В 10-м классе Люда уже точно определилась, что хочет стать учительницей.
– Я очень любила читать. И учительница была хорошая у нас в 14-й школе, Антонина Степановна Рудько. В те времена учитель была уважаемая профессия, – говорит Людмила Николаевна.
Но собиралась поступать на иностранные языки, потому что 14-я бобруйская школа и тогда, и сейчас (уже как гимназия №2) на этом специализируется.
Людмила поехала поступать с подругой в Гомель… а там в последний момент испугалась и пошла на филфак. Но английский пришлось сдавать и при поступлении на русское отделение историко-филологического факультета – сдала, естественно, на 5.
– А подружка провалилась сразу, но осталась со мной до конца, – улыбается Людмила Николаевна.
После учебы надо было отработать год где-нибудь в деревне – Людмила выбрала Любанский район, где жили родственники.
– В Любани в районо развернули мне карту: куда хотите? Стала я читать названия деревень, и вдруг: Отрадное! Сюда хочу! Наташа Ростова, Лев Толстой – конечно, мне преподавать русскую литературу в Отрадном! На автовокзале в кассе беру билет: «Мне в Отрадное». А кассирша скривилась: «В Бычки, что-ли?» Как Бычки, какие Бычки? А их, оказывается, пять лет как переименовали, а народ не принял, по-старому называет.
«Главное правило: никогда не оскорблять учеников!»
Школа и коллектив, по словам Людмилы Николаевны, в Бычках-Отрадном были хорошие. Но через год, в 1975-м, она уже вышла замуж и вернулась в родной Бобруйск. Устроилась во 2-ю школу, которая славилась, прежде всего, своими учителями, считалась в Бобруйске одной из лучших.
– Я попала просто в замечательный коллектив! – восклицает Людмила Каранкевич. – О физиках Рохлине Давиде Самсоновиче и Мароне Владимире Евсеевиче ходили легенды! Сильная была секция математики: Казусенок Нина Викентьевна, Марон Светлана Егоровна. А я попала в руки филологов: Раисы Ефимовны Лившиц, Любови Абрамовны Русиновой, Фриды Зиновьевны Портник. Учителя с большой буквы, многому меня научили. Главное правило: никогда не оскорблять учеников!
Какие молодцы были наши евреи! Встречали в прямом смысле с распростертыми объятиями, принимали у себя дома. Вообще, жизнь в школе кипела – устраивали вечера, викторины, ездили на экскурсии…
Старший и практически начальник, оказывается, мог быть с тобой наравне
Проработала Людмила Николаевна во 2-й школе 27 лет. Учительницей русского языка и литературы, но не только. В 1995-м окончила культурологию в Институте культуры, вела в школе мировую художественную культуру – очень жалеет, что убрали предмет из программы. И английский не забылся, прошла еще и киевские очно-стационарные курсы преподавания иностранных языков. Когда иностранный ввели с нулевых классов, учителя английского попросили ее провести урок для малышей – и она с игрушками с ними скакала, в игре все объясняла.
– Потом спускаюсь в кабинет на этаж ниже, и там дети спрашивают: «Что вы там делали?! Потолок трясся!»
И так занималась с «нулевками» английским два года, коллеги-«англичанки» говорили, что влилась и в их коллектив, как родная.
Наверное, вот за эту творческую непосредственность ее и любили ученики. За то, что на уроках было интересно – часто ставили спектакли, вечера поэзии при свечах, в кабинете всегда стоял проигрыватель с пластинками, который нередко использовался. За то, что искренне интересовалась мнением подростков, за то, что учитель – старший и практически начальник, оказывается, мог быть с тобой наравне.
«Русалка», как звали Людмилу Николаевну ученики разных лет, была частью компании, другом, оставаясь учительницей.
– Я ее люблю за то, что она лучшие сочинения просила прочитать перед классом, – вспоминает Наталья Гордон, одна из бывших учениц Людмилы Николаевны. – И то, как она превращала скучные правила в веселый квест. Однажды она пришла в гости к нам на Рождество, и вся семья (дочь, я, родители) в течение часа решали ее задачки по правописанию. Она на Рождество приготовила нам урок по русскому языку! Такой, что были счастливы все. А еще она давала дополнительные уроки моей дочери на летних каникулах, и ребенок шел на эти уроки, как на праздник.
