Ранее были опубликованы:
«Что наша жизнь? Игра!
Добро и зло – одни мечты!
Труд, честность – сказки для бабья.
Кто прав, кто счастлив?
Сегодня ты, а завтра я!»
Смысл самой первой строки этого многим известного поэтического отрывка (либретто оперы Чайковского «Пиковая дама), как правило, вроде как доходит до нас сразу. Но до конца осознать его глубинную суть удается только спустя многие годы, после того как многое в жизни попробовал на зуб…
Больше чем уверен, мои одноклассники, которых вы видите на фото во время карточной игры на привале (Таня Ильина, автор этого текста, Валя Быкова, Вова Чернов, Саша Грайзель), уже прекрасно осведомлены о «игривости» нашего бренного бытия. Для нас в тот момент это уже почти пройденный в познании мира этап. Как теорема Пифагора или закон Бойля–Мариотта. Но на самом деле ведь на этом карточном перекуре все только начинается, а мы тогда об этом и не догадывались.…
Это я про жизнь. И про счастье, которое, наверное, в этой жизни недостижимо. Ведь в противном случае, теряется смысл самой жизни.
Только не спрашивайте меня про словесную формулировку этого самого смысла жизни. Пока что он мне до конца неведом, как неведомы и дальнейшие действия в этой парной игре в карты, где мы с Сашей Грайзелем, похоже, не знаем, как выбраться из провального поражения. Вот-вот девочки оставят нас в дураках. Хорошо хоть, что играем не на деньги.
И опять фотография карточной игры – уже из студенческих лет в «машинке». Первая половина семидесятых. Серега Трухоненко, я и Борис Каган режемся в «кинга» на «картошке». Также наивно полагая, будто про жизнь-игру нам уже все известно. Как и про многоступенчатый редуктор механизма подъема портального крана модификации «Клайд». Тут уж, на снимке, никаких девочек. Мысли о которых, правда, ничуть не слабее, чем желание «не брать кинга».
Или вот еще одна иллюстрация по теме «жизнь – игра»: игра в машинки. То есть, в мотоциклы.
В самом начале 80-х Плейшнер и Миня сотоварищи задумали сгонять на «мотиках» в Ригу и обратно. Но сподобились купить только мопеды: оно и дешевле, и с водительскими правами не надо было заморачиваться. Спустя сорок лет, Миня, ныне живущий в США, осуществил свою мечту молодости, основательно усевшись на роскошный «харлей». И в самом деле: сегодня счастлив ты, а завтра я. Плейшнер же к некогда волновавшей его мечте уже остыл…
Признаюсь, по сей день не могу забыть игровые столики в бобруйском дворе по Интернациональной – забавные (по нынешним временам) конструкции, создающие особую и неповторимую ауру. Столиков было два. Напротив нашего подъезда собирались в основном взрослые, А мы, пацаны, утюжили лавки столика напротив «винзаводовского» дома.
Забавно, что на нашу территорию практически никто из ветеранов не посягал. Никогда. Наверное, срабатывал негласный закон улицы, выстраивающий человеческие отношения по принципу, мало поддающемуся какой-то концепции. Или, вернее, соответствующему только одной концепции – все по справедливости. Что, кстати, тоже может служить предметом разногласий, ведь справедливость у каждого своя. Но у нас, правда, все обходилось в основном без конфликтов.
Дрались только между собой. Особенно участились наши единоборства после того, как некоторые из нас записались в боксерскую секцию к легендарному Леониду Яковлевичу Аксельроду. Это я про себя.
Что греха таить, даже несмотря на устные предупреждения тренера, то и дело хотелось блеснуть умением нанести кому-нибудь серию эффектных ударов, которые ты, к примеру, до этого неделю отрабатывал на мешке.
Помню, совершенно необоснованную агрессию я проявил по отношению к Базылю (это кличка), врезав ему пару джебов и апперкот. Наверное, наш минимальный с ним словесный конфликт можно было разрешить иным способом, но я предпочел выпендриться пред сидевшей за столиком компанией приятелей. Правда, потом пришлось убегать аж к парку, что у кинотеатра «Мир», так как мой товарищ предпочел ответить на боксерские комбинации гораздо прозаичнее – метанием подвернувшихся под руку увесистых камней.
Не скрою, несколько раз мои боксерские эксперименты заканчивались более весомыми фиаско, ведь иной раз против тебя могла выступить уже объединенная группировка оппонентов. Тут уж никакой боксерской техники не хватит.
Однажды мне здорово «вставили в кость» во дворе «трапхимовского» дома. Трое против одного. Особенно помню несколько ударов Кости, с которым мы потом года два, наверное, не разговаривали, но совершенно неожиданно встретились в том самом дворе 13 лет назад, когда я по делам приезжал в Бобруйск. Вспомнили тот давний конфликт, посмеялись, а потом обнялись.
Костя в то время работал сантехником. Его «коптерка» находилась в подвале того же самого дома, в котором он и прожил всю жизнь. Почему я написал «прожил»? Потому что несколько лет назад Константина не стало. Честное слово, у меня не осталось ни малейшего даже намека на обиду, ведь все это была тогда (да и сейчас) игрой, с которой я начал повествование. Но справедливой игрой, в которой в нужном месте обязательно должен, на мой взгляд, присутствовать уже знакомый вам тезис: «Не забывайте своих старых друзей!»
К слову, буквально на днях в мир иной ушел уже мой могилевский товарищ, чьи фото вы часто лицезрели в предыдущих публикациях – Сашка Филипченко. Уж он-то, как никто другой, прекрасно представлял, что такое игра и что такое жизнь. Ибо жил играя. До 68 лет.
По большому счету, Саша был, пожалуй, самым популярным могилевчанином с середины семидесятых по середину девяностых. Его знали, ценили и художники, и музыканты, и бандюганы, и даже люди в форме. Уникальный по своей коммуникабельности был человек. О таких – либо все, либо больше ничего. Так что о Филиппе (такой была его кличка) вы узнаете чуть позже – для подобной публикации необходимо «переварить» ну очень большой объем информации. И все равно не нарисовать полный и ясный портрет этого «необъятного» человека. Поэта, коим он себя в первую очередь считал.
Этакий Сергей Есенин из Могилева. Царствие ему небесное.
Ну, а я в свою очередь продолжаю игру под условным названием «Деревья друзей». Если не забыли, это когда некоторые деревья в городе получают имена моих ушедших друзей. Вот теперь придется подбирать очередное – для Саши.
Продолжение следует.
