Ранее были опубликованы части воспоминаний:
- 1. Теплый город Бобруйск
- 2. Игры в домино и «классики»
- 3. А навстречу «Человек-амфибия» идет...
- 4. Развлечения микрорайоновской «шпаны»
- 5. «Ковбои» из 19-й школы
- 6. Могилев, молодость, рок-н-ролл
- 7. Звучание душевных струн и тайна длиною полвека
- 8. Хиппи едут в Ригу. Через Бобруйск
- 9. Дэвид Бобер и другая «антисоветчина»
- 10. Не забывайте старых друзей
- 11. Тюрьма в институтском дворике
- 12. По следам старых фотографий
Прощай, «машинка»!
Окончание института в 1977 году почему-то не оставило в моем сознании никаких особо ярких эмоций. Это было примерно такое же рядовое событие, как и школьный «финиш», пятью годами ранее, который запомнился разве что дождливым летним утром, которое застало меня и еще нескольких одноклассников у бобруйского кинотеатра «Товарищ». С «машинковскими» однокашниками мы вообще разъехались по всему Союзу как-то уж совсем обыденно – без всяких ритуальных посиделок и тому подобном.
Жаль было, конечно, расставаться с друзьями по учебе, но осознание некой ранее существовавшей общности и даже чувство тоски пришло гораздо позже, через годы, а тогда хотелось глядеть только вперед и вперед. Без оглядки назад.
Так вот впереди у меня была трехлетняя отработка (по распределению) инженером на только недавно вошедшем в строй Могилевском лифтостроительном заводе. Вася Мак укатил в Старый Оскол на какой-то машиностроительный комбинат. Вите Поревому тоже предлагали отправиться молодым специалистом в Оскол (что, похоже, вызвало у него желание продемонстрировать, извините, оскал), потом – в Гусь Хрустальный. Страна-то была большой! Но в конечном итоге мой одноклассник отправился в Белую Холуницу (РСФСР, Кировская обл.).
Кстати, вот как он описывает ассортимент тамошнего продовольственного магазина: «Заходим мы с женой за провиантом, а на прилавках хлеб, молоко, конфеты ирис, кубиками. И больше ничего! Абсолютно! К счастью, скоро мы познакомились с одним парнем, который работал в сфере торговли. За счет этого знакомства и существовали. Скрашивал мой белохолуничный быт и участие в ансамбле, в котором мы практически полностью переиграли репертуар «Smockie», Юрия Антонова...».
Концерт, который не состоялся
А лично у меня впереди был несостоявшийся концерт, на который я так и не выбрался по ряду обстоятельств. Хотя страстно хотел. Вот суть произошедшего, вернее, суть «Несостоявшегося концерта в Питере» (примерно под таким названием он и вошел во всесоюзную летопись).
Шел 1978 год. В Советском Союзе задумали 4 июля организовать совместный концерт с американскими рок-звездами, что по тем временам было совершенно невероятным событием. Как выразился лидер «Аквариума» Борис Гребенщиков : «Это примерно тоже самое, как если бы Луна вдруг упала на Землю».
Говорили также, что такой проект был связан с тем, что «Совинфильм» к тому времени вроде как утвердил сценарий нового англо-советского фильма «Карнавал» . От киностудии «Ленфильм» даже уже назначили режиссера Евгения Татарского. В основе сюжета лежала сентиментальная история о русском, чьи предки уехали за рубеж, а он, став музыкантом, приехал на концерт в Советский Союз. Главным эпизодом фильма должен был стать сам концерт. Сначала вроде англичане хотели его снимать в Москве, на Красной площади, но «сверху» это запретили, тогда действие перенесли в Ленинград на Дворцовую площадь.
Правда, участие в концерте, в частности, американских звезд – группы «Бич Бойз», а также Карлоса Сантаны, ставило под сомнение подобную версию. С советской стороны планировалось участие Аллы Пугачевой, ансамблей «Песняры» и «Ариэль». Рассказывали и о том, что когда советская сторона предложила королеву эстрады – Аллу Пугачеву, то совершенно не знавшие ее иностранцы малость завибрировали. Тогда специально для группы западных продюсеров на стадионе в Минске был организован закрытый концерт Пугачевой. Она покорила всех и была единогласно утверждена.
Одним словом, ожидалось некое супер-фантастическое по тем временам событие. Как и большинство соотечественников, о нем я узнал где-то за неделю до начала по «сарафанному радио». Что же касается более официальной информации, то она сводилась всего лишь в маленькой, опубликованной дней за десять до того заметке в газете «Ленинградская правда» – мол, концерт «Бич Бойз», «Сантаны», Джоан Баэз на Дворцовой…
Этих трех- четырех предложений было достаточно для того, что бы тысячи молодых людей, от Владивостока до Калининграда, тут же навострились на поездку. Естественно, не осталась в стороне и могилевская хипповая тусовка, которая моментально сколотила команду – Минька, Плейшнер, Паша Нырков, Славка Кот... Мне об этом концерте поведал Володя Плейшнер, но, увы, поехать я не смог.