И она никогда не завышала оценки – ее «четверка» порой была моей единственной за год, но настоящей. И теперь я пишу грамотно. «Русалка» удивительная! И сама всему удивляется и радуется, как девочка. Рядом с ней хочется улыбаться. А еще она мне подарила кофейную кружечку, и я вожу ее повсюду с собой. Потому что пью из этой кружечки не просто кофе, а мое счастливое детство в Бобруйске.
– И она села за руль уже на пенсии! – добавляет Наталья. – Значит, и я смогу.
Раньше в семье Людмилы Каранкевич был автомобиль, но сама она была исключительно пассажиркой. А в 62 пошла учиться в автошколу:
– Я часто ездила к маме в деревню под Химами на такси, а то она включит телевизор и не отвечает на звонки. Сестра говорит, сколько будешь так мотаться? И подарила машинку. Инструктор на экзамене сказал, что уже все в ГАИ знают, что пожилая на права сдает. Вот и езжу уже девять лет. Машинка маленькая, мужики во дворе смеются – а мне что, я еду потихоньку, никуда не спешу.
Новая активная жизнь, но и без призвания никуда
Из школы Людмиле Николаевне пришлось уйти по болезни – то операция, то химиотерапия, то снова операция... Времени на работу не оставалось.
Оправившись, она начала новую активную жизнь. Во-первых, не перестала быть учителем – стала репетитором. 10 лет занималась восточными танцами, ходила на йогу и пилатес. Продолжает ходить в бассейн, занимается скандинавской ходьбой. Изучает словарь архитектурно-строительных терминов: «Интересно же, что за пилястры, контрфорсы и прочее». А еще учительница рисует. Говорит, рисовала всю жизнь, в школе стенгазеты оформляла, для себя пробовала портреты писать, но как-то это увлечение не развивалось. А на пенсии пошла учиться рисовать в кружок ТЦСОН Ленинского района.
Что же до отношения учительницы русского языка и литературы с другими языками – понемножку учила и французский, и итальянский. И хотя за границей не была – не получилось. В Бобруйске однажды удивила итальянского гостя исполнением «Bella ciao», песни итальянских партизан. Кстати, ее отец в войну тоже партизанил.
– Хотелось бы выучить идиш, – признается Людмила Николаевна и показывает учебник. – Но тяжело, там гласных нет. У меня мама из Любани, среди соседей много евреев было, она неплохо знала идиш. Даже ругала нас на идише.
– Филфак дает что-то, западает разная фонетика, разбираешься в оттенках, – продолжает она. – Сейчас сходу отличаю молдаван или там долго поживших – у них «л» особенная, мягко-переливчатая. У поляков, наоборот, твердая «л», интересная, почти как «ў». Украинский говор особенный, москвичи забавно протяжно акают.
– И хотелось бы па-беларуску размаўляць, – говорит учительница русского. – Беларуская мова часта лепш кладзецца на душу. Голубой і блакітны – ну красиво же, блакі-ітны. Клюква і журавінка – не параўнальна! Я прочитала Якуба Коласа «На ростанях», что детям в школе дают: когда про революционную деятельность, уже неинтересно, а первые главы – это же просто чудо!
