О семье Лакович
Марии Лакович 31 год, она родилась в Минске в семье строителей. По работе отца переехали в Бобруйск, когда Маша была еще ребенком. По образованию Мария – техник-сметчик. Супруг Николай (35 лет) родом из Быхова. И тоже работает в строительной сфере – столяром-плотником. Маша и Коля из верующих семей, христиане-пятидесятники.
Десять лет назад пара познакомились на свадьбе общих друзей в Быхове. К тому моменту Мария уже закончила колледж, работала.
– Коля приехал на свадьбу из Москвы, он там работал. Заочно мы немного друг друга знали, но в тот раз встретились лично, пообщались, – вспоминает Мария. – Мне было 20 лет, ему – 25.
После знакомства каждый поехал в свой город: Маша в Бобруйск, Коля в Москву. Но общение продолжилось, ребята переписывались, а когда Коля возвращался из Москвы, то приезжал к Маше в Бобруйск.
Спустя 10 месяцев Николай сделал предложение. В августе 2013 года, ровно через год после знакомства пара поженилась.
Так как Коля тоже из строительной сферы, а в Бобруйске была работа, остались здесь.
– У нас семейный бизнес, мой папа директор фирмы, – рассказывает Маша. – В Бобруйске нам нравится, здесь мы нашли себя, работу, друзей, церковь – все сложилось.
«Это был такой долгожданный ребенок»
Спустя два года после свадьбы пара узнала о беременности. Эта новость была очень долгожданной для будущих родителей.
– Я помню было 1 сентября, День знаний, и я узнала, что беременна. Это был такой долгожданный ребенок, ждали ее два года, мы с мужем очень любим детей. До этого я уже думала, что все тесты в городе бракованные! Почему они показывают мне одну полоску? Так быть не может! – с улыбкой вспоминает Мария. – И вот я увидела эти две полоски, позвонила мужу со словами: «Так бывает?!» Очень были рады.
Малышка родилась 17 мая 2015 года совершенно здоровой, роды прошли естественным путем, 8 из 8 по шкале Апгар, малышка росла на грудном вскармливании, ничто не предвещало беды. Девочку назвали Катя, дома звали ласково котенок.
– Катюша была очень нежная, тактильная, с тоненьким голосочком, любила желтый цвет. Она была дана нам Богом для радости, столько светлых воспоминаний осталось. Мы вместе с ней путешествовали по Беларуси. Она очень любила рисовать, танцевать, из мультиков ей нравился «Щенячий патруль».
«Казалось, что это обычная простуда»
Новогодняя суета, семья выбирала подарки, наряды, готовилась к праздникам. Кате – 2 года и 7 месяцев, на днях в садике запланирован новогодний утренник. За день до него у девочки поднялась температура, но продержалась недолго и к понедельнику Катя чувствовала себя лучше, температура прошла.
– Мы пошли в сад, утренник прошел хорошо. Но когда вернулись домой, снова поднялась температура. Мы вызвали скорую, медики сказали, что все хорошо, ребенок, наверное, подстыл, переиграл. У нее побаливал живот, но потом температура быстро упала и была 36,6. Казалось, что это обычная простуда. На следующий день, во вторник она проснулась без температуры, но очень слабая и бледная.
Мария снова вызвала скорую, чтобы убедиться, все ли хорошо.
– Врач приехал, сказал, что что-то не то, нужно ехать в больницу. И когда мы подъезжали к приемному покою, у нее начала появляется геморрагическая сыпь, которая характерна для менингита. Это очень-очень мелкая сыпь, как кровоизлияния на коже. Когда мы в приемном покое ее раздели, то увидели, как она на глазах покрывается этой сыпью, она начала терять сознание.
Катю забрали в реанимацию, а для родителей началось мучительное время ожидания.
– Ты не можешь увидеть ребенка, в реанимацию тебя не пускают, ты только звонишь каждые полчаса и спрашиваешь: «Ну как? Ну как?». Тебе отвечают, что все плохо, но ты не знаешь, насколько все плохо. Только потом ты можешь прочитать эти 30 страниц заключения медэкспертизы, что там было, что происходило, – рассказывает Мария. – Все произошло быстро, в ночь с 24 на 25 декабря, в сочельник, Катя умерла.
