Ранее были опубликованы:
- Часть первая. Испытания сопроматом и рок-н-роллом в могилевской «машинке»
- Часть вторая. Завалить экзамен в джинсовом костюме
Кудри под вазелином
Про волосы в брежневскую эпоху уже было столько всего написано и сказано… Тем не менее, обойти эту тему стороной не решусь. Хотя бы потому, что это действительно была часть жизни. И у каждого она своя.
Да, с капиталистической растительностью на голове постоянно велась непримиримая борьба на всех рубежах страны Советов. В высших учебных заведениях – в первую очередь. Студенты могилевской «машинки» времен безустанного и безуспешного строительства коммунизма подтвердят. А все во многом из-за наличия военной кафедры, во владения которой студенты мужского пола попадали с третьего курса. Там уж строгие майоры и подполковники спуску не давали.
Помню, к каким только хитростям мы не прибегали, чтобы как-то подольше походить с причесочкой под Маккартни. И вазелином (дабы «убить» объем) волосы намазывали, и под свитера кудри заталкивали, и воротники в рубашках и пиджаках норовили повыше поднять, тем самым замаскировав вожделенные локоны…
Один мой хороший знакомый, страстно увлекающийся борьбой, пробился однажды на какой-то престижный, союзного уровня, турнир. Усердно тренировался, потел, во многом себя ограничивал. А волосы, понятное дело, росли и росли. Чем-то приятель внешне стал даже напоминать легендарного бобруйского Мишу, который в конце шестидесятых регулярно открывал танцы в городском парке. К Мише мы еще вернемся, а пока лишь замечу, что моему знакомцу больше хотелось походить на кого-нибудь из группы «Creedence Clearwater Revival». И это ему удавалось.
Одним словом, аккурат к финальным схваткам турнира дружбан стал во многом напоминать Джона Фогерти из вышезамеченной музыкальной группы. Естественно, такой имидж вселял в него уверенность и даже окрылял. Но тут на чувака жестко наехала спортивная администрация с требованием постричься. Мол, или идешь в парикмахерскую, или снимаем с соревнований.
Товарищ мой возопил: «Снимайте с соревнований, но стричься не пойду!». И не пошел. И в финале победил!
Но это была единичная победа на подобном фронте. На военной кафедре ММИ викторию, как правило, всегда одерживала другая сторона.
Уходящая эпоха хиппи
А тут еще, как на зло, благодаря своему «виниловому» товарищу Филиппу, я познакомился с могилевскими хиппарями, большинство из которых вели свободный от всяких там институтов и кафедр образ жизни. Их умопомрачительные (не только по тем временам) прически вводили меня в ступор. В хорошем, если так можно сказать, смысле. Я вместе с Васей Маком, Витей Поревым завидовал им белой завистью.
Любопытно, что был среди них, хиппарей, некто Валик Михайлов, который учился, на курс старше нас, в «машинке» на электротехническом факультете. Впоследствии он стал организатором в Могилеве движения «Сознание Кришны». Уж не знаю, как ему удавалось «выживать» в совершенно инородной среде. Но ведь выжил. Правда, лет 6 назад умер (Rest In Peace).
Помимо всего прочего Валентин принимал участие в съемках многих любительских фильмов, писал картины, даже создал художественную студию в Доме культуры завода Кирова, где вместе с остальными хиппарями учил детей рисованию. Где-то за год до своей кончины Валик пришел ко мне и молча вывалил на стол груду фотопленок, компакт-диски с оцифрованными хиппи-фильмами, пластинки. Я с недоумением глядел на его действия – что бы это значило?
«Я знаю, что ты обязательно с пользой для светлых людей используешь все это, – произнес он. – Больше мне отдать некому». К тому времени Валик уже полностью посвятил себя кришнаизму и принесенные творческие артефакты уходящей эпохи хиппи уже не представляли для него особой ценности.
Так что многие фото-видео-материалы, с которыми вы сталкиваетесь в моих публикациях – это своеобразная дань уважения вашего покорного слуги искренним и порою наивным устремлениям приятеля молодости, преждевременно закончившим свой жизненный путь на Земле.
