Ранее были опубликованы:
Равняйсь! Смирно!
И все-таки самым последним штрихом в картине под названием «Студенческая молодость» были армейские сборы под Осиповичами в июне-июле 1977 года. Дипломы инженеров нуждались в обязательном подкреплении (для представителей мужского пола) звездочками младших лейтенантов артиллеристов.
Но два месяца армии – это не два года. Вроде как ничего особенного… Правда, кое-кому хватило и этого небольшого времени, чтобы, как говорится, Лазаря запеть. Особенно если учесть, что по тем временам пацифистская расслабленность, которая властвовала в определенных молодежных кругах, никак не уживалась со строгой дисциплиной. Любители рок-н-ролла и длинных волос испытывали проблемы. По многим позициям. Артиллерия поблажек не делала. Правда, страданиями делу не поможешь. Приходилось принимать форму сосуда.
С самого начала сборов всевозможные взыскания и наказания начали получать очень многие мои институтские приятели – Витя Гребенщиков, Атроха, Серега Лосихин, Вася Мак… Не пришитые белые подворотнички, опоздания на утреннюю или вечернюю поверки, не по стандарту заправленная форма, ироничные комментарии… За всем этим тянулся шлейф нарядов вне очереди, отказов в увольнительных или даже «губа» (то есть, гауптвахта – что б служба медом не казалась!).
Мне почему-то везло больше других. Наверное, по причине быстрой реакции, основы которой были заложены не только в боксерской секции. А вот неразворотливый Вася Мак страдал больше других. То его прихватят задремавшим на посту, то источающим стойкий алкогольный запах, то опоздает на развод или построение… Оброс чувак нарядами вне очереди по самое не могу.
Помню, комбат предложил нашему взводу курсантов-пэтэшников по быстрому подобрать и отрепетировать пару-тройку строевых песен. Ну, что бы в столовую (где властвовали супы, извините, с небритыми свиными ушами) веселее шагалось.
Самой главной песней (это не обсуждалось) была «Артиллеристы, Сталин дал приказ…», где слово Сталин заменялось словом «точный»: «Артиллеристы, точный дан приказ…». А вот в качестве второй композиции я предложил «Электричку», этакий полустиляжный гимн того времени, который исполнял Вадим Мулерман:
Как всегда, мы до ночи стояли с тобой,
Как всегда, было этого мало,
Как всегда, позвала тебя мама домой,
Я метнулся к вокзалу.
Опять от меня сбежала
Последняя электричка,
И я по шпалам, опять по шпалам
Иду домой по привычке.
Самое прикольное, что в припеве песни рефреном повторялся текстовой каламбур: Пара-ру-ра-ру -ра-ру –ру, Е-е-е… Мне тут же приятели сделали «предъяву» – нет, такая фривольная песня не прокатит. Мне подумалось, что если мы все грамотно исполним, то прокатит.
Так оно и вышло. Запевалами выступали самые голосистые – Серега Трух и Витька Поревой. Красавцы! Они так клево и задорно начинали, что весь остальной взвод просто не имел других шансов – только всемерная и искренняя поддержка. Комбат тоже был в восторге. Нами, не поверите, заслушивались!
Правда, столь высокий профессионализм в строевом вокалировании никак не отменял поток взысканий, сыпавшихся на взвод.
Единственная отдушина в лагерном существовании – это приезд в Осиповичи наших девушек, честь им и хвала. При тамошнем железнодорожном вокзале существовала вполне себе приемлемая гостиница, в номерах которой мы и проводили с ними свои увольнительные. Было весело, как некогда в комнате 536 первого общежития Могилевского машиностроительного института. После небритых свиных ушей любая домашняя котлетка казалась манной небесной.
К счастью, в институте неожиданно возникла необходимость к какой-то важной коммунистической дате срочно «намалевать» впечатляющий плакат, что-то наподобие – усилим, приложим, заложим… Ну, вы сами прекрасно представляете ту «живописную» тематику, которая торжествовала в те годы.
Кто будет рисовать? Известно кто – студенты. Пусть даже и находящиеся на армейских сборах. Меня и еще одного парня, как художников-монументалистов, командировали на неделю в Могилев для исполнения важного задания. Как сейчас помню, председателя парткома вуза (кажется, его фамилия Березиенко), в распоряжение которого я с напарником и прибыл.
Особенно хочу сделать акцент на отъезде со сборов. Если кто помнит, у группы Procol Harum есть композиция Whiskey Train – «Поезд виски». Не буду приводить перевод слов песни, но общий пафос отъезда бывших курсантов из Осипович в то памятное лето во много совпадал с теми соображениями наших уважаемых читателей, которые появились у них после того как я упомянул про поезд виски. Да, двое (по разным причинам) так и не смогли сесть в состав в Осиповичах, человека три новоявленных младших лейтенантов «потерялись» на остановках, несколько даже вывалились из вагона во время движения, парочка «закимарила» у окошка и была с трудом разбужена только работниками железной дороги после прибытия на конечный пункт… Что ж вы хотите – дембеля!
В режиме жесткой экономии
А потом была долгожданная поездка в Крым нашей компанией, с которой вы уже знакомы , прочитав предыдущие части этой «эпопеи» – Вася Мак, Витя Морозевич, Евгений Булова, Наташа, Таня, Серега Лосихин.
Сказать, что у нас было маловато денег на поездку, значит – соврать. Денег практически не было совсем. Кое-как собрали на железнодорожные билеты в самый дешевый жесткий вагон до Симферополя, кое что отложили на обратную дорогу… А ведь надо было две недели еще что-то есть. Короче, отдых проходил в условиях крайне жесткой экономии, но оставил необыкновенно романтические и теплые воспоминания.
Прибыв в Ялту, за полцены умудрились на прогулочном катере доплыть до Алупки, где на обрывистом морском берегу и разбили палатки. Во время морского переезда запомнилась огромная надпись краской на скалах «Не бойся, Коваль!». Длина текста составляла метров 100, не меньше. Буквы огромные, метра по два в высоту каждая. Какой Гулливер умудрился накалякать такое? Тем более, что вместо слова «бойся» (это мой вариант) был написан хорошо всем известный глагол урологического смысла на букву «с». В подъездах и подворотнях он частенько встречается.
Бразды правления, а вместе с ними и всю кассу, взял на себя Витя Морозевич, заставив всех нас до предела затянуть пояса. Девочки просили мороженого – отказать! Мальчики требовали пива – отказать! Про всякие фрукты-овощи и разговора быть не могло. Нет, кое какие вольности все же допускались, но эпизодически. Очень эпизодически!
В один из вечеров, а это было начало сентября, море заполыхало. Самым настоящим образом. В воде засветились какие-то микроорганизмы, и когда ты заходил в море, оставлял за собой светящийся след. Волшебное зрелище, также неожиданно и прекратившееся. Вечера три мы покайфовали, а потом вода опять потухла. И больше нигде и никогда я подобного не видел.
Домой отъезжали без копейки за душой. Я, помню, на одной из остановок поезда выменял у торговавшей фруктами бабки пяток яблок за бритвенное лезвие «Руби». Друзья с голодухи чуть мне руки тогда не откусили. К счастью, проводница разрешила нам спать на голых матрацах.
Это была последняя совместная поездка Сережи Лосихина и Тани Туленковой, которые дружили на протяжении институтских лет. По приезду в Могилев они расстались. Навсегда. И он, и она чуть позже обзавелись собственными семьями. Жили в совершенно разных концах европейской части необъятного Союза.
Парадокс, но в конце 1980-х умерла Сережина жена. А через несколько лет не стало и Таниного мужа. Четыре года назад умер Сережа. Пять лет назад умерла Таня. Ну, как удержаться от того, чтобы не произнести: «Не забывайте своих старых друзей!».
Продолжение следует.
Дорогие друзья!
Редакция «Вечернего Бобруйска» просит откликнуться студентов 1970-х, выпускников Могилевского машиностроительного института, которые узнали себя в этой истории, а также выпускников других вузов, которые хотели бы дополнить воспоминания.
Мы благодарны за уже поступившие отклики жителям бобруйского двора на Интернациональной. Некоторые из них уже опубликованы:
Если вы желаете поделиться своими воспоминаниями, старыми фотографиями, свяжитесь с нами по телефону: +375-29-142-09-45 (вайбер, телеграм) или напишите на редакционную почту:
