Читайте первую часть:
Джинсовая двойка от Эрика Клэптона
Как-то не так давно, разглядывая фотографии легендарного музыканта Эрик Клэптона, неожиданно отметил, что он чем-то уж очень мне напоминает Женю Байкова. Того самого, знатного могилевского коллекционера грампластинок, за которым потом потянулись – Гена Хак, Боба Розман, Сергей Скобелев, Зис... Того самого Байкова, продублировавшего не один десяток иностранных кинобоевиков, крутившихся на «видосах» в 90-х годах по всему бывшему Союзу.… Да и вообще классного во всех отношениях чувака, старшего из троих братьев Байковых. Выпускника, как вы догадались, ММИ – могилевской «машинки» по специальности «Сварочное производство».
Помню, в начале 70-х годов у него появился замечательнй во всех отношениях джинсовый костюмчик «Wrangler». Его «подогнал» ему средний из Байковых, Саша, тогда уже учившийся в Питере, в Ленинградском институте точной механики и оптики (ЛИТМО). Такой костюмчик хочется не снимать всю жизнь. Во всяком случае в то время этого хотелось. И не только Байкову.
Женя примерно так и поступал, щеголяя в джинсовой двойке повсюду. Даже в институт в ней ходил. Ладно, лекции, практические занятия, консультации – это еще куда ни шло, но вот пойти в таком наряде на экзамен в те годы было рискованно. Особенно если экзамен был по гуманитарно-идеологической линии – история, философия, политэкономия…
Евгений Байков пришел в новехоньком хрустящем «вранглере» сдавать научный коммунизм! Чуть ранее, в осеннюю сессию, когда на нем были одеяния в основном от отечественного производителя, студент легко получил «автоматом» пятерку! А вот весной все пошло иначе…
По билету ответил неплохо, но первый дополнительный вопрос экзаменатора касался личности секретаря компартии Китая (!), второй был связан с вьетнамскими (!) коммунистами. Суровый преподаватель знал, что спросить. И у кого…
Ни на один из допвопросов Женя толком ничего не ответил. К слову, как не ответили бы и все его сокурсники, получи они такое дополнительное задание. Но вражеский костюмчик-то был только на Байкове.
Молодой человек обескураженным вернулся к поджидавшим его в условленном месте друзьям, которые были твердо уверены, что как минимум положительная оценка получена, ведь Евгений учился хорошо.
Но тот объявил о «двойке». Немая сцена. Уже нарезавший чесночную колбасу товарищ застыл с ножом, как смертельно раненный гладиатор. Отвечающий за граненые стаканы приятель, словно рыба, стал хаотично заглатывать воздух -- что за дела?
Мутную ситуацию через какое-то время прояснил один из приятелей Евгения, чей отец был тоже преподавателем, знавшим того, кто завалил нашего героя.
На одной ноге товарищ, сгоняв к «фазеру» и пообщавшись с ним, резюмировал: «Неча было джинсовый костюм напяливать, Клэптон!»
Торжественный ужин прошел в несколько более минорной обстановке, нежели планировалось.
Наверное, молодым читателям покажется странным, что автор в таких мельчайших подробностях описывает особенности ситуации, завязанной всего лишь на каком-то джинсовом костюме. Это же не раритетный музейный экспонат, не эксклюзивный предмет аукционных торгов.
Нет, молодежи сегодня это трудно понять. У нас же с джинсой и прочим шмотьем были свои особые счеты. Примерно такие, как и с высшей математикой, электроприводом, гидродинамикой, если не круче…
Ограбление по-«ледзепелленовски»
…Элегантный молодой человек с копной черных вьющихся волос беспечно дремал на заднем сиденье такси. Но стоило машине свернуть в узкий переулок, как пассажир моментально округлил глаза: «Шеф, останови здесь, я буду минут через пятнадцать», – скомандовал он таксисту, по-парикмахерски щелкнув внушительными ножницами, и покинул салон авто. В небе сияло яркое июльское солнце семьдесят четвертого.
Ловко перемахнув через двухметровый забор, темноволосый «парикмахер», озираясь по сторонам, направился к приоткрытому окну дома, стоящего в глубине сада. Через мгновение его лохматая голова уже маячила в помещении. Два раза щелкнули ножницы.
«В центр!» – коротко бросил он шоферу, снова оказавшись в такси. Рядом с ним уже покоилась вместительная сумка, из которой торчали диски и обрезанные шнуры импортных звуковых колонок.
На следующий день среди могилевских битников запульсировала новость: Галю обокрали, умыкнули почти все пластинки и колонки.
Спустя полгода в подъезд одной из девятиэтажек в Могилеве вошли двое в замусоленных телогрейках. Беспечно размахивая разводными ключами и гремя обрезками труб, «сантехники» поднялись на второй этаж. Здесь малость приутихли. Позвонив в крайнюю дверь, прислушались – никого. Молодой человек с копной черных вьющихся волос быстро достал ключ и «распечатал» дверь. К вечеру в городе снова звучала информация о том, что была похищена коллекция пластинок.
