Анатолия Тихоновича знают как некогда деятельного комсомольского лидера, руководителя Бобруйского района (дважды), первого секретаря райкома партии в Белыничах, зампреда Могилевского облисполкома, депутата парламента Беларуси и экс-директора филиала «Белгосстрах». Сейчас он руководит Могилевской областной ветеранской организацией и возглавляет постоянную комиссию по экономике, бюджету и финансам Могилевского областного совета депутатов. Успешная карьера, правда ведь?
Меж тем, сам Глаз уверен: один из ключевых факторов его успеха – что родился он «в нужное время в нужном месте». О последнем, а точнее, родной деревне Калатичи на Глусчине, любимой семье и счастливом, но далеко не беззаботном детстве он несколько лет назад рассказывал автору этих строк. Публикуем самое интересное из того разговора.
«В детстве не было почти ни одной «живой» части тела»
Хорошо, что сохранились детские фотографии. Их немного, но и по тем, что остались, можно с уверенностью сказать: пацаненок рос непоседой. Или это только кажется?
– Угадала, – смеется Анатолий Тихонович. – Именно поэтому в детстве не было почти ни одной «живой» части тела. Уличные игры и шалости без меня не обходились! Ох, и намучилась мама…
Своего младшенького – последнего из 7-ми детей или, как шутят в многодетных семьях, «поскребыша» – Агафья Александровна жалела, наверное, сильнее других. Ведь старшие из родового гнезда – небольшенькой хаты в Калатичах, разлетелись кто куда. При родителях остался малой Толик и его сестра.
Жили, мягко сказать, небогато (вкус синих лепешек из мерзлой картошки не забыт до сих пор) несмотря на то, что и отец, и мать вкалывали днями напролет в колхозе. Кстати, двоих из семи малышей женщина родила прямо в поле. Понятно, что в такой семье мальчишка не мог быть не приучен к труду с младых ногтей.
– Сколько себя помню, все время работаю, – подтверждает собеседник. – В деревне дети имели обязанности практически с рождения. Это нормально. Совсем крохи, например, пасли гусей, помогали по хозяйству. Став постарше, приглядывал за колхозными овцами: отец, чтобы получить дополнительные трудодни, оформился пастухом. Вместо него, конечно же, выгонял стадо я. Зато книг начитался за свое пастушество вдоволь! Особенно любил военные произведения и фантастику – всю школьную библиотеку перелопатил. Овцы – такая публика, что практически каждый день ложатся в определенном месте и жуют жвачку часа два. Хорошее время для саморазвития.
Пас овец и соседский дедуля, участник Первой Мировой. Поэтому ребенок был наслышан и про австрийский плен, и про химические атаки.
На интересных людей Анатолию Тихоновичу везло всегда.
Официант, шницель!
Таким оказался и директор Глусского ПМК (сейчас ОАО «ПМК-89 Водстрой» – прим. авт.) Иван Долбик.
В один прекрасный день в строительную контору пожаловал крепыш-семиклассник маленького роста (Анатолий Глаз – а это, разумеется, был он – вытянулся на 20 сантиметров буквально за год в 9-м классе).
– Что тебе надо, мальчик? – задал вопрос руководитель.
– Я хотел бы на летних каникулах работать у вас!
Вместо того чтобы отправить нежданного гостя по известному адресу, Иван Степанович предложил:
– Приведешь троих друзей – милости прошу.
Сказано – сделано. Так квартет юных жителей Калатичей занялся подсобными работами: ребята, в основном, плели арматуру для железобетонных изделий. Заработали сумасшедшие, по тем временам, деньги – по 100 рублей на брата! Для сравнения: отец Тихон Иванович получал пенсию около 30 рублей.
– Как взрослые, пошли в кафе и хорошенько поужинали, – рассказывает Анатолий Тихонович, на что потратил первую зарплату. – Шницель, помню как сейчас, был невероятно вкусным!
Следующие годы в летние месяцы парень тоже подрабатывал на стройке, выполняя, правда, уже более ответственные задания. Детский садик в Глуске, некоторые жилые дома возведены не без помощи нашего знаменитого соотечественника.
Были во время учебы в школе и прочие трудовые вехи (например, завидная и прекрасно оплачиваемая должность помощника киномеханика) – всех не перечислить. Поэтому шустрый юноша от родителей материально не зависел, даже больше – помогал семье и рублем, и делом. Домашнюю нагрузку ведь никто не отменял! Анатолий Глаз продолжал косить сено и колоть дрова в родной деревне, даже будучи при высоких должностях. Эти мужицкие дела, считает он – святое.
«Мать нас из хаты выгонит, если купим»
Учеба учебой, подработка подработкой, а увлечения увлечениями. После школы и всех обязательных дел – ведро студеной колодезной воды на голову и – вперед, на «гули» с друзьями, смеется собеседник. Три-четыре часа сна на матрасе, набитом соломой – и по новой.
– В Калатичах изумительно красивая природа! Я до сих пор, изредка бывая там, отдыхаю душой! Чистый воздух, лес, речка… Название трансформировано из «каля Птичи». На этой самой Птичи, протекающей за деревней, по сути, и прошло мое веселое детство.
Вся местная ребятня знала: дольше, чем Толик Глаз и его друг Васька, никто под водой в речке удержаться не может. Те ныряли, хватались за ил, чтобы не снесло течением, и выдерживали без кислорода 2 минуты 20 секунд. А то и дольше!
Рядом с Птичью проходили и футбольные баталии. Каждый сезон мальчики сами обкапывали «стадион» и ставили ворота. Зимой речка тоже не пустовала: молодежь рассекала по ее льду на коньках.
Примечательно, что все калатичские, от мала до велика, свободно держались в седле. Скакал верхом и наш герой. Конь был ему и другом, и помощником в хозяйстве. В общем, есть что вспомнить.
Еще об одной страсти надо сказать отдельно. Это музыка.
– Откуда, спрашиваешь, любовь к ней? Мой отец в молодости был чудесным музыкантом, а значит, первым парнем на деревне. За это в него мать и влюбилась. С войны принес немецкую гармошку: под Кенигсбергом в брошенном пустом доме взял лишь ее и простынь. После, когда разрывным зашмалили в ногу, этот кусок ткани его и спас – перевязал рану и смог доползти до своих. При мне инструмента из Германии уже не было – видно, истрепался. Зато появился другой. Когда с папой бывали в райцентре, всегда заходили в магазин культтоваров, стояли и любовались гармонями. Один раз отец смотрел-смотрел и спрашивает: «Сын, хочешь гармошку?» – «Конечно», – ответил я. Он только получил пенсию 30 рублей, а инструмент стоил 28. «Мать нас из хаты выгонит, если купим». В итоге, как понимаешь, купили. Мать пошумела немножко, но не выгнала, – улыбается Анатолий Тихонович. – Я, тогда еще пятиклассник, на неделю залез на печку и научился на ней играть. Потом, в старших классах, эта гармошка сослужила добрую службу. С друзьями организовали в теплую пору на улице калатичское общество танцев или, проще говоря, «КОТ», которое пользовалось популярностью у молодежи. Я играл – все танцевали. Когда мне это надоело, обучил друга двум песням – и, меняясь с ним, уже сам смог плясать.
Спустя время настала очередь гитары. Будучи студентом Горецкой сельхозакадемии, Анатолий Глаз играл на ней в ансамбле. Да в последующие годы, случалось, выступал на различных мероприятиях. Сегодня он тоже не забывает о хобби: сотрудничает с группой воинов-афганцев «Каскад».
«Мог выбрать рабочее место от Москвы и до дальнего Востока»
– Если бы малая родина была для меня пустым звуком, никогда бы не вернулся сюда после окончания БГСХА. По распределению я, ленинский стипендиат (на 8 000 учащихся вуза таких было лишь трое – прим. авт.), шел первым. Мог выбрать рабочее место от Москвы и до дальнего Востока. Хочешь – Министерство сельского хозяйства Союза, хочешь – НИИ… Однако, я пошел главным агрономом колхоза имени Чапаева в Глусском районе, а моя жена-«декабристка» Валентина оформилась там главным экономистом. Не скажу, что стал сразу великим специалистом – надо время и система. Но работы не боялся.
Анатолий Глаз скромничает. Его заметили довольно-таки быстро: после того, как впервые в истории района не без участия молодого агронома удалось получить 30 центнеров зерна с гектара.
– На складах хранилось огромное количество минеральных удобрений – чуть ли не Уральские горы. Я и моя команда за февраль-март их размолотили на ИСУ-4 (измельчитель слежавшихся удобрений) – получилось то, что получилось. Плюс – год 1974 выдался хорошим. Это была, в своем роде, точка отсчета.
От заманчивых должностей Анатолий Тихонович долго и упрямо отказывался – очень уж нравилось ему работать на земле. Но против судьбы, как говорится, не попрешь…
Так он со временем и оказался в числе большого начальства Могилевщины. Но это совсем другая история…
