Город нервно ежился на остановках, зябко кутался в турецкие спортивные костюмы с начесом, глубже натягивал капюшоны пуховиков и всячески демонстрировал неудовлетворение работой небесного ЖКХ. Звук хрустящих под ногами луж, припорошенных белой крупой, диссонировал с картинками лазурного неба, бирюзового моря и подрумяненных окорочков в инстаграмной ленте.
«Таити, Таити... Не были мы ни на каком Таити…», – голосом Хазанова повторял в моей голове рыжий кот из мультика, когда я, на ходу запахивая куртку, направлялся по тропинке в лес от конечной остановки автобуса №70. Пройти предстояло изрядно, с частыми остановками в поисках подходящего кадра. Замерзнуть я не боялся. Больше переживал за аккумулятор камеры: на холоде батарейка садится мгновенно. Пришлось засунуть аппарат за пазуху, и путешествовать в образе беременного Деда Мороза.
В субботу, 25 ноября, я отправился к западным «рубежам». От санатория «Шинник» через лес к Черепичному и Киселевичам. Моим ориентиром стал Сенков ручей, который берет свое начало в заболоченной низине у АЗС на улице Гагарина, пересекает железную дорогу на подступах к станции Мирадино и впадает в рукотворное озеро вблизи поселка Юбилейный.
Ручей достаточно длинный. Самая живописная его часть прячется ближе к устью, на краю бывшего танкового полигона. Когда-то здесь у болота Долгое грохотали учебные стрельбы, а сейчас царит снежное безмолвие, прерываемое лишь гортанной перебранкой ворон. Под ногами скрипит свежий снег. Тонкое белое покрывало дырявится на теплой еще траве. Тропинка испещрена следами когтистых лап. Некоторые довольно крупные, размером с человеческую ладонь.
Не стал и гадать, кому могут принадлежать отпечатки. Ноябрьский день короток, а вышел я с опозданием. Вот уж на лес опускаются сумерки. Давно походная жизнь научила чувствовать себя в лесу, как дома, но все же в тот вечер я предпочел отложить исследование болота на будущее и выбираться в сторону поселка Юбилейный. За сетью мелиоративных каналов «цивилизация» встретила гоготом гусей и острым запахом силоса с животноводческого комплекса. На западе сизая кромка леса догорала багрянцем.
Домой вернулся пешком. Трекер насчитал ровно 20 километров.
* * *
Путешествие вдоль зимних ручьев продолжилось в воскресенье, 26 ноября. На этот раз автобус №6а довез меня до северной городской окраины. Молодой быстро растущий микрорайон встретил щебетанием детских голосов, но скоро остался за спиной.
Еще десять лет назад здесь было огромное поле, а сегодня практически у кромки леса разворачивается троллейбус. Город, стремительно наступает, и очень скоро деревни Луки и Антоновка станут обычными городскими улицами. Но пока еще ветер колышет пожухлую стерню, да трубы ТЭЦ подпирают низкое свинцовое небо. А с неба начинает сыпать.
В низине журчит ручей. Ближе к Антоновке вода ныряет под лед, но на мелководьях образует широкие черные промоины. Пока нет сильных морозов, гниющая растительность поддерживает положительную температуру. В одном месте обнаруживается кладка. По ней можно перейти на другой берег, взобраться на холм и обозреть окрестности. Вокруг настоящее Берендеево царство: сосны в снеговых шапках, кусты в серебристых кружевах. И не скажешь, что ноябрь.
Тропинка увлекает за собой. Иду по наитию. Сегодня в моем маршруте нет логики, только любопытство. Сворачиваю в сторону Антоновского кладбища, пересекаю гравийку и углубляюсь в лес вдоль придорожного озера. Само это озеро наполняет другой ручей. Обе водный артерии сливаются воедино и впадают в Березину на широкой пойменной луговине.
На берегу ручья сбоку от дороги есть оборудованное навесом место, где бобруйские туристы ежегодно встречают Новый год. Здесь я уже бывал. А вот что там выше по течению ручья? Где он берет свой исток? Карта в смартфоне изображает сплошное зеленое пространство и не говорит ничего определенного. Но дорога-то есть. И куда-то она ведет.
Свежая автомобильная колея обрывается метров через двести. Видно, что машина забуксовала и дала задний ход, прочертив днищем по снегу. Намек понятен, но я иду вперед, движимый азартом и скоро выхожу на перекресток лесных просек. Налево дорога спускается вниз, к ручью. Сверху видна обширная «пойма», где ручей закладывает живописные извивы и петли. Ну, прямо настоящая речка в миниатюре!
В отличие от современной карты, верстовка 1910 года оказывается гораздо информативнее. По ней к северу от ручья обозначен хутор Павлы. Но на местности не осталось никаких следов, только сплошные заросли.
Да и сама дорога завалена в нескольких местах. Раз дорогу не чистят, значит, никто ею не пользуется. Перед упавшими соснами цепочки звериных следов сворачивают в сторону, красноречиво убеждая, что и мне дальше делать нечего.
Продолжаю путь вдоль ручья к его истоку. За развилкой дорога сужается, превращается в тропинку, змеящуюся между малинниками. Видно, что люди ходят по ней не часто. В отличие от животных. Для следопыта на снегу заячьими и лисьими строчками написана целая история. А вот отпечатки сомкнутых пальцев след в след скорее всего принадлежит волкам. Двойными клинышками отметилась косуля.
Наконец выхожу на открытое пространство к трассе газопровода. Здесь слышен шум воды и даже наличествует небольшой водопад на рукотворной плотине из остатков бетонных колец и прочего мусора. Ручей вытекает из живописного болота возле трассы ЛЭП. Сто лет назад здесь жили люди и располагался хутор Брусенка. Спустя столетие здесь только сосны, да огромная промышленная зона неподалеку.
Выхожу к железной дороге и по насыпи возвращаюсь в город. Сегодня «натоптал» только 11 километров, но с учетом вчерашнего ноги просят пощады.
После заснеженного леса в городе суетливо и шумно. За светящимися витринами снуют люди, катят тележки с продуктами. Кое-где уже нарядили елки. Серые многоэтажные панельки расцвечиваются бисером окон. Люди садятся за ужин и переключают телеканалы. В лесу уже окончательно стемнело, и волчья семья вышла на охоту.
