно указывают – он старше 1910-го. Может, так сплюснули нолик при переписывании?
– И странно, что во дворе местами асфальт проваливается, – говорит Ирина Астапова. – Что тут под землей, не знаю. В подвалах гаражей, рассказывали, у частника бойня была.
Санстанция и «скорая» отапливались углем, потом один из гаражей во дворе переделали в теплопункт и провели в лабораторию горячую воду. И санузла не было, сделали. Провели пожарную и охранную сигнализации. Вентиляционная камера поддерживает в помещении необходимый для работы микроклимат.
Но, как в большинстве старинных домов, особенно сильно на микроклимат влияют толстые стены. Если прогреть зимой, так уже не замерзнешь, а летом, наоборот, постоянно ощутимо прохладно.
– К нам с уличной жары заходят и говорят: ох, как хорошо, мы тут побудем, охладимся, – улыбается инженер-химик лаборатории Юлия Кулага.
– Но когда лето было особенно жаркое, так даже у нас прогрелось, – добавляет Ирина Астапова.
На вопрос, как работается в старинном доме, сотрудникам, кроме температурных фокусов, вроде, сказать и нечего: мол, нормально работается.
– Привет от старины, можно сказать, такой – нас очень любят пауки, – смеется Юлия. – Бывает, сигнализация срабатывает, приезжают пожарные, снимают извещатель и показывают нам – там пауки сидят. Говорят, на них и срабатывает.
В лаборатории «Бобруйск» работают 4 человека. Комнаты заставлены специальным оборудованием, реактивами, но места хватает, будут устанавливать и еще.
У лаборатории два пункта наблюдения по городу – спецпомещения в начале ул. Минской и на Лынькова, со спецокошками и приборами для забора твердых частиц из атмосферы. Уровень CO, угарного газа определяют на месте, остальные анализы состояния воздуха и осадков делают в лаборатории. И так трижды в день.
Информацию о превышении норм передают в Могилев и Минск раз в неделю, а если превышение в 2 раза или кислотные дожди (pH меньше 4) – то в центр сообщается незамедлительно, в течение суток. Но такого, говорят, не было.
В ближайших планах лаборатории – установка на Приберезинском бульваре третьего пункта наблюдения, а в своем дворе – автоматического заборника осадков.
Старый дом живет не многолюдной, но вполне активной жизнью.