Может, кто-то из нынешних «домушников» игриво усмехнется, пробежав глазами два вышеописанных сюжета, – нашли что воровать, пластинки... Но в то время среди определенной части молодежи черные виниловые диски ценились ничуть не меньше, чем украшения из драгметаллов. Эти молодые люди жили музыкой, пластинками, отказывая себе во многом. И порой идя на многое.
К сожалению, Евгению Байкову тоже не удалось избежать участи быть «облапошенным».
– Женя, а не жалко было тратить обалденные деньги на все это? – спрашиваю я своего собеседника, перебирающего стопку пластинок.
– Нисколько. Ни тогда, ни сейчас, – разводит он руками и добавляет:
Руками ешьте даже суп,
Но с музыкой – беда такая!
Чтоб вам не оторвало рук,
Не трожьте музыку руками...
Эти строки Андрея Вознесенского любит повторять Байков. И совсем не потому, что страстно жаждет козырнуть познаниями поэзии. Нет, просто чувство, которое он питает к музыке, трепетное и возвышенное, наполняет его жизненными силами всю жизнь. Оно и «машинку» позволило закончить на высокомажорной ноте, и в семейной жизни дало возможность быть на высоте, и в инженерной деятельности помогало.
Кстати, уйдя на заслуженный отдых, Евгений еще более 10 лет (!!!) преподавал в одном из училищ Могилева.
«Дайна» на подоконнике
Байкова – среднего, Сашу, я знал всегда. Но не встречался с ним никогда. Бывает такое. Имя человека, его действия то и дело у тебя на слуху, а «вживую» с человеком так и не сталкиваешься.
-- Я, на самом деле, знал очень многих знаковых, скажем так, могилевчан, -- сообщает мне Александр.—хотя уехал из Могилева в Питер 50 лет назад! Близко знал и Толю Комлева, и Витю Борисова (поставщики «винила» в семидесятых годах – авт.). Писатель Михаил Шульман преподавал у нас белорусскую литературу. Помню, как- то на уроке он начал читать великолепные лирические стихи, автором которых, к нашему удивлению, оказался Владимир Маяковский. Знал я и Колю Клишевича, и Мишу Кононова ( ему, кстати, привез в 1973 джинсы "Вранглер", за которые он, правда, так до конца и не расплатился). И Мишу Левашова знал, и Лешу Жабыко ( он приезжал ко мне в Питер) и многих, многих других.. Твоего лучшего дружбана Васю Овчинникова знал года с 1967, когда он еще жил напротив Минского рынка в доме, где жили мои друзья-- Володя Туманов, Гриша Романов, Саня Орлов, Витя Барановский, Вова Семенов. Но ты их вряд ли знаешь. Вова Туманов звал Васю "Вася Роллинг Стоунз". Мы в те времена иногда шабашили на разгрузке вагонов с удобрениями. Васю брали с собой. Был я хорошо знаком с Витей Быковым (он тогда учился в «машинке» и жил на микрорайоне "Мир 2"). Он меня познакомил с "Оптимистами". Я даже "загорелся" освоить бас основа была, так как 2 года учился игре на мандолине. Витя давал уроки, и я несколько раз приезжал на Кирова на репетиции "молодежного" состава «Оптимистов». Помню на ударнике Волчка, а на гитаре Адыров-младший. Вову Адырова я тоже знал ( и он как-то бывал у меня в Питере в студенческом общежитии).
-- Вспоминаю "Abbey Road", -- продолжает Александр Байков. -- Пластинка вышла, как известно, в 1969, и очень быстро появилась у Вити Быкова (легендарный могилевский музыкант – авт.). Они как -то играли для англичан, работавших на "Химволокна", и те ему подарили этот диск. А еще-- пластинку малоизвестной индейской группы "Redbone".
(И вот в этом месте я прервал уважаемого Александра Байкова. А все из-за этой самой индейской группы "Redbone" – «Красная кость», ибо услышанная в один из далеких дней 1973 года песня в их исполнении, мало того, что оставила весьма трудноизгладимые по сей день впечатления, так еще и сегодня реально воскресила необыкновенно живую картину того дивного дня, когда я, студент-первокурсник «машинки», уже не помню куда, но целенаправленно шествовал по Первомайской вдоль «Театрального» гастронома в сторону Советской площади. Хорошо помню – был один.
Не дойдя метров десять до незабываемой секции из четырех автоматов газированной воды, прилепленных к стенке «Театрального», услышал музыку этой самой «Красной кости», доносившейся откуда-то слева, из открытого окна на втором-третьем этаже дома на другой стороне улицы. Там когда-то был книжный магазин.
Пригляделся – на подоконнике магнитофон. Что бы лучше разглядеть его, перешел на другую сторону Первомайской. Прямо в том месте, где стоял. До перекрестка с пешеходным переходом было не так уж и далеко, но это ведь было совсем другое время, когда ты многое делал просто потому, что так хотел. Как и все остальные.
На подоконнике настежь открытого окна стояла «Дайна» с «вывернутым» нутром. Ну, это когда хозяин снял защитные панели и можно видеть движение магнитной ленты по сложному пути, определяемому всевозможными крутящимися валиками и роликами. «Головку» магнитофона легко можно было отверткой подкрутить, добившись идеального звука.
Из динамика «Дайны» в атмосферу пронизанного весенним солнечным светом города уносились звуки квакающей электрогитары. Музыка была по тем временам элитная, что ли. Этакий фанк с оттенком ритм энд блюза.
Если честно, то приехав из Бобруйска в Могилев на учебу, я полагал, что окажусь в населенном пункте, в культурном отношении, как минимум, на порядок выше. А все оказалось, не в обиду коренным могилевчанам будет сказано, наоборот. Приехал из столицы в своеобразное захолустье, где удивленно таращили глаза на пластинки таких групп как, к примеру, «Sly and the family stone» и тому подобное. И тут вдруг «Redbone». Откуда, думаю, здесь такое? Благодаря рассказу Саши Байкова, все стало понятно.
Как оказалось, окно, подоконник, «Дайна» и все остальное принадлежало Алику Бедулину, вернее, его семье, жившей в этом доме. В отсутствие родителей Алик частенько баловал бесплатным рок-концертом горожан, многие из которых с опаской поглядывали в оконный проем и вбирали голову в плечи – что за дикие звуки?!
Для меня в тот момент это был чистейший полифонический эликсир, замешанный на записанном Бедулиным диске «Красной кости». Между прочим, название группы, согласитесь, самое что ни на есть пролетарское.
Но вернемся к рассказу Байкова – среднего, который особое внимание уделил одному из лучших битловских альбомов. Самому последнему.
--"Эбби Роуд" частенько "гостил" у меня, -- продолжает Александр. --Я под него делал уроки в 9-ом и 10-ом классе. Как -то, когда я был у Вити Быкова дома, ему позвонил старший брат Шабалина (создателя легендарного ВИА «Романтики» -- авт). Он попросил поставить "Эбби Роуд" и прослушал его через телефонную трубку. Витя говорил, что брат Шабалина учился в "инъязе", был на практике в Англии … Да, еще, помню в ДК Кирова руководитель «Оптимистов» Коля Хомченко (светлая память, отличный был парень) спрашивает: "Саня, а какая песня на "Эбби Роуде" тебе больше всего нравится?". Я ответил -"Here Comes The Sun". Хома меня легонько пожурил и говорит: " Нет, дружище, самая крутая -"I Want You", там Леннон в унисон с гитарой поет"... Конечно, такому музыканту, как Хома, слышится все иначе, нежели нам - любителям. Я потом внимательно прослушал "I Want You" и, думаю, уловил то, чем он восхищался. С тех пор, когда слушаю это произведение, всегда вспоминаю Колю Хомченко!
Сложный выбор Владислава
Владик Байков (младший из тройки братьев, тоже выпускник «машинки», специальность «Автоматизированные системы управления») уже «двести» лет живет в Минске. Но самые главные годы у него пришлись на Могилев. Меня, наверное, очень хорошо поймут наши иммигранты – в Америке, Израиле, Канаде, Германии, которые съехали с днепровских берегов еще на историческом изломе ко всяким «иорданам» и «гудзонам»… Люди (дай Бог им счастья и здоровья!) живут себе на других континентах, но время от времени, уверен, возвращаются в своих мыслях и воспоминаниях к незабываемым пейзажам родного города молодости. Фамилии этих людей (извините за высокий слог), являющихся нашими полпредами в заморских странах, вы сами прекрасно знаете.
Владика Байкова, перебравшегося в столицу в самом начале девяностых, многие тоже знаеют. Хотя эта уверенность всегда рискует быть «завязана» со словами классика философии : «Я знаю, что ничего не знаю».
Ну что тогда остается делать? Только задать нашему герою серию вопросов. Совершенно бесхитростных (хотя это только на первый взгляд) очень коротких вопросов, на которые он должен был отвечать без особых размышлизмов.
Ах, да, Владику было также позволено к двум предложенным вариантам ответа добавить свой, третий. Если в этом была необходимость. Что ни сделаешь ради товарища!
– Итак, Владислав! Кто из преподавателей «машинки» запомнился тебе больше всего?
– Полыскалин Виктор Яковлевич. Однозначно! Уникальнейшая личность!.
– Первомайская или проспект Скорины?
– Первомайская.
– Достоевский или Ремарк?
– Ремарк.
– «Мерседес» или «Ломбарджини»?
– «Тойота».
– Москва или Лондон?
– Москва.
– Гоген или Шишкин?
– Очень сложный выбор. Шишкин.
– Коньяк или вискарь?
– Коньяк.
– Филипп или Плейшнер?
– Убийственный вариант. Оба опасны (смеется).
– «Манфред Мэн» или «Дженезис»? (Его любимый «Кинг Кримсон» я
сознательно опустил).
– «Манфред Мэн». Хотя, ранний «Дженезис» тоже…
– Кино или книга?
– Книга.
– Футбол или хоккей?
– Футбол.
– Маккартни или Леннон?
– Леннон.
– Блондинки или брюнетки?
– Шатенки.
– Норвегия или Испания?
– Норвегия.