Но и концерта, как вы поняли, не было – буквально за день до выступления Суслов, после консультации с генсеком КПСС Брежневым, его отменил. Объявления об отмене, конечно же, никто не давал, а потому к семи вечера 4 июля на Дворцовой площади собралось множество длинноволосой (и не только) молодежи, разочарованию которой не было предела.
В анналах истории сохранилась (вы не поверите!!!) одна-единственная видеозапись того события. И это видео было снято (вы не поверите!!!) Сашей Поповым из могилевских! Больше никто ничего не снял, хотя народ на Дворцовой был отовсюду!
Несмотря на проблему качества, хорошо видно, как могилевчане прибывают в Питер, как они «убивают» время в ожидании концерта – рисуют на асфальте, запускают «тарелки», хохмят и прикалываются (как сказали бы сегодня).
Телеканал «Россия», монтируя фильм «Несостоявшийся концерт» (он есть в интернете), в качестве хроники использует исключительно могилевский видеоматериал. Да и то далеко не в полном объеме. Теперь и читатели «Вечернего Бобруйска» имеют возможность увидеть эти уникальные кадры. Впервые они публикуются целиком.
«Перешли мост и оказались в Эстонии»
Кстати, не так давно я побеседовал со Славкой Котом, который был в составе могилевской «делегации».
Свое путешествие в мир рок-н-ролльного зазеркалья Слава Кот (Колтунов) начал в восьмом классе (могилевская СШ №16) с черно-белой фотографии какой-то группы, подвернувшейся совершенно случайно. Но, как вы поймете чуть ниже, шансов разминуться друг с другом и у Славы, и у фотки не было. Абсолютно. Неделей раньше, месяцем позже, но это обязательно произошло бы. Встреча была неминуемой.
Ну а так как та давняя фотография представляла из себя изображение конверта пластинки, то уж не услышать необычных и волшебных звуков, которые, благодаря всевозможным «винилам», совсем скоро зазвучали не только в сознании Славы, было тоже нельзя.
Правда, вначале свое юношеское любопытство в этой сфере Славик удовлетворял, «прилипая» вечерами к радиоприемнику, настроенному на «Би-би-си», «Радио-Люксембург»...
В качестве искреннего и преданного единомышленника выступал Игорь Кречмер, учившийся в первой школе. Это неподалеку.
– У Игоря был еще старший брат, – рассказывает Славик. – Он тоже увлекался рок-н-роллом. Помню записи тех первых пластинок – «Кристи», «Мад», «Манго Джерри», «Лав Аффэйр», «Раббитс»... В 1973 году, кажется, у Боба Розмана, сделал свою первую запись. Сейчас уже не вспомню, что за группа была, но магнитофон как сейчас вижу – «Комета-201». У Алика Бедулина приобрел записи первого и второго «Лед Зеппелин». Я ему за это четырехтомник Ярослава Гашека отдал. Обмен происходил в ДК стройтреста.
Как это обычно бывает с поклонниками музыки, внешность любимых музыкантов становилась для них объектом подражания – и вот ты уже из ничем не отличающегося от своих ровесников молодого человека превращаешься в некое подобие, к примеру, Роберта Планта. Или Кена Хенсли, Пола Маккартни.
– Но лично я не могу назвать какого-то конкретного музыканта, на которого я тогда хотел походить, – продолжает Славик – Был этакий собирательный образ, в первую очередь, связанный с длинными волосами, джинсами. В те годы со штанами было тяжело, приходилось постоянно заниматься какой-то самодеятельностью, нашивая на всякие подворачивающиеся под руку неказистые отечественные «техасы», к примеру, кусочки кожи, которую доставали на обувной фабрике. Из бумаги вырезали трафареты и с помощью нитрокраски в баллончиках наносили разные рисунки, с так называемыми лейблами постоянно экспериментировали. Короче, скучать не приходилось.
– Ты был довольно продолжительное время участником всевозможных хипповых тусовок. Вспомни, как ты познакомился, например, с Володей Плейшнером, которого многие считают одним из главных могилевских авторитетов этой субкультуры того времени.
– Я уже закончил школу, успел отрастить приличные волосы, лето, иду возле «Родины», смотрю, чувак стоит, а потом прямо в лоб меня спрашивает: «Ты модник, фарца или пипл?». Я ему отвечаю: «Пипл». Он улыбнулся: «О, это клево!» И мы тут же пошли с ним в центральный пивбар. На следующий день встретились на пересечении Шмидта и Гагарина, там такая поросшая травой площадь небольшая была и будочка круглая стояла, а у Плейшнера от нее ключи имелись. А чуть позже на сейшн в Таллин с ним поехали. Это был сентябрь 1976 года, кстати, последний сейшн в Эстонии.