И шляпа как у графа Монте-Кристо
Кстати, в этом месте мне почему-то хочется отдельно вспомнить своего декана транспортного факультета «машинки» Виктора Сергеевича (1946-2017), о котором я уже упоминал чуть ранее. Виктор Сергеевич, как сейчас говорят, был реально крут. По тем временам подобный эпитет заработать было практически невозможно. Но Жарикову это с легкостью удалось. Без нарочитости, без пафоса, без каких-либо усилий, оставаясь совершенно естественным и земным. И в то же время нами обожаемым. Он был тем, кем должен быть наставник молодежи. Понимайте, как хотите.
Мы сразу распознали в нем близкого по духу товарища, великолепного препода, высокопрофессионального специалиста, даже, пардон, кумира. Володя Кутузов на втором курсе своего обучения однажды без особой надежды на успех поинтересовался у молодого декана, а что, если он, студент, начнет оставлять верхнюю одежду прямо в деканате? Виктор Сергеевич моментально согласился: «Если это будет способствовать вашим успехам в учебе – пожалуйста». И выделил малость офонаревшему от такого ответа студенту «личную» вешалку, которой тот пользовался на протяжении всей учебы.
Вот как описывает Жарикова могилевская преподавательница русского языка и литературы Елена Максимова, по роду своей внепрофессиональной деятельности столкнувшаяся с семьей легендарного преподавателя «машинки»: « Виктор Сергеевич стал руководить самым большим транспортным факультетом в 29 лет. У него было 1 250 сыновей-сорванцов… Талантливый декан людей любил и жалел. Почетный изобретатель СССР особенно гордился безынфарктной методикой приема экзаменов. Студенты заходили в экзаменационную аудиторию всем скопом и тянули билеты. Открывали конспекты и 10 минут повторяли нужный материал.
Каждый год преподаватель проводил анонимные рейтинги и узнавал мнение о своих лекциях. Лекции Жарикова были обстоятельными. Лектор с красивым баритоном никогда не заглядывал в листок. До двух–трех ночи готовился и выводил формулы. Потом играл мелом у доски так, как гонял в молодости шайбу во время хоккейных матчей.
Руководство факультетом Жариков оставил в 1977 году. С октября 1978-го по июль 1979 года он работал в Венском техническом университете. На австрийцев советский ученый произвел впечатление нестандартного человека. Представьте, входит этакий красавец в фойе. Одно только пальто с красной атласной подкладкой чего стоило! Шляпа, как у графа Монте-Кристо. Шарфик – триколор в цветах французского флага: красно-сине-белый. Супруга ему связала. Английской резинкой! Поначалу венская профессура посмеивалась над стажером из-за акцента. Но ничто не может остановить человека, если он не хочет останавливаться. Прошло два месяца – и Жариков так шпрехал, что ему доверили читать лекции на немецком, опубликовали четыре статьи в ведущих технических журналах Германии. Труд, труд и труд… С австрийскими профессорами Фритчем и Хофманом они остались друзьями на всю жизнь.
С 1982 по 1986 годы Виктор Сергеевич работал в Алжире. Французский язык выучил с нуля. Он был перфекционистом – прошел лингвистические курсы в Московском университете имени Мориса Тореза. На стажировке по совершенствованию языка в Париже руководитель социалистической партии Монпелье был так впечатлен произношением месье Жарикова, что подарил ему диск Джо Дассена. «Et si tu n'existais pas» – «Если б не было тебя, как бы я узнал, что значит любить»… Эту пластинку вместе с супругой он часто потом переслушивал. Когда он вернулся из Алжира, то попросил завкафедрой языков «машинки», тогда уже БРУ, дать ему учебные часы. Читал лекции по французскому языку бесплатно! По любви… «Если я имею всякое познание, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто».
«Любовь не мыслит зла»
А вот, что вспоминает о своем муже его супруга Галина Владимировна (из публикации Елены Максимовой): «Мы познакомились на катке стадиона «Спартак». Я приходила со своим мальчиком, Виктор – со своей девочкой. Девочка его кататься не умела и стояла в сторонке. Мальчик мой то и дело шнырял между нами. А мы нарезали круги и не могли наговориться. Виктора увлекала моя пылкость. Он и сам был страстным человеком. Два огня тянулись друг к другу. Я ведь жила за пятнадцать тысяч верст отсюда – в приуральской тайге, где вечная мерзлота.
В жаркий день мы резались в теннис на пляже. И Зойка – девушка Виктора, предложила пойти в поход на Друть. Красивейшие места, похожие на Прибалтику. Сосновые леса и песчаные берега. Отсюда родом Сергей Бодров – старший. Сергей Бодров – младший приезжал на каникулы к бабушке – с тех пор полюбил Беларусь.
Наша компания собралась у почтамта. Вместо двенадцати человек пришло только пять: четыре мальчика и я. Зойку мама не отпустила. Меня мама тоже бы по голове не погладила. Но Виктор мне так нравился как мужчина. Представьте, рубленое лицо молодого Маяковского! Я готова была пойти за ним на край света.
Поставили палатки на берегу. Мы вдвоем пошли искать ближайший магазин. Я в малиновом купальнике. Вокруг «и цветы, и шмели, и трава, и колосья, и лазурь, и полуденный зной» – и так кружится голова. Нашли магазин – он закрыт. Сели на крылечке и расхохотались. Ловили рыбу и целовались. Сидели у костра три ночи подряд. Как будто никого больше не было на земном шаре, кроме нас. Лето господне… 24 августа 1968 года мы поженились.
Однажды я солгала мужу – и мы оказались на грани развода. Только год как стали мужем и женой. Первой семейной покупкой стал транзистор «Океан». Передавали песни по заявкам – и я взяла радио с собой. В поликлинике оставила его в регистратуре нашей соседке тете Клаве и пошла на прием к врачу. Вернулась – приемник не фурычит. Может, его уронили… А Жариков так ревностно относился к технике! Все должно быть в идеальном порядке! Не хотелось расстраивать мужа – решила завтра тихонько сбегать к мастеру в Дом быта. Виктор пришел с работы мрачнее тучи, сразу схватился за транзистор и обнаружил поломку.
– Ты брала его с собой?
– Нет, я весь день была дома.
– Врешь, признавайся по-хорошему!
– Я сказала, нет!
Муж подхватился и вылетел на улицу. До 12 ночи катался в троллейбусе. А было так холодно – и он заболел фарингитом. Мы перестали разговаривать. Ходили по дому, как чужие люди. В ноябре выпал красивый снег. А мы, как льдинки. Я решила расставить все точки над «и».
– Наверное, мы не до конца поняли друг друга. Я люблю тебя. Но у тебя появились какие-то сомнения. Мы с мамой вернемся на Урал. А ты поживешь здесь. Если мы нужны друг другу, то и через год – два мы все равно будем вместе. Если не нужны, то разойдемся.
Он почувствовал, что теряет меня и порывисто обнял – я выплакалась у него на груди. Мы шли по аллее в пелене снегопада и смеялись…
24 августа 2010 года мы обвенчались в Америке. «Любовь не бесчинствует, не мыслит зла, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит». 10 августа 2017 Виктора не стало».
К слову, за несколько дней до этого я встретил Виктора Сергеевича в городе. Мы в спешке пожали друг другу руки и расстались. Как выяснилось, навсегда.
В далеком октябре 1972 года, мы с Васей Маком, два первокурсника Могилевского машиностроительного института в аудитории 301 второго корпуса вуза втихаря слушали портативный магнитофон. Поочередно прикладывали к уху небольшой черненький «Грюндиг», на пару дней одолженный у знакомой. Понятно, что дело было на самом последнем ряду лекционного зала, где нас было непросто разглядеть увлеченному «преподу», распинавшемуся у кафедры. Прячась за спинами одногруппников, мы слушали «битлов». Звучал их альбом «Beatles for sale», потом «Revolver», «Abbey road». Как раз хватило на лекционную пару.
Конечно, можно было отложить эту «конспиративную дискотеку» на свободное от занятий время, встретиться где-нибудь в общежитии, дома, но, согласитесь, на лекции — прикольнее.
В пятницу тринадцатого
Спустя 45 лет у меня неожиданно возникла идея в память о друге, который, к сожалению, не дожил до наших дней, как-то необычно отметить столь наивную, но полную студенческой романтики битловскую лекцию. Тогда нужно было слушать лектора, но мы слушали «Битлз», а теперь, наоборот, можно даже пригласить кавер-бэнды и слушать музыку своих любимцев! Что и было сделано именно в той самой аудитории 301.
Вечер «Пятница тринадцатого»» под лозунгом «Не забывайте своих старых друзей!» и в самом деле получился теплым и душевным, за что отдельное спасибо руководству БРУ (разрешившему устроить шоу прямо в лекционной аудитории), хору Могилевской городской капеллы под управлением Сергея Лищенко, а также группам «Сергей Коноплев и Компания», «Юрский парк», Михаилу Жевнеровичу, Лизе, замечательному актеру Ивану Трусу.
«Память о каждом человеке живет. Даже в неодушевленных предметах...» Иван Трус по собственной инициативе дважды повторил в великолепно им прочитанном рассказе вашего покорного слуги «Соседка» первые четыре слова. Я безмерно ему благодарен за эту инициативу, позволившую в полном смысле слова возвышенно отнестись ко всему, что происходило в зале. Это ведь был не просто концерт.
На какое-то время мы все вернулись в аудиторию студенческой молодости и смогли на старых фотках, развешенным по стенам, на экране видеопректора увидеть тех своих товарищей-«машинковцев», которых уже не было с нами – Васю Мака, Олега Скороспелова, Мишу и Сашу Левашовых...
Гена Хак и Коля Клишевич никогда в аудитории 301 не были, но их связь с нами в годы молодости была столь многогранной, что по крепости с ней не сравнится никакая в мире стена, даже «пинкфлойдовская» (отдельное спасибо «Юрскому парку» за кавер из этого альбома). Про стены ауд. 301 я и не говорю, их достоинства отнюдь не в крепости, а кое в чем другом. Кстати, что касается крепости, то в «застойный» период, как известно, в основном фигурировали продукты потребления крепостью 16-18 или 40 градусов, на которые самозабвенно и без «задней» мысли искренне откликалась «машинковская» публика, представители которой восседали на нашем вечере в пятницу тринадцатого. Лично мне было приятно видеть их лица.
Гром аплодисментов в адрес легендарного декана
Не скажу, что атмосфера той давней еще советских времен лекции была воссоздана полностью, все-таки многие однокашники героев публикации по различным, в том числе и пенсионным, причинам не смогли добраться до некогда знаковой аудитории. Но подобная проблема была с легкостью преодолена приглашением на вечер выпускников «машинки» других лет и других специальностей, многие из которых, не скрывая восторга, отмечали особенности программы.
Первая часть программы вечера и все композиции в исполнении хора городской капеллы Сергея Лищенко были посвящены памяти декана транспортного факультета ММИ Виктору Сергеевичу Жарикову. Логично выглядел и гром аплодисментов, которыми зрители отозвались на упоминание его имени.
Отрадно, что в зале было много и молодежи, которая с нескрываемым интересом следила за ретро-перфомансом – где-то удивляясь, где-то восхищаясь, где-то улыбаясь… Заглянуть в прошлое, оказывается, можно не только с помощью кинематографа.
Мы изначально «заточены» на все самое яркое, звучное, пестрое, броское... Ну, что поделать, такими нас создали без нашего на то согласия; поэтому, оказавшись в незнакомой ситуации, человек в первую очередь реагирует на все вышеперечисленные качества окружающих его предметов и происходящих действий – разобраться в их сущности ему не очень-то хочется, да и некогда. Особенно сегодня, при невообразимых жизненных скоростях.
В таком вот полуповерхностном отношении к действительности (когда форма главенствует над содержанием) и проходит основная часть нашей бренной жизни. Наверное, в этом кроется и причина того, что нас, к примеру, куда сильнее волнует вопрос, как выглядел в прошлом тот или иной дом (улица, забор, мост, камень, пень...), чем – каковы были мысли и чувства людей, в нем живших (или на пне сидевших). А ведь эти люди тоже любили, ненавидели, страдали, мечтали, рыдали, восхищались... Не нужно об этом забывать.
Продолжение следует.