«Только недавно мы готовили новогоднее платье к детскому утреннику, а потом ты гладишь белое платье ребенку в гроб»
– Когда нам позвонили ночью и сказали, что вашей девочки нет, я помню, что меня оглушило, как рыбу. Я сказала: «Подождите, я ничего не слышу, мы приедем утром». Я позвала мужа, сказала, что Кати больше нет и мы просто начали выть, это были не слезы, это был вой. Мы поехали к родителям. Я не могла понять, как это возможно, как болезнь принесла в нашу жизнь смерть? Вчера у меня на руках был ребенок, который смеялся, улыбался, а сейчас у меня нет ребенка. Что мне делать дальше? – вспоминает те тяжелые дни Мария. – Только недавно мы наряжали елку, готовили новогоднее платье к детскому утреннику, а потом ты гладишь белое платье ребенку в гроб. И ты думаешь, как от Нового года мы перешли к моргу?
Нужно было заниматься организацией похорон, в этом семье помогли друзья и близкие.
– Большая благодарность нашей семье, друзьям, они все подготовили за нас. Все мы видим рекламные баннеры с памятниками, но что нужно делать, мы не знали.
Родителям, бабушкам, дедушкам Кати надо было пройти обязательное обследование, стать на учет в больнице, сдать много анализов, пропить курс антибиотиков, чтобы выявить не был ли кто-то из взрослых переносчиком инфекции и не допустить развития болезни дальше.
– У нас в семье ни у кого не обнаружили инфекцию, но это было все равно волнительно. После смерти ребенка обязательно заводится уголовное дело, нужно удостовериться, что никто не виноват в смерти ребенка. Мало ли что произошло. Опрашиваются детские сады, поликлиники, тебе задают вопросы и хоть ты понимаешь, что ничего плохого не сделал, но это добавляет переживаний. Ситуация и так накалена.
Как рассказала Мария, взрослые могут являться переносчиками менингита и даже не знать об этом. Заразиться можно где-угодно, даже от случайного прохожего в автобусе.
– Как нам потом объяснили, болезнь может передаться даже в общественном месте: кто-то на тебя чихнул, и, если ты еще болел до этого, иммунитет ослаблен, то инфекция попадает в организм. А это была зима, постоянно сопли, простуды у детей, в садике часто детки болели. Ребенок с 2 до 4 лет очень подвержен болезням, у них еще нет такого иммунитета, чтобы организм мог защититься. Это именно наша ситуация, иммунитет просто не справился.
Несмотря на такой исход болезни, семья все равно осталась благодарна врачам.
– У нас не осталось каких-то претензий, обид. Наоборот, большая благодарность врачам, за то, как ее спасали. За нее бились всей Могилевской областью. Приезжали врачи из Могилева, наш заведующий детской больницей. Просто низкий поклон. Все, что они могли сделать, они сделали.
Позже из отчетов родители узнали, что во время реанимации у Катюши несколько раз была остановка сердца.
– Потеряв сознание, она несколько раз приходила в себя, просила попить водички и засыпала. Для меня было облегчением, что она спала в это время, была в покое, просто пришла в руки врачей и тихо ушла. При менингите часто сильно болит голова, у нее этого симптома не было. Обычно дети при такой болезни кричат, воют от боли, а она просто заснула… Это просто Божья милость, она не мучилась, она тихонько ушла. Для меня это чудо, – делиться Мария.
«Ты знаешь, что есть такая болезнь менингит, но ты не думаешь, что это произойдет с тобой»
Менингококковая инфекция проникает в костный мозг, происходит геморрагический некроз тканей (кровоизлияние на коже), затрагиваются все внутренние органы. Из-за поражения костного мозга начинаются все необратимые процессы во внутренних органах и оболочке головного мозга.
– У деток, которые выживают, либо на психологическом, либо на физическом уровне остаются последствия. То есть ребенок может остаться просто инвалидом. Некроз тканей может привести к полной ампутации рук или ног. Как бы это не звучало, но зная, что твой ребенок умеет говорить, рисовать, танцевать, думать, что он может остаться полным инвалидом без рук и без ног… Или тихая смерть, как случилось с Катюшей. Я даже не знаю, что из этих зол тяжелее.
