«Родители ругались, что дети после моих занятий все в краске»
По образованию Галина педагог. Закончила в свое время могилевский пединститут, факультет дошкольного воспитания и проработала с детьми до самой пенсии. Хотя изначально мечтала совсем о другой профессии.
– Мой отец был известным в Могилеве краснодеревщиков, даже для нашего драмтеатра мебель делал, – говорит ремесленница. – И я решила по его примеру поступить в Бобруйское художественное училище, рисовала всегда, мне творческую профессию хотелось получить. Но закончить его не смогла. Приехала как-то навестить меня старшая сестра, увидела, что в общежитии на стенах портреты рок-музыкантов из «Битлз» нарисованы, мальчики наши ходят длинноволосые и я тоже вся такая из себя хипповая… А сестра на 10 лет меня старше, другое поколение, послевоенное, идейное. Она как взвилась: что это такое! Вещи мои в чемодан собрала и увезла меня в Могилев. Так моя «художественная карьера» и закончилась, еще не начавшись…
Пришлось Галине менять «профиль» и поступать в Могилевский педагогический.
– У меня рабочий стаж 40 лет, можно сказать ветеран труда. В детском садике работала, потом в художественной школе, лепку преподавала. Одно время даже в Доме ребенка, но недолго совсем, – рассказывает Галина. – В принципе мне моя работа нравилась, с детьми очень интересно. Я всегда что-то руками вместе с ними делала, разные творческие проекты. Дети очень незаурядные личности, взрослые не всегда такими бывают. А когда ребенок еще и способный, у него глазки горят, ему хочется всему научиться, все своими руками попробовать: поделки, рисунки. Сколько меня за это потом родители ругали, потому что после занятий с Галиной Васильевной дети чумазые, все в краске. Я даже плакала, так обидно было! Меня ругали, я плакала-плакала и не знаю теперь, почему сразу не поняла, что это было сигналом: если тебя такую не принимают, значит уходи, ищи кому это все надо. Но у меня же советское воспитание было, получил профессию – работай. Я просто не думала тогда, что этим можно деньги зарабатывать и при этом получать удовольствие и быть свободной, не равняться на чьи-то требования. Поняла, только когда на пенсию ушла и задумалась о том, чем бы заняться. Другой идеи, кроме творчества, в голову как-то и не приходило.
«Дело само меня нашло»
Тем более, что все, что делается руками, Галине, по ее словам, всегда было близко. Пока дочки были маленькими, мастерила с ними поделки, шила для них игрушки, которые девочки даже больше «покупных» любили. В 90-е, когда полки магазинов окончательно опустели и ничего купить было невозможно, обшивала девчонок своими руками.
– Платья шила, а из комбинашек такие куртки им сшила! Они в гимназии самые модницы были всегда, – смеется Галина. – А потом дети выросли и все это как-то ушло… Но потом жизнь меня сама назад привела, к тому, с чего я начинала, дело само меня нашло. Хотя ни цели, ни стремления стать ремесленницей особого не было. Вот знаете, как человек себе цель поставит и сидит, сидит, добивается упорно. Я не так, у меня все поначалу скорее по «нужности» было. Чем-то себя занять нужно, как-то денег подзаработать – тоже нужно.
В Могилеве ремесленников уже много было, я видела их работы и тоже решила попробовать в этой сфере свою нишу занять. Начала делать первых своих лошадок, продавать работы попробовала. Что-то продавалось, что-то нет, но желания работать в этом направлении это не остудило. Тем более, что именно здесь я могла делать очень реалистичные работы, а мне именно такие ближе всего. Хотя по времени и силам это затратно, но зато радость приносит! А главное – это же лошади, которые с детства были моей самой большой любовью!
«Заказывают владельцы ветеринарных клиник, конных манежей»
Почему именно лошади? Может потому, что Галина Велицкая родилась и росла лет до восьми в цыганском поселке Гребенево, где увидеть этих сильных и красивых животных можно было буквально на каждом шагу: во дворах, на улице…
– Они меня, маленькую, просто завораживали. И даже в школе, на уроках и переменках, каждую свободную минуту я рисовала в тетрадке то развевающуюся конскую гриву, то пышный хвост, то лошадиную ногу. Из-за этого меня дети дразнили то конем, то кобылкой, хотя я маленькая, худенькая была, на «лошадь» точно не тянула, – вспоминает могилевчанка. – Чтобы не смеялись, я даже придумала свои символы: заглянет кто-нибудь в тетрадку ко мне и видит просто начеркано что-то, а я знаю, что это лошадиная грива…
А года три назад, в самом начале своего становления в качестве ремесленника, Галина как-то разместила фото нескольких своих работ в интернете. И это неожиданно нашло удививший ее отклик. Люди стали интересоваться, может ли она сделать животное по фотографии, чтобы «как живое»?
– Чаще всего работы заказывают владельцы собственных ветеринарных клиник, конных манежей, в качестве своего рода визуальной рекламы. Среди моих заказчиков есть и известные люди. Например, питерская певица и актриса Лариса Луста. Два года назад она начала новый проект, конный театр, его мои работы украшают. Кто-то просто любит лощадей и хочет у себя во дворе такого коня поставить. Тем более, что они функциональные: могут выступать в роли качалок, на них можно посидеть, если захочется, – делится секретами мастерица. – И при этом они как настоящие, только меньше ростом.
«Собака получилась как живая»
Одно время Галина делала не только лощадей. Как-то раз к ней обратилась семья из России с просьбой изготовить собаку. Она у них жила, потом умерла, и ребенок очень тяжело ее смерть переживал. Хотели его порадовать.
– Собака у меня получилась как живая, только что не бегает и не лает. Отослали заказчикам, они благодарили. А через некоторое время написали, что ребенок от моей работы психологический шок получил: не расстается с этой игрушечной собакой ни на минуту, везде ее с собой носит, возит, спит с ней, будто надеется, что еще минута – и она оживет, – Галина грустно вздыхает. – С тех пор я раз и навсегда решила, что буду делать свои работы только тогда, когда «модель» заказчика жива. И ни в коем случае не в память о погибшем животном! Но только лошадей, собак больше не хочу, рука не поворачивается.
Заказчики у Галины в основном россияне, из Москвы и Питера, несколько работ «уехало» в Германию. Говорит, что на самом деле те, кто хотел бы получить ее изделия, есть и в других российский городах, но все упирается в доставку. Лошадки не маленькие, иногда едва ли не в рост с оригиналом, почтой их не пошлешь.
– Отправляем с могилевскими перевозчикамим, – делится опытом супруг и верный помощник мастерицы Геннадий Велицкий (он тоже, кстати, ремесленник и мы рассказывали о нем в феврале нынешнего года). – А они в основном именно в Москву да в Питер ездят. Если бы человек мог сам приехать на машине и забрать заказ в Томск или Челябинск, мы бы ему не отказали. А так вынуждены отказывать. Хотя мне, честно говоря, всякий раз жалко навсегда с этими Галиными работами расставаться…
– А мне не жалко, – спорит с ним ремесленница – Я изначально себя настраиваю на то, что они мне чужие. Разговариваю с ними, рассказываю, где и с кем они будут дальше жить. Говорю: «Тебя, Конфуций, Лариса очень ждет. Давай я тебе почитаю, что она пишет». Ну чтобы он знал, почему я его другому человеку отдаю. Муж посмеивается, что я их «оживляю», но я давно поняла, чтобы работа была «живая», с ней нужно говорить.
«Там каждая мышца, жилка видны…»
На могилевских ремесленных ярмарках свои работы Галина, как это было поначалу, не выставляет. Ведь поставить «на поток» их просто невозможно – на изготовление одной лошадки уходит как минимум от одного до полутора месяцев. Поэтому работает она только под заказ.
– Присылают мне фото «модели», я его долго рассматриваю, «знакомлюсь», думаю, – рассказывает мастер. – Геннадий делает каркас из толстой проволоки, это мужская часть работы, мне с ней справиться было бы трудно. Потом готовлю специальную смесь из древесной пульпы (мелкие, как пыль, березовый опилки) и множества всяких-разных добавок. Это мой собственный «рецепт», нарабатывала его не один день. Зато, когда застывает, смесь становится твердой, как кость, ей не страшны нагрузки. А это очень важно, ведь у меня есть и кони-качалки и кони-каталки, то есть они будут не просто стоять на постаменте и им нужен запас прочности. Самый длительный процесс – «оживление» лошадки. У ней должны быть видны все жилочки и вены, как у живой, быть собственное выражение «лица», глаз. Для меня очень важно, чтобы она не была мертвой скульптурой, но на это очень много труда уходит. Зато потом столько слов благодарности слышу, очень приятно, когда твоя работа получает высокую оценку не только в денежном смысле.
Готовые работы удивляют не только заказчиков, но и ее супруга Геннадия, хоть он и видит весь процесс собственными глазами:
– Она же вот с таких сувениров начинала, а теперь это совсем другой уровень. Там каждая мышца, жилка видны, все, как живое… Не понимаю, как это сделать?