Про «малый педсовет» на дому
– Угораздило же выучить двух журналистов! – восклицает в процессе нашей беседы Людмила Николаевна (да, автор этих строк – тоже ее бывший ученик). Говорит так, потому что не хочет быть героиней. Хочет, чтобы больше написали про школу, про коллег. Со многими бывшими коллегами и просто друзьями-учителями она встречается до сих пор и постоянно, встречи чаще проходят у нее дома, свою компанию они называют «малый педсовет». Вот про коллег она начинает рассказывать с жаром, спешит вспомнить всех:
– Надежда Константиновна Бабак из нашей 2-й школы работает до сих пор, сейчас в Химовской школе. Какая у нее мова прыгожая! И везде, где работает, сама кабинеты белмовы оформляет. Валентина Шило тоже из Химов, на пенсии уже – для меня образец сельской интеллигенции. Полина Есманская драматический кружок вела в 35-й школе, а сейчас ведет во 2-й. В нашем «малом педсовете» еще «англичанки» – Ирина Середенко и Людмила Караткевич, учительница русского – Нина Глухова, начальных классов – Надежда Коновалова. И Галина Анатольевна Каранкевич – мы не родственницы, просто 40 лет дружим и вместе в школе работали, одна одну подменяли. Вот она – рисует, вот у нее картины какие! А наша ученица Таня Федорцова теперь завуч в 1-й школе.
– Людмила Николаевна – это тот человек, благодаря которому я стала журналистом, – говорит другая ученица Каранкевич, Светлана Головкина. – Она приходила на уроки с двумя сумками, полными книг, и еще пластинки несла. Рассказывала о поэтах и писателях то, чего не было в учебниках, и всегда оставляла какую-то интригу – любопытство лично меня заставляло идти в библиотеку и читать о Булгакове, Есенине, Тургеневе то, что осталось «за кадром» урока. Русский язык она преподавала играючи и оставляла на полях пометки, которые предполагали дальнейшую дискуссию. Она никогда не навязывала свое мнение, но с интересом выслушивала мнение своих учеников. В общем, поощряла в нас желание думать и делать выводы. Пару лет назад я привела к ней свою дочь, чтобы она подтянула русский перед ЦТ. Ребенок благополучно поступил в университет, и по русскому у нее был самый высокий балл из всех тестов. Дочь до сих пор вспоминает о Людмиле Николаевне с восторгом, при случае мы собираемся у нашей «русалки» на чай, чтобы просто поболтать и поделиться новостями. В общем, Людмила Николаевна – это гораздо больше, чем школьная учительница. Это уже как член семьи.
Встречи и переписки не прекращаются
Во время нашего разговора к Людмиле Николаевне зашел сосед-школьник – помочь разобраться с мобильником. Рассказал, что сегодня писали изложение.
– Значит, домашку не задали, хорошо, – улыбнулась Людмила Николаевна.
– И вы, тетя Люда, отдохнете, – хочется сказать «подмигнул», но спокойно сказал мальчишка. И она рассмеялась.
Любимые ученики у Людмилы Николаевны есть не только со школы, но и с репетиторства. Встречи и переписки между учителем и учениками – даже самого первого выпуска – не прекращаются. Людмила Николаевна своим ученикам – и репетитор для уже их детей, и гостья на свадьбах, и по-прежнему друг.
– С учениками дружу, – говорит она. – Заходят, о жизни рассказывают. И кто в Европе живет – списываемся, заходят, когда приезжают.
Людмила Николаевна листает список разговоров в вайбере:
– Это Яна, она в Италии. Это Вика – в Смоленске. Леня – в Германии, Наташа – в Австрии. В Перми две ученицы: Наталья – завуч в школе, Светлана – преподаватель университета. А это Ада из Минска, у нее сегодня день рождения – ей 54 уже (сейчас 55 – прим.ред.), а не скажешь.
– Что мне дало быть учителем? – задумывается Людмила Николаевна. – Да я жизнь прожила в школе, все мне это дало. Стоп – и на пенсии я уже 20 лет, почти как в школе! Так я и не прекращаю же. Когда с молодыми работаешь, и себя чувствуешь не старой. Наверное, избитая фраза. Но это же так.
– А сейчас учитель – уважаемая работа?
– Не сказала б, что очень уважаемая. Но не скажу, в чем причина. Много причин.
– Людмила Николаевна, вы наверняка знаете, что в разных школах, разных местах страны учительниц русского называют по-разному. Где-то – «русичка», где-то – «русица». Вы для разных поколений учеников были и остаетесь «Русалкой»…
– Русалка?! – в голос удивляется Людмила Николаевна и заливисто смеется. – Ну надо же, а я и не знала! Русалка, здорово... А я думала, у меня клички нет.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