Другие симптомы менингита у детей: светобоязнь, мышечные боли, спазмы, ребенок не может запрокинуть голову, побледнение кожи, шок, ребенок не может дышать, замедляется кровоток. Но заметить эти симптомы у детей достаточно тяжело.
Катя не была привита от менингита, были сделаны все обязательные прививки. Но предугадать, что беда придет именно через эту болезнь никто не мог.
– Казалось, что нас могут ждать обычные простуды, грипп. Да, это тоже неприятно, но это лечится. Ты знаешь, что есть такая болезнь менингит, но ты не думаешь, что это произойдет с тобой.
«Маша, я надеюсь, что вы продолжите жить…»
Первое время после смерти Кати вся семья была в очень тяжелом состоянии.
– Мы боялись, чтобы с родителями ничего не случилось на нервной почве. А родители очень переживали за меня. Я ушла в состоянии полной атрофии. Все боялись, чтобы я не ушла за Катей следом. Потом уже мама рассказывала, как она молилась, чтобы они не готовились к следующим похоронам. Но я этого даже не помню, я помню только, что мне стало резко плохо, я задыхалась, начались панические атаки, меня забрали в больницу, положили в реанимацию. Выпустили на похороны и потом я опять вернулась и просто лежала. Меня пытались восстановить под капельницами, – вспоминает Мария.
Почти неделю Мария пробыла в больнице и 31 декабря вернулась домой.
– Когда я выходила из реанимации, заведующий мне сказала: «Маша, я надеюсь, что вы продолжите жить. Потому что принятие таких ситуаций происходит у всех по-разному». Я чувствовала, что мы осиротели, хотя так говорят, когда теряют родителей, но было такое ощущение. У нас забрали то, что мы взращивали, так любили, ценили. Стало очень пусто. Возвращаешься домой, а тут тихо, тебе надо убрать вещи, игрушки, рассказать всем соседям, где ваша девочка. Мы еще год рассказывали всем, что случилось и что нашей девочки больше нет. Но насколько нам помогла вера, Бог, семья и родители – все в совокупности дало нам силы пережить это.
По словам Марии, когда ее выписали из больницы, она сделала одну большую ошибку – стала искать в интернете все статьи о смерти Кати, которые выпустили СМИ.
– После того случая, я часто говорю: не можете написать ничего хорошего – вообще ничего не пишите про такие ситуации. Потому что однажды человек придет в себя и посмотрит. И из ста сочувствующих комментариев, найдет один-два в духе: «сами виноваты», «нечего было отдавать в сад так рано». И я нашла такие комментарии, ты сидишь и думаешь: «В смысле? Как?». Ты, варя суп, увидела эту статью, написала «сами виноваты» и пошла дальше варить суп, пошла к своим детям, своему мужу и у тебя ничего не екнуло, ты не подумала, что там за экраном люди выбирают гроб своему двухлетнему ребенку, венок и пытаются понять, как им дальше жить. Этот момент для меня особенно трепетен и пройдя такое, я всегда всеми молитвами за тех родителей, у которых случается горе. Не можете ничего хорошего написать, не пишите вообще! А лучше помолитесь за этих родителей, чтобы у них были силы пройти это, потому что это очень страшно, очень больно и неизвестно чем это все закончится.
«Мы вернулись в ту точку, когда наш брак только начинался»
Первые два месяца после случившегося Маша и Коля не улыбались, отношения были как натянутый канат, но мириться с этим пара не собиралась.
– Нам говорили: пары расстаются после такого, у вас нет будущего вместе, вы возможно никогда из-за страха не захотите больше детей. А я смотрела на своего мужа и думала, почему я должна его лишиться? Прожив столько и дав друг другу когда-то обещание и в горе, и радости быть вместе. Почему, когда пришло то самое горе, мы должны сказать: «Давай не будем друг друга поддерживать, давай разведемся и добьем друг друга окончательно». Зачем?
Есть мнение, что мужчины переживают горе по-иному, порой полностью закрывают свои эмоции. Подобная реакция была и у Николая.
– Иногда мне приходилось стараться достучаться до Коли, крича «поговори со мной», я просила его просто выговориться, потому что мужчинам порой тяжелее открыть свои эмоции. Но он прилагал усилия и открывался. Спустя время я спрашивала, что ему помогало пройти это. Он говорил, что те, кто просто подходил и обнимал, молча или со словами «я рядом». Я вообще по-другому оценила объятия в этой ситуации, ты часто не знаешь, что вообще сказать в такой ситуации, нас этому не учат, но можно просто подойти и крепко-крепко обнять, через объятия нам отдавали столько тепла и это помогало понять нам, что мы не одиноки. Постепенно эти крупицы любви прорастали в нас. Мы могли сидеть вместе плакать.
В это время особенно чувствовалась поддержка друзей, они приходили к Маше и Коле, приносили еду под дверь, особо даже ничего не говоря. Приносили открытки, писали теплые слова, обнимали.
– Через несколько месяцев я увидела, как улыбнулся мой муж и я поняла, что мы справимся. Потихонечку, но справимся.
На Марию и Николая посыпались истории людей, которые теряли детей. И это помогало ощутить, что ты не один.
– Потому что, когда такое происходит с тобой, кажется, что у всех все хорошо, что горе только у тебя, ты белая ворона. Я помню, как ехала на детский рождественский концерт 7 января, мне нужно было его вести в церкви. Это было сразу после смерти Катюши. Конечно, были мысли, что может лучше отказаться, но я понимала, что, если не сделаю этот шаг, я просто перестану выходить куда-либо вообще. Я вышла на сцену, говорила о надежде, которую подарил Иисус Христос своим рождением. И внутри был диссонанс: говорить о надежде, когда у тебя умер ребенок. Глаза в слезах, и ты хочешь, чтобы эта надежда, о которой ты говоришь сейчас людям, чтобы она пришла в твою жизнь, чтобы у тебя появилась надежда, что однажды и у тебя снова родиться чудо.
Чуть позже пара узнала, что во время всех этих событий, Маша была беременна, но они потеряли ребенка на 12-й неделе. На нервной почве случился выкидыш.
– Это где-то нас отрезвило, я поняла, что мой организм настолько истощен и убит этим состоянием, что он не в состоянии выносить сейчас еще одного ребенка. А нам очень хотелось еще детей. Поэтому мы прошли полный курс обследования. Посвятили год себе, нашим отношениям: мы ходили на свидания, ездили по Беларуси, отдыхали, мы начали заново нашу семейную жизнь. Мы вернулись в ту точку, когда наш брак только начинался, мы заново влюблялись друг в друга, продолжали делать друг другу приятности. Поняли, что сейчас мы как никогда нуждаемся в любви друг друга. Но при этом не забывали и не перечеркивали все, что с нами произошло, а хотели сохранить это в памяти.
По словам Марии, это было очень правильно и для сохранения семьи, и для того, чтобы понять, что произошло. Нужно было погоревать, выплеснуть все эмоции, чтобы понять, что теперь пара готова к новому человеку в семье.
– Я могла готовить еду и потом резко остановиться, захлестнувшись эмоциями, сесть и рыдать, эти эмоции еще долго накатывают, и они всю жизнь будут с нами.
Тревожный чемоданчик
Еще год после смерти Кати Мария везде возила с собой в машине черный рюкзачок. Там был градусник, таблетки от давления, от температуры, успокоительные.
– Я думала, что в любой момент я или кто-то рядом со мной может заболеть и умереть. Мне казалось, что теперь все могут умереть, что это может случиться быстро и с каждым. А если мы уезжали в город и забывали этот рюкзачок, мне становилось плохо, потому что я думала, что, а вдруг мне станет плохо и никто не сможет мне помочь.
Потом этот рюкзак уменьшился до косметички с успокоительным, градусником и таблетками от температуры.
– По мере исцеления души и тела, объем аптечки уменьшался. А потом я брала только одну пластинку валерьянки, пока просто не сказала себе стоп, сколько можно. Мне понадобилось два года, чтобы оставить все лекарства дома и сказать: нет, я больше не буду жить в страхе. Все хорошо, никто не умрет. А даже если что-то случится, у нас есть врачи, люди, которые помогут. На словах это может казаться ерундой, прошла и прошла, но это было очень тяжело.
Первые месяцы после трагедии Мария переживала, что не дай Бог, кто-то из их окружения тоже заболеет менингитом.
– Был страх, что вдруг мы какие-то заразные. Хотя у нас были справки, что мы не переносчики, у нас нет этой бактерии, мы сдали кучу анализов, мы пропили антибиотики, но все равно было страшно, что мы может как-то навредить. И спасибо за наше окружение, за их мудрость, друзья приходили к нам в гости со своими детьми, не сторонились нас. А я молилась и ждала потом несколько дней, чтобы не было ни у кого температуры, чтобы никто не заболел. Я не понимала, как я, любя детей, людей, могла оказаться в ситуации, когда мне страшно обнять чьего-то ребенка. Было чувство страха, потерянности, ощущения что ты какой-то не такой. И ты пытаешься выйти из этого и поверить, что с тобой все нормально, ты никому не навредишь. Много было эмоций и был длинный путь, чтобы это все преодолеть. Прошло два года, это время нам понадобилось на восстановление, прежде чем мы узнали, что снова беременны.
«После темноты приходит радость»
Вторая доченька Аленка родилась 14 декабря 2021, сейчас ей год и 7 месяцев.
– Нам часто задавали вопрос, как мы будем переживать, если ребенок заболеет. И мы готовились к этому, понимали, что это действительно произойдет. И потом, когда родилась Аленка, случился пик ковида и мы серьезно заболели, я думала: «Господи, а как мы это переживем?». Но все хорошо, были и побитые коленки, и температуры, и животы. Очень много я молилась, очень много раз останавливала себя от того, чтобы подсунуть ей градусник каждый раз, когда казалось, что лоб горячий. И сейчас я могу сказать, что я трезво смотрю на жизнь, конечно, есть трепет за свое дитя, потому что это самое любимое и дорогое, и тебе хочется ее от всего сохранить, но я верю в лучшее без страха, верю, что все будет хорошо. Бог нам подарил этого ребенка в радость, чтобы мы жили дальше, вспоминали ее сестричку и помнили, что у нас, у нашей семьи есть будущее.
Аленка родилась в декабре, в тот же месяц, когда не стало ее старшей сестры. И это имело особенный смысл для ее родителей.
– В тот месяц не было снега, как это часто бывает. И я просила Бога, чтобы он послал мне чудо, такой привет от Кати, чтобы, когда я буду рожать пошел снег. И единственный раз, когда я заплакала во время родов был, когда я увидела, что за окном идет снег. Я поняла, что все будет хорошо. Как бы не было темно, какие бы не были обстоятельства в жизни, все равно придет свет. Я понимаю, почему кто-то уходит в депрессию, алкоголь, развод. В такие моменты тебе кажется, что у тебя нет ничего, только пепел, и ты стоишь на развалинах. Ты думаешь, что этот сад никогда больше не расцветет, никакой радости больше не будет, ей просто не откуда взяться. Но после темноты приходит свет, нужно подождать и сосредоточиться на тех крупицах хорошего, что происходит в твоей жизни. Потому что она все равно продолжит идти, жизнь продолжается. У других рождаются дети, семьи заводятся, кто-то болеет, кто-то умирает, но жизнь продолжается. И потом ты начинаешь замечать, что в мире много добрых людей, много любви и заботы, много моментов жизни, за которые можно сказать: слава Богу.
Мария ведет блог в Инстаграме о своей жизни, семье. На своей странице часто размещает фото Катюши, рассказывает о радостных моментах, которые им подарила доченька.
– Я делюсь и проживаю все хорошее заново. Чтобы радоваться этим моментам, а не зацикливаться на плохом.
Отвечая себе не вопрос, для чего в их жизни такое произошло, пара пришла к такому выводу:
– Это наш ангел, который с нами был, Бог подарил нам ее не просто так. Возможно, чтобы мы сейчас могли быть опорой другим родителям, которые такое пережили, чтобы они, смотря на нас, верили, что смогут все пройти. Я верю, что после смерти – не пустота, там будет встреча с нашими близкими, надежда есть.
