На концерты Захарова в Ленинград в 1970-е годы съезжались паломники со всего Союза. Посчастливилось и мне присутствовать тогда на одном из выступлений. Лампочки в зале могли гореть без проводки – столь наэлектризованной внутренними эмоциями была атмосфера. Поклонницы молча (время было такое) глотали слезы умиления.
В 1994 году Сергей Захаров приехал с концертом в Могилеве. Ну как же было не попытаться с ним встретиться.
О быстротечности моды и об адаптации к жизненным вихрям
– Сергей, простите, Сергей Георгиевич, вы начинали петь в достаточно легкомысленном эстрадном жанре, в мюзик-холле. На мой взгляд, у вас было все необходимое, чтобы превратиться в процветающую поп-звезду. А вы вдруг взяли и «скатились» до романсов.
– Во-первых, мне уже немножко больше лет, чем было тогда. Во-вторых, всякая мода быстротечна. Есть общепринятые стандарты, которые мода изменить не в силах, и которые для меня очень важны.
– Существует ли аудитория, для которой вы бы не хотели петь?
– Я бы не хотел петь для иностранцев. Все то, что мы называем богатством русской души, у них выхолощено. На Западе не существует даже такого жанра— романс.
– Вы выступаете вдвоем с пианистом на голой сцене. Не боитесь рисковать, ведь слушатель сегодня достаточно избалован и от каждого концерта ждет зрелища?
– Примерно такого, какое устраивают выступающие под фонограмму исполнители? Нет, публика хочет слушать тебя в тот момент, когда платит за это деньги, а не тогда, когда ты сделал запись. Во всяком случае, так за границей, и это правильно.
– Что вы испытываете, когда находитесь на сцене?
– Это достаточно интимный процесс. Я общаюсь с залом, как с любимым человеком. А любимому человеку лгать неприлично...
- Продолжение интервью – о женщинах, потерянном времени и многом другом – читайте на сайте ПроМогилев