Особых деталей поездки уже не помню, за исключением названия одной группы – «Психо», которая там выступала. Вернулись мы в Могилев спустя две недели. Через Плейшнера познакомился с Валиком Сектантом.
– Слушай, совсем недавно я узнал, что, оказывается, Валик все время брал с собой в поездки граммофон с пластинками. Это правда? Не верится, что человеку не лень было по всем этим автостопам тягать такой «прицеп».
– Да, брал. И время от времени его заводил. Пластинки тоже были раритетные, что-то типа Шаляпина и Вертинского.
– Внушительный могилевский хипповый отряд, включая тебя, ездил в 1978 году в Питер на несостоявшийся концерт «Сантаны», о котором в бывшем Союзе столько сказано-пересказано.
– Да, мы тоже были в курсе того, что на Дворцовой площади в Ленинграде планировался концерт, до нас дошли слухи. Но мы поехали не сразу в Питер, а вначале в Ригу. Там всегда можно было потусоваться. У нас было в Риге немало знакомых, один из них Андрис, большой любитель музыки, он жил в Дзинтари, это почти рядом. Из Риги автостопом отправились в Псков, потом – в Питер. Там облом. Мы с Пашей (Нырковым – авт.) и Миня с Плейшнером, разбившись на пары, поехали в Таллин. Очень долго шли пешком вдоль шоссе, никто из автомобилистов не хотел нас брать, потому что по нашему внешнему виду было видно – платить за проезд мы не будем. Потом нас взяла какая-то семейная пара. Довезли до Иван-Города. Мы там перешли мост и оказались в Эстонии, в Нарве. Опять же, шли по 5–10 километров от хутора к хутору, кое-где нас подвозили. Так и добрались. Обратно, от Таллина до Питера, а это около 300 километров, ехали дня три. Питались исключительно яблоками и сливами, спали под открытым небом, укрываясь куртками и одеялами. Потом встретились с Миней и Плейшнером, которого всю ночь одолевали комары. А нас не трогали.
– На этом ваше путешествие тогда закончилось?
– Нет. Мы почему-то вернулись еще в Ригу, потом поехали в Вильнюс – к Вилису Гедеминасу. Но уже с Плейшнером, Миня с Пашей остались в Риге. Гедеминас нас определил на постой к себе на дачу. Мы весело провели время вечером, после полуночи сладко заснули, а рано утром Вилис поднял нас по тревоге: на дачу неожиданно приехал его отец, доски привез. Пришлось нам срочно уносить ноги, а вместе с ними и большущий кусок сыра с бутлем домашней настойки, которые очень пригодились в дороге.
– Слава! В отличие от многих участников всевозможных событий брежневского времени ты тогда не просто перемещался в пространстве, но и занимался еще литературным творчеством. На мой взгляд, отпечатанный на машинке (в единственном экземпляре!) и переплетенный томик, датированный серединой семидесятых, – это более чем восхитительный труд, достойный внимания и БПА (бурных продолжительных аплодисментов). Даже вне зависимости от художественных особенностей и достоинств, которые нельзя не отметить. Но позже ведь были и другие книжки. Откуда корни литератора?
– Моя мать – учитель русского языка, а отец – белорусского. Отец фронтовик, одно время даже пытался писать о войне. Так что у меня это качество, наверное, врожденное. Писать четверостишия начал еще в шестом классе. Самое первое – «Вопль сантехника».
– Да, в чувстве юмора тебе тоже не откажешь.
– А как же можно было писать без юмора о том, что нас в те годы окружало.
Продолжение следует.
Дорогие друзья!
Редакция «Вечернего Бобруйска» просит откликнуться студентов 1970-х, выпускников Могилевского машиностроительного института, которые узнали себя в этой истории, а также выпускников других вузов, которые хотели бы дополнить воспоминания.
Мы благодарны за уже поступившие отклики жителям бобруйского двора на Интернациональной. Некоторые из них уже опубликованы:
- «Я вас всех помню и люблю!» – бывший директор 19-й школы откликнулась на воспоминания о жизни бобруйского двора на Интернациональной
- Отклики читателей. «Микрорайон, 19-я школа, Шаманка, «Мир», парк и танцплощадка... Все было «протоптано» нашими ножками!»
- «Я буду жить, пока горлицы не покинут наш тополь». Продолжение воспоминаний о жизни бобруйского двора на Интернациональной
- «Жили на медные копейки. Но друзей всегда было много». Продолжение воспоминаний о жизни бобруйского двора на Интернациональной
Если вы желаете поделиться своими воспоминаниями, старыми фотографиями, свяжитесь с нами по телефону: +375-29-142-09-45 (вайбер, телеграм) или напишите на редакционную почту:
