Наш сегодняшний собеседник Михаил Ворожцов делится необыкновенными событиями, произошедшими в самой, казалось бы, будничной обстановке. И не только.
Как оказалось, режиссер праздников и массовых зрелищ Дворца культуры области Михаил Ворожцов (а в свое время и «главный» Дед Мороз Бобруйска) живет буквально в соседнем от меня доме в могилевском микрорайоне Казимировка. Мы с ним знакомы уже, наверное, лет десять, а вот соседство обнаружилось совсем недавно. В принципе, это еще раз подтверждает современную социальную аксиому про то, что все мы в сегодняшней жизни разобщаемся. Даже хорошие знакомые могут жить в одном доме (на 50 и более квартир) и никогда не встретиться.
Но мы с Михаилом встретились, ибо у нас с ним была предварительная договоренность, да и тема разговора – крайне интересная нам обоим, напрямую связанная с Бобруйском, в котором ваш покорный слуга жил в 1960-70-е годы, а Михаил в 1980-2000-е. Ведь как ни крути, а наше сознание определяется бытием.
– Миша, мы три раза сдвигали нашу встречу и тем не менее все равно встретились чуть ли не ночью. Это все работа твоя виновата?
– Профессия режиссера праздников предполагает постоянный поток всевозможных действий, не имеющих жестких временных рамок – репетиции, праздники, концерты, всевозможные иные мероприятия. Вот сегодня только что закончился концерт, где выступали артисты белорусской эстрады: «Песняры», Алёна Ланская, Виктория Алешко… А это ведь не только, как для зрителей, которые знают точное время начала программы и ее окончания. На нашей кухне все немножко иначе. Вот сегодня в общении с директором «Песняров» услышал, что у них от Валерия Скороженка остался сценический костюм, который вполне даже мне подойдет. Но, ничего, надо будет собраться с силами и похудеть.
– На этой диетологической ноте самое время вернуться в Бобруйск…
– Согласен. Родился я в 1978 году на Брянщине, в небольшом городке Почеп. Но практически сразу же меня перевезли в Бобруйск. Там жили мои родители, и мама просто приезжала рожать на свою родину.
Вспоминаю наш замечательный дворик – угол улиц Бахарова и Советской, рядом с 3-й школой. Поблизости в соседнем квартале кинотеатр «Пролетарий» или «Пролетарка», как мы ее называли. Неподалеку базар, Социалка… Наш дворик был как бы проходным, и в нем постоянно собирались дети с других дворов. Мы играли в казаки-разбойники, где были большие и малые варианты игры. В больших казаках-разбойниках большие команды бегали аж до железнодорожной станции «Березина», к 4-й школе, к крепости… Мы постоянно отмечали во дворике три Пасхи – еврейскую, католическую, православную. Жили очень дружно и весело. Заканчивал я, естественно, 3-ю школу.
– Кто из учителей оставил у тебя самые благостные впечатления?
– У нас все учителя были замечательные, я их прекрасно помню. Но самым для меня любимым предметом была русская литература, которую вела Людмила Ильинична Тараскина, для нее это был, кажется, только первый год работы после института в школе. Она буквально очаровывала меня своим стилем преподавания.
Потом были 5 лет учебы в Минске в университете культуры. Моя студенческая жизнь была очень яркой. Удивляюсь, как у нас на все времени хватало. Репетировали до 2-3 часов ночи. Сейчас, я знаю, в университете в 10 часов вечера все уже закрыто. Мы своему режиссеру говорили, что у нас рано утром занятия, первая смена, что у нас, к примеру, завтра очень серьезные занятия по истории, зачет. А он нам в ответ: «Вы что, историю сюда изучать пришли? Вы сюда пришли учиться режиссуре, актерскому мастерству. Хотя история это тоже важно…». Когда мы возвращались домой, у нас спрашивали: «С дискотеки идете?». Какая дискотека, мы с занятий в такое позднее время приходили.
И учились, и отдыхали. И работали. Я помню, вначале культорганизатором устроился, а потом набрал литературно-творческий кружок, который позже вылился в арт-салон «Новый век» – компания молодых поэтов, литераторов, художников, музыкантов. Просуществовали мы до 2003 года. Еще я занимался КВН, принимал участие в создании Могилевской областной лиги, но это было позже. А сразу после окончания университета культуры меня распределили в Минский район, правда, там у нас не сложились отношения с руководством, и я в 2001 году прибыл в Бобруйск, где пробыл с 2001 по 2008 годы. Работу было найти сложно, так как я приехал в середине сезона, но потом устроился руководителем студенческого клуба Бобруйского филиала Белорусского государственного экономического университета. Был такой. Но года два назад его закрыли. И мне искренне жаль, что в таком большом городе как Бобруйск нет ни одного вуза. Даже филиала… Это ведь сразу отток молодежи, а молодежь – кровь любого города.
После работы в филиале БГЭУ (а это было не очень долго) я некоторое время работал методистом Центра культуры Бобруйского района, затем главным специалистом отдела культуры Бобруйского горисполкома, а потом лет 7 главным режиссером Дворца искусств Бобруйска. А уж потом, с 2008 года – работа в Могилеве, куда тогдашний начальник Управления культуры Могилевского облисполкома Анатолий Анатолиевич Синковец пригласил меня на должность режиссера Дворца культуры области.
– Скажи, а тебе известно чувство ностальгии по Бобруйску, в котором прошли твои молодые годы? Если да, то в чем это для тебя выражается?
– Чувство ностальгии у меня есть всегда, по любому прошлому… Где-то годам к пяти я вдруг явственно ощутил, что я, мир, Вселенная – бесконечны. Прихожу, помню, к бабушке, меня тогда частенько к ней на лето отправляли, и плачу. Она спрашивает, тебя, может, кто-то обидел? А я ничего не говорю и просто захлебываюсь слезами, ощущая всю эту безмерную бесконечность, ощущая абсолют жизни. Тогда я не знал слов, с помощью которых можно было описать то состояние. И это ощущение не покидает меня по сей день.
– Обычно подобные вещи приводят человека к увлечению поэтическим словом…
– Так оно и есть. С 2005 года я член белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь», награжден Благодарностью и Грамотой Министерства культуры Беларуси, победитель 3-го Межрегионального конкурса «Поэт-артист» имени Симеона Полоцкого и так далее.
***
Здесь уместно будет предложить читателям одно из стихотворений Михаила Ворожцова.
Памяти Павла Славецкого
Листвы неприручаемость
В бездонности осенней
Отчаянья случайностей
Мгновения круженья
Чахоточно зардевшая
Красивая и пьяная
Забывчиво запевшая
О том какая ранняя
Весна ей юной выдалась
И как было отчаянно
Но сыпалась и сыпалась
В молчание печальное
Листва – в неприручаемость
Листва – осеннетаемость.
– Миша, как ты думаешь – существует ли на самом деле некий особый дух у людей, в судьбе которых так или иначе присутствует славный город Бобруйск? Это не выдумки?
– Я уже многих повторю, если скажу: «Бывших бобруйчан не бывает». Это, во-первых. Во-вторых, назовите мне какой-либо другой город нашей страны, о котором сложено столько анекдотов. В третьих, присмотритесь как-нибудь к бобруйчанам, которые выехали куда-то за пределы своего города, а потом, встретившись, вдруг выяснили, что они из Бобруйска. Для них это большая радость, не в обиду другим будет сказано. И здесь не обязательно должна присутствовать еврейская тематика. Короче, у бобруйчан всегда есть чему поучиться.
– Совершенно случайно узнал, что ты был самым главным Дедом Морозом Бобруйска. Когда тебя «короновали» на такую крутую должность?
– Да, я действительно очень люблю этот образ, люблю этот праздник – Новый год. В этом образе мне удобно и комфортно. И все это действительно связано с самым настоящим волшебством, которое происходит с теми, кто в него верит. В Бобруйске я очень часто вел новогодние представления, праздники, но вспомнить хочу несколько случаев из могилевского отрезка своей биографии, тогда я только начинал здесь работать. Итак – Дворец культуры области, елка на Рождество, множество людей, особенно детей. И вот смотрю, что все отправились смотреть сказочку, а одна девочка, достаточно взрослая, лет 9, наверное, осталась.
Подходит она ко мне и говорит: «Дедушка Мороз, ты, похоже, весны и лета никогда не видел. Вот я дарю тебе подарок». На самом деле подобное происходит очень часто, дети дарят мне игрушки, конфеты, рисунки… Но эта девочка вдруг протягивает мне ветку сирени. Зимой, на Рождество! И добавляет: «У этой сирени такой необыкновенный запах».
Я просто обалдел от такого волшебства. Поблагодарил девочку за подарок и показываю его своим коллегам: «Вот, смотрите, смотрите, какое чудо! Живая сирень зимой!». И тут кто-то со стороны вставляет «пять копеек»: «А что тут удивительного, у них на «Химволокно» есть оранжерея, где выращивают цветы, наверное, родители этой девочки там работают…».
Ну зачем он мне это сказал?! Я только недавно приехал в этот город, всех его особенностей еще не знал… И тут меня сразу так жестко, извините, обломали. Но самое интересное, что даже в самые благоприятные летние времена сирень обычно стоит дней 5, а эта ветка благоухала у меня дома больше двух недель! Вот это для меня было чудо!
И вот еще один случай. Молодая мама в первый раз привела на елку двухлетнего малыша. Отдала его мне в руки и вознамерилась сфотографировать. Тогда еще фотоаппарат в телефоне был редкостью, она хотела сфоткать нас на пленочную «мыльницу». Нажимает на кнопку, а ничего не получается – батарейки напрочь разрядились. Она их вытащила, поменяла местами, но ничего не выходит, фотоаппарат не фурычит. Тогда я, совершенно не отдавая себе отчет, зачем я это делаю, говорю ей: «Дате-ка сюда свою аппаратуру!» -- и варежкой вокруг фотоаппарата поводил. Он и заработал. Сразу же! А ведь это был совершеннейший экспромт с моей стороны.Через какое-то время родители нашли меня, показали снимки и сказали, что фотоаппарат на тех же обескровленных батарейках проработал еще десять дней. Если ты искренне веришь во что-то, оно и происходит в реальности.
– Михаил, ты человек творческой профессии, какие произведения искусства тебя вдохновляют?
– Я очень люблю то, что не умею делать сам. Кстати, на велосипеде не могу ездить. Поэтому не хожу в велопоходы, но хожу в походы с велосипедистами. Наша компания уже лет 5 постоянно отправляется не великах на Лепельские озера, недели две там стоим. Меня подвозят на машине друзья. Все участники потом катаются на велосипедах, а я своими делами занимаюсь.
Очень люблю балет. Не представляю, как они там все свои пируэты выделывают, самому мне очень сложно согласовать правое и левое движение руками, ногами. Люблю русский классический рок, типа «Ночных снайперов». Нравятся барды. Елена Камбурова нравится. Сам пою только если за столом, русские народные песни, пробивающие на слезы, на дрожь.
Естественно, вдохновляет литература, особенно, поэзия Серебряного века. Книги предпочитаю в бумажном виде. Правда, в последнее время сложно стало читать объемные литературные произведения.
– Что ж, спасибо тебе, за беседу. Будь всегда здоров. Как говорится, Бобруйск forever!
– Согласен! Спасибо на добром слове.
