Как мы Пасху раньше «отмечали». Несколько эпизодов религиозной жизни из советского прошлого

2479
Евгений БУЛОВА. Фото из архива автора
Народ в те годы к религии не стремился, потому что в окружающей действительности религия практически ни в каком виде не существовала...

Телевизионное «пиршество» и церквушка во мраке

Во времена Советского Союза, лет за 30 до его распада, существовала весьма любопытная традиция. В определенные, казалось бы, совершенно обыденные дни, вернее, вечера, по телевидению транслировались ну очень интересные передачи. В основном музыкально-развлекательного свойства. Можно было увидеть то, что потом передавалось из уст в уста: «Ой, а что вчера по телеку было!»

Как правило, подобное телевизионное «пиршество» устраивалось в религиозные праздники. В частности, на Пасху. Ну, чтобы отвлечь трудящихся от возможного в них, праздниках, участия.

1971 г. Празднование Пасхи в Гродно, у митрофорного протоиерея, благочинного Гродненской области, секретаря Гродненского благочиния отца Бориса Пилиховского. Фото из
1971 г. Празднование Пасхи в Гродно, у митрофорного протоиерея, благочинного Гродненской области, секретаря Гродненского благочиния отца Бориса Пилиховского. Фото из архива его внука Ростислава Пилиховского, выпускника могилевской СШ №1, который сейчас живет в Минске.

«Вспоминаю где-то начало 1970-х, – рассказывает бобруйчанин Александр Искандеров, по сей день проживающий в микрорайоне по Интернациональной. – В тот вечер на Пасху впервые увидел телевизионное выступление Марыли Радович с ее знаменитым хитом «Разноцветные ярмарки», где всякие попугаи, трещотки, бренчалки. Точно уже не скажу, каким образом, но после передачи мы с Олегом Гузовым, Вовкой Ждановичем, Джумиком, еще кто-то был, умудрились-таки оказаться возле церкви на улице Шмидта (Николо-Софийский православный храм – прим. ред.). Там шла всенощная. Вокруг темнота, двухэтажные бараки неподалеку, покосившиеся заборы. И церквушка. Естественно, сама служба нас в то время не интересовала, мы все больше высматривали примерно такого же возраста местных чувачков, с которыми, как и положено, все-таки той ночью прилично помахались. Им, видите ли, не понравилось, что мы, чужаки, в такой поздний час приперлись на их территорию. Зато на завтра нам было что обсудить с товарищами по микрорайону».

Праздник «ПасКа» и запретные «битки» в классе

Как видите, никакого отношения к религии и вероисповеданию подобный случай не имеет. Да и как он мог его иметь, если даже сам праздник «Пасха» для выделенных мною участников этого вечера существовал в виде слова «пасКа», которое они могли только слышать. Слышать, но не видеть его правильное написание через букву «х».

Поэтому (если не брать в расчет стариков и старушек) в те годы в быту сложно было услышать что-либо об искупительной жертве Иисуса Христа, о смерти его на кресте и чудесном воскресении. Библейские истории никак не стыковались с повсеместным торжеством научного атеизма.

«Да, в некоторых семьях красили яйца, с которыми мы, дети, даже выходили гулять во двор, – вспоминает бывшая бобруйчанка Наталья Степановна. – Но это были для нас обыкновенные игрушки, без какого-либо дополнительного смысла. Пасхальные булочки – это вообще исключительно поесть. А вот в школу крашеные яйца родители брать запрещали. Хотя некоторые «двоечники» все же нарушали этот запрет, приносили яйца в класс и, постукивая ими на переменках, выясняли, чье крепче. Заприметив такие игры, учителя обычно моментально пресекали их».

1969 год, Бобруйск. Ученики СШ №19 в пионерском лагере занимались отнюдь не пасхальными песнопениями.
1969 год, Бобруйск. Ученики СШ №19 в пионерском лагере занимались отнюдь не пасхальными песнопениями.

«Автопрогулка» для «всенощников»

Наиболее широко распространенный вид воздействия на не до конца понявших основы атеизма граждан – так называемая «автопрогулка» по окрестностям. Это когда «отсорбированных» подле церкви (или в ней) строителей коммунизма вывозили куда-нибудь за город и… отпускали. Конечно же, чтобы почитатели Ветхих и Новых заветов пешим ходом могли добраться до дома.

Могилевчанин Евгений Байков вспоминает, как 1960-х двоих его одноклассников, любопытства ради заглянувших на всенощную в Трехсвятительскую церковь, что возле «Строммашины», отвезли примерно на 20-й километр Минского шоссе и, пожелав всего наилучшего, высадили на дорожную обочину. В родные пенаты восьмиклассники вернулись с рассветом. При этом в следующую Пасху юные «религиоведы» желания прошвырнуться на ночное бдение совсем не выказывали.

Даже заканчивая школу, молодые люди понятия не имели о том, что для христиан пасхальное яйцо – это напоминание о Воскресении Иисуса Христа, о спасении и вечной жизни. А красный цвет, в который чаще всего окрашивают яйца, означает не то, о чем все сразу думали, а о страданиях и крови Христа.

1970-е, Могилев, Польское кладбище. Легендарные могилевские хиппи «Плейшнер» и Валик Михайлов.
1970-е, Могилев, Польское кладбище. Легендарные могилевские хиппи «Плейшнер» и Валик Михайлов.

Такой разный Герчик

В этом контексте лично я вспоминаю уроки в нашей бобруйской школе №19, где мы детально разбирали повесть Михаила Герчика «Ветер рвет паутину». Произведение, в первую очередь, запомнившееся тем, что вызывает на продолжительное время особые чувства к религии. Этакий иммунитет. В полном соответствии с атеистической политикой партии. Страдания юного героя, мальчика-инвалида, чьи родители (по сюжету повести) находятся в цепких объятиях религиозных сектантов, надолго остаются в памяти молодого читателя.

А вот уже в 1980-х, прочтя другую книгу Михаила Герчика, «Обретение надежды», я, не поверите, бросил курить. По сей день обхожу табак стороной. Эпиграф романа, в качестве которого выступает цитата Овидия, по сей день является для меня в некоторой степени путеводным. Цитата следующая: «Иди, и там, на краю отчаяния, ты обретешь надежду».

1970-е. Могилевские хиппи Валик, Наташа и Плейшнер. Христос воскрес!
1970-е. Могилевские хиппи Валик, Наташа и Плейшнер. Христос воскрес!

«Мы все-таки мудреем год от года»

Народ в те годы к религии не стремился, потому что в окружающей действительности религия практически ни в каком виде не существовала. А потому и особого притеснения не ощущалось. Совершенно никакого фанатизма с обеих сторон. Дежурившие у церквей «ответственные товарищи» делают вид, что выполняют свою работу, а граждане никоим образом не переходят «красную» линию.

Все идет почти как по Высоцкому:

Мы все-таки мудреем год от года –

Распятья нам самим теперь нужны,

Они богатство нашего народа,

Хотя, конечно, пережиток старины...

Все течет, все изменяется. И сегодня даже некогда воинствующие атеисты брежневских времен изменили свое отношение к той области нашего бытия, в которой, увы, не все можно объяснить с помощью лишь законов Кулона или Бойля-Мариотта.

Тот же Саша Искандеров, с которым несколько дней тому назад мы общались по телефону (повод был отнюдь не радостный), в заключение разговора многозначительно вздохнул, поблагодарил меня за звонок и сказал: «Пойду сейчас в церковь. Свечку поставлю». Наверное, в Николо-Софийскую пошел. А я в Могилеве – в казимировскую церковь Божией Матери Всецарица.

Христос воскрес!