Ранее были опубликованы части воспоминаний:
- 1. Теплый город Бобруйск.
- 2. Игры в домино и «классики».
- 3. А навстречу «Человек-амфибия» идет...
- 4. Развлечения микрорайоновской «шпаны».
- 5. «Ковбои» из 19-й школы.
- 6. Могилев, молодость, рок-н-ролл.
«Oh No, Not My Baby»
…Осенним вечером 1972 года, уговорив Мороза за троих поработать с эпюрами по начертательной геометрии, Женя и Витя отправились на танцы в пединститут. В первом корпусе вуза, на Ленинской, на втором этаже в актовом зале устраивали молодежные танцевальные вечера. Время от времени в нем выступали различные могилевские рок-группы, еще только-только «становившиеся на крыло».
В тот памятный для Жени вечер, как сейчас говорят, зажигала команда, в которой вокалировал Алик Бедулин. Собственно ради него друзья и пришли на танцы, кто-то подсказал им, что Алик один в один делает некоторые хиты Creedence Clearwater Revival.
Так было и в тот вечер. Но памятным для Евгения он стал отнюдь не по причине великолепного исполнения знаменитых «криденсовских» композиций. Отнюдь…
Именно тогда наш герой увидел ту, самую-самую важную для него, девушку…
Вернее, однажды, чуть ранее, он уже заприметил ее на одной из городских улиц, но это была всего лишь мимолетная вспышка восторженного юношеского сознания, очарованного необыкновенно элегантной девушкой без недостатков – фигура, осанка, грациозность. На мгновение ему даже показалось, что дама всего лишь материализовалась на совсем непродолжительное время по чьей-то воле лишь для того, чтобы продемонстрировать несведущим , что такое женская красота и совершенство. А потом пропала…
Что бы вновь появиться на танцевальном вечере в пединституте и даже откликнуться на Женин жест в ее адрес, исполненный полнейшей безнадежности. Ну как же, он совершенно спонтанно, просто рефлексивно дернулся, снова увидев ее, забавно взмахнул рукой, а она, улыбнувшись, вполне осознанно ответила движением своих неповторимых глаз – мол, все нормально, чувак, я действительно реальна, я существую, и меня даже можно пригласить на танец.
Покрутив головой по сторонам, Женя действительно уразумел правдивость происходящего. Взволновавшая его девушка была в тех же самых замечательных зеленых клешных брюках, как и тогда на улице. Да и вдобавок в слегка тонированных очках тонкой, под золото, стильной оправы.
Вряд ли бы неземные существа в своем гардеробе использовали столь трепетные и вожделенные тогдашней молодежью предметы гардероба, подумал Евгений и решительно двинулся в сторону своей симпатии. Она была с подружкой. Девушки что-то весело обсуждали и смеялись.
Витя в это время уже находился в танцевальных объятиях какой-то стройной блондинки. Как вы поняли, Бедулин уже завершил свой эмоциональный «криденсовский» блок, и в зале торжествовал лирический вокал ныне вряд ли восстановимого в народной памяти солиста. Короче – медляк.
Несмотря на внешне миролюбиво настроенную публику где-то в углу зала начинается небольшая заварушка, к счастью, так и не переросшая в шумную драку – ребята малость порычали в сторону друг друга и угомонились. Танцующие пары неспешно кружатся, или, даже скорее, топчутся на своих только ими осязаемых островках паркета.
Женя вначале хотел порадовать свою волшебную партнершу каким-то экстравагантным повествованием, но, ощутив пьянящий (вдобавок к имевшемуся) запах ее духов и близость всего того, что отличает женщину от мужчины, вроде как проглотил язык. Он явно не был готов вот так, в одночасье, стать обладателем столь недосягаемой ранее награды. Витя, тот, танцуя, без устали рассказывал что-то анекдотическое своей блондинке, которая уже смеялась во весь голос.
Правда, после того, как песня закончилась и все вернули своих дам на «место», выяснилось, что Виктору приглянулась подруга нашей героини, а блондинка тут же была им позабыта. Так что на следующий медленный танец наши друзья приглашали обеих подружек. У «немого» Жени наконец-то развязался ранее проглоченный язык и за время топтания на «островке для двоих» он успел рассказать своей симпатии много о чем.
Будь сегодня борьба с болезнью Альтцгеймера более успешной, наши читатели тоже узнали бы, что он тогда ей говорил. Поэтому мы имеем все основания предположить о том, что у них там разворачивалась беседа наподобие той, которая заложена в основу песни «Oh No, Not My Baby». Эта чудесная композиция написана Джерри Гоффином и Кэрол Кинг. В песне рассказывается о том, как друзья и родственники исполнителя пытаются предупредить его о неверности партнера, однако, тот отказывается верить. В отличие от многих других песен, вера оказывается обоснованной и продолжает счастливые отношения пары. Первая версия песни была записана Максин Браун. Выпущенная в сентябре 1964 года, песня достигла 24-й строчки в Billboard Hot 100 и провела 7 недель в топ-40. Если будет возможность, послушайте эту композицию в исполнении М.Браун, не пожалеете:
Такой вот небольшой экскурс в мир поп-музыки, которая только еще раскручивала свой маховик в славной стране Советов.
