Два имени
Единственный и очень любимый ребенок в семье, Наталья родилась 24 мая 1964 года, на Урале.
Там, в шахтерском городке встретились ее родители Евдокия Даниловна Яицкая и Леонид (Кирей) Серафимович Веревкин.
– Папу все называли Леней, хотя по паспорту он был Кирей, – рассказывает Наталья. – Все удивлялись такому несоответствию.
А дело в том, что в деревне Шараевщина, где родился Кирей-Леонид, до момента, когда мальчику нужно было идти в школу, никто не знал, что отец (дед Натальи) записал его в сельсовете как Кирея.
– С рождения все называли Леней, а тут какой-то Кирей! Говорят, бабушка Аня была в шоке, – вспоминает женщина. – Но имя не прижилось. Никогда не слышала, чтобы папу так называли.
Деревенский парень из многодетной семьи (у него было трое братьев и сестра), с детства привыкший к физическому труду, Леонид (будем далее называть его так) решил зарабатывать в забое, а не учиться. Хотя возможности для этого были.
Наталья не знает, чем занимался отец до переезда на Урал. Но туда он завербовался шахтером ради высоких зарплат и предполагаемой в перспективе пенсии.
Обездоленная Евдокия
– У отца была большая семья, а мама была сиротой. И всю жизнь об этом горевала, – грустно рассказывает Наталья.
Евдокия, которую все попросту называли Дусей, была родом из Донбаса, с Украины. Родилась она в 1926 году. Детство ее нельзя назвать радостным, как и юность.
Большую и зажиточную семью раскулачили, хозяйство разорили. Родители умерли рано, а маленькую Евдокию сперва забрала тетка. Но сироту она не жалела, и в итоге девочка оказалась в детдоме.
– Мама всегда говорила, что жить она начала только на пенсии. И когда кто-то вспоминал юные годы, заявляла, что ни за что не хотела бы вернуть молодость. В ее воспоминаниях там были только пренебрежение, голод, тяжелый труд и одиночество.
В 15 лет девушка завербовалась на Урал, работать в шахте.
– Труд на шахте для молодой девчонки, ребенка – это постоянные простуды, циститы, а первое время и голод, – печально рассказывает Наталья. – Эта работа очень подорвала мамино здоровье.
Бабушка Анна
Родители Натальи познакомились уже после войны. Поженились на Урале, а в Беларусь к семье Леонида вернулись, когда маленькой Наташе было 5 лет. Ее в большой семье отца приняли с любовью. Особенно бабушка Анна Лукьяновна, женщина непростой судьбы.
Несколько детей Анны умерли совсем маленькими. А вскоре после рождения сына Леонида, муж, Серафим Веревкин, ушел из семьи. Через какое-то время Анна Лукьяновна вышла замуж за Ивана Мазуренко. Вместе они вырастили пятерых детей.
– Мама всегда считала, что свекровь, моя бабушка, ее не любила. Но у меня о бабушкином доме остались только самые теплые воспоминания.
Дом Анны Лукьяновны всегда был открыт для многочисленных внуков, проводивших в деревне Шараевщина большую часть лета.
– В Бобруйске нас у бабушки было шестеро, а внуки от старших сыновей жили в Минске, – вспоминает Наталья. – Столько любви она нам дарила, столько заботы… И всю жизнь трудилась.
Дружбу и привязанность между двоюродными братьями и сестрами, которые выпестовала во внуках Анна Лукьяновна, они пронесли через всю жизнь.
– Потом в этом доме жила наша тетя Тамара. Тоже милейшая и добрейшая женщина. И мы приезжали уже к ней. Тети несколько лет назад не стало. А сейчас и нас здесь осталось только трое, – вздыхает Наталья. – Еще один брат живет с семьей в Израиле. А иногда встречаемся и с минскими родственниками, но очень редко.
Кто вывел в люди
– Я ходила в первую школу, где потом и дочери мои учились, – вспоминает женщина. – В первый класс пошла в 1971-м году, а выпускалась в 1981-м. Первой учительницей у меня была Валентина Иосифовна. К своему стыду, я не помню фамилию. Но педагога помню очень хорошо.
О своих учителях Наталья отзывается с большой теплотой.
– Не передать словами, сколько любви было в этих людях! И к своему предмету, и к своим ученикам. Грамотные, интеллигентные, наши педагоги были для нас самым лучшим примером. И уважение к ним было безусловным.
Наталья вспоминает двух директоров школы №1, у которых ей довелось учиться – Александра Павловича Урбановича и Михаила Григорьевича Альтшулера.
– Урбанович преподавал историю. Был фронтовиком и заслуженным учителем БССР. Очень активный был человек, и очень добрый. И память у него была потрясающая! – воодушевленно рассказывает женщина. – А Михаил Григорьевич был тонкий, интеллигентный, более строгий. Он вел у меня физику. При Альтшулере новый корпус в школе построили. Мы, ученики, тоже все лето помогали на стройке. И никто не сомневался, что так нужно, что это наш долг.
Наша собеседница очень просит упомянуть имена других педагогов, чтобы те, кого они воспитали и научили, вспомнили их добрым словом.
– Выдающаяся женщина была Красневская Зинаида Миновна. Настоящая дама. Как в фильмах про интеллигенцию времен царской России. Она вела у нас историю. Английский преподавала Роза Федоровна Лившиц. Еще была очень интересная семейная пара Столпнеры Израэль Абрамович и Эсфирь Григорьевна. Они вели русский язык и литературу.
Наталья вспоминает о школе с большой благодарностью и говорит, что она действительно вывела ее поколение в люди.
– Родители у многих из нас не могли помогать нам с уроками. И все, абсолютно все, что мы знаем, нам дали наши учителя. С грустью и болью я смотрю на современную школу. Мне горько за внука. Современное образование – это бледная тень того, какое получили мы. Нас учили быть честными, смелыми, дружными. И примером были наши педагоги.
Мамин Дом
Дом на улице Береговой, в двух минутах от реки, в котором живет Наталья Леонидовна и ее дочь с мужем, строился долго и очень тяжело.
– Когда мы приехали в Беларусь, у мамы здесь не было ни одного знакомого, – рассказывает женщина. – Она была очень трудолюбивой, но не имела образования. Так, что, особого выбора работы у нее не было: прачка, уборщица или на черную работу, на завод.
Отец Натальи устроился получше – на «Красный пищевик».
– Я была очень любимым ребенком. Папа во мне души не чаял, – с нежность вспоминает Наталья. – Но его отношения с мамой нельзя назвать идеальными.
Денег, накопленных на Урале, хватило на покупку небольшого участка земли и «трехстенчика» – фактически это треть дома, где семья ютилась какое-то время.
– Мама очень хотела дом, которого у нее с раннего детства не было. Она была готова на что угодно, чтобы у меня был свой угол и мне не пришлось повторять ее судьбу.
Так началось строительство Дома. Именно с большой буквы. Ведь все свои надежды, все силы Евдокия вложила в него.
– Когда через много лет мы мужем затеяли делать ремонт, то и он, и нанятые специалисты удивлялись: как вообще это все держится столько лет. Стены кривые, пол неровный, стройматериалы – просто труха.
Но дом стоит, согревает, дает приют семье Натальи уже больше пятидесяти лет.
– Мама искала стройматериалы где только могла, – вспоминает Наталья. – Она рассказывала, что однажды перевозившая дерево баржа, которые тогда часто курсировали по Березине, потеряла два бревна. И первое, что она подумала, видя, как они плывут: а где они прибьются к берегу, где их можно подобрать?
Леонид очень много работал, но особо строительством Дома не интересовался. Из-за этого в семье часто случались конфликты.
– Моя мама была настолько мягким, тихим человеком. Сомневаюсь, что она вообще слово такое знала «конфликт», – улыбается Наталья. – Она скорее просто уговаривала, упрашивала, задабривала отца, чтобы не потратились деньги, чтобы, заплатил вовремя рабочим или купил нужные материалы.
И вот у Евдокии появился долгожданный, выстраданный Дом.
– Есть такое выражение «родительский дом». Но этот Дом – материнский. В нем мамина душа. Ее слезы, ее надежды. Она и мне, и внучкам постоянно повторяла: я помру, вы ж только дом не продавайте.
«И ее душа здесь»
Когда возрасте 84-х лет у Евдокии Даниловны случился инсульт, то она несколько недель пролежала в больнице.
– Соседкам по палате мама очень мешала. Потому что почти непрерывно стонала и причитала, – со слезами вспоминает Наталья. – К тому моменту мама уже почти ослепла. Ей было очень плохо.
В очередной раз навестив бабушку в палате, старшая дочь позвонила и в слезах сказала, что ее нужно срочно забирать домой.
– Мы уговорили врача и забрали маму домой. И только оказавшись своей комнате, в Доме, который столько для нее значил, мама перестала стонать. И ей стало лучше.
После этого Евдокия Даниловна прожила совсем немного, но окруженная заботой и в родных стенах. Ушла женщина мирно и тихо. Во сне.
– А дом я не продала. Столько раз хотела, но не смогла, – говорит Наталья. – И вложений в него нужно много, и здоровье уже не позволяет в огороде работать, снег чистить, дрова таскать. Думала: продам или обменяю на квартиру. Чтобы и горячая вода, и печки топить не нужно было.
Но, как говорится, рука не поднялась. Сейчас к Наталье переехала младшая дочь Елена с мужем Александром. Молодежь взялась и за ремонт, и за огород. И от большинства бытовых забот нашу собеседницу освободили.
– Мои дети очень любят этот дом. Внук здесь чуть не все лето проводит. А я смотрю и думаю: все повторяется, – задумчиво качает головой Наталья.
Теперь, это я – бабушка. Это мои дети ворчат, что фундамент слабый, а венцы давно пора менять. А дом все стоит и собирает нас вместе на каждый праздник. А с фотографии смотрит мама. И улыбается.