После «дэнсинга» по традиции кавалеры проводили девушек домой. Выяснилось, что обе они жили в одном доме, в одном подъезде, в квартирах – точнехонько одна над другой: Женина – на последнем пятом этаже, Витина – на четвертом.
На утро друзья, даже заранее не договариваясь, проспали первую пару. Евгений проснулся первый и, глядя в потолок, пребывал в мечтательном настроении . Ему понравился вчерашний вечер, в котором помимо традиционных тусовочных моментов присутствовали и ранее неведомые ему действия, связанные с участием души, что ли. Он прекрасно знал о существовании битловского альбома «Rubber Soul» – «Резиновая душа», он его слушал и любил, но вот реальное звучание душевных струн, своих собственных, услышал только вчера вечером. Но никак не мог толком разобраться в такой неожиданной симфонии. Более того, даже многочисленные литературные произведения, которые не обошли Женю стороной в школьный период (достаточно только вспомнить его еженедельные посещения с Сашкой Лопиком, это кличка, железнодорожной библиотеки в Бобруйске), никак не годились для толкования тех чувств, которые владели молодым человеком, проспавшим первую пару и теперь вроде как всего лишь тупо глазевшим в потолок съемной комнаты. Это было для него нечто ранее неизведанное.
Из состояния нирваны Евгения вывел начавшийся ворочаться на соседней кровати Виктор. Правда, только что проснувшемуся товарищу и в голову не могло прийти, что его друг «влип» со своей девушкой навсегда. Иначе Витя тут же наплел бы массу всевозможных причин (по части юмористической фантазии он был большой специалист), которые моментом «вылечили» бы Женю от, не побоимся этого слова, любовной депрессии – какие там долгосрочные отношения с девчонками! Рано еще! Ведь только по семнадцать – Sweet Little Seventeen. Надо еще нагуляться по самое «не могу», доучиться до диплома, а уже потом только думать о всяких там обязательствах и ритуалах высокой духовности.
Да Женя и сам прекрасно все понимал, а потому потихоньку начал избегать возникновения поползновений из области чувств, сковывающих сознание и заставляющих терять рассудок. В книгах он частенько читал про такое.
Тайна длиною полвека
История их «лямура» будет иметь счастливое продолжение, но в тот момент студент-первокурсник еще ничего этого не знал и лишь осторожно переосмысливал нюансы вчерашнего вечера, во время которого он, к примеру, узнал, что его подруга (они с Евгением были одногодки) не поступила в этом году в институт… Лишь спустя почти 50 лет она расскажет Жене о том, как неожиданно и почему прервались для нее вступительные экзамены в пединститут.
Вкратце история такая: примерно в тот момент, когда Евгений с Витей Поревым писали контрольную работу по математику в «машинке», его будущая возлюбленная, всего лишь перейдя дорогу (новый, только что построенный корпус пединститута располагался напротив ее дома), заняла место в аудитории, где проходил экзамен по истории. Она поступала на истфак.
Попался ей билет, один из вопросов которого был посвящен восстанию Ивана Болотникова. К поступлению девушка готовилась серьезно, проштудировала массу литературы и по истории, и по другим дисциплинам, которые предстояло сдавать. Восстание Болотникова? На этот счет ей тоже было, что сказать. Но к моменту экзамена конкурс значительно вырос -- человек до семи на место. Теперь даже «четверка» была не совсем желаемым результатом, а на пятерку, ей казалось, сдать было нереально.
Взяла она билет, идет готовиться, читая вопросы по ходу, и вдруг случайно бросает взгляд за окно: безоблачное небо, яркое солнце, а через дорогу шествует внушительная компания молодых людей. Она глаз на резкость навела – весь ее двор. В полном составе. Как на «Эбби Роуде». У кого-то подстилка под мышкой, у кого-то пакетик в руках, мячик. Тут, как говорится, к бабке не ходи – люди купаться на Печерское озеро идут.
И такая мировая тоска взяла нашу героиню, хоть плач! Отличная погодка, милые сердцу лица друзей, которые вот-вот гурьбой скатятся в ласковую теплую водичку, а ты тут в душной аудитории с Иваном Болотниковым и суровой экзаменационной комиссией – лоб в лоб.
Нет, думает она, такие страдания не по мне. Посидела пару минут и пошла возвращать билет: пока-пока, дорогие экзаменаторы! Те стали ее уговаривать остаться и сдавать экзамен. Но в мыслях девушка была уже там – с друзьями.
Нет, говорит она комиссии, сдавать не буду, приду на следующий год. Так будущая супруга Евгения не стала учителем истории, а на следующий год поступила на начфак и стала учителем начальных классов. Очень хорошим учителем. Высшей категории.
Обо всем этом, повторимся, она рассказала Евгению только спустя полвека. Когда вернулась с похорон одного из тех джентльменов, которые шествовали через дорогу в далеком 1972 году.
– А чего раньше не рассказывала? – поинтересовался Женя.
– Так ты никогда не спрашивал, – ответила она.
Сергей САМСОНОВ.
