В преддверии этого события мы поговорили с Жанеттой Константиновной.
– Вечер должен был состояться еще в прошлом году, – поясняет Жанетта Зарембо. – 3 мая 2020 года мне исполнилось 80 лет. Но из-за коронавируса все сорвалось. Учитывая, что в этом году сильно «полетел» репертуар, возникли денежные проблемы, болели актеры, обстановка достаточно сложная и гнетущая, мы решили, что все сейчас нуждаются в празднике. К тому же театр – это большая часть моего жизненного пути, хотелось отметить это событие с коллективом и зрителем.
– Что увидим в вашем бенефисе?
– Я покажу сцены из спектаклей, расскажу немного о профессии и о себе, актеры будут поздравлять меня, кто-то будет петь, танцевать. По форме это будет что-то вроде концерта или «капустника». Мы так мало в этом году играли, людям хочется себя эмоционально взбодрить. И действительно, за эти дни я себя эмоционально приподняла, все завертелось, появилось вдохновение! Но у меня больше мыслей не о себе, а о коллегах и зрителях, которые нуждаются в празднике. Это, по-моему, главное.
– А почему выбрали будний день для праздника?
– Сейчас наступил сезон дач, люди разъезжаются кто куда, и с весной приходит ощущение пустых мест в зале. Так было всегда, а в этом году ситуацию снова осложнила пандемия. Поэтому выбрали будний день, чтобы у всех была возможность к нам заглянуть.
– Какие у вас ощущения? Волнуетесь?
– Актер – не актер, если перестал волноваться перед спектаклем. Мы даже любим поволноваться, это уже наше профессиональное качество. Если у нас нет повода для волнения, то трудно жить (смеется). Тем более, это радостное волнение. Я всегда говорю, что занавес нас со зрителем разделяет, но когда он поднимается, встречаются два потока энергии, происходит какое-то произведение искусства, в котором и зритель принимает участие. Без зрителя нет спектакля. И сейчас мы в радостном предвкушении встречи с любимым зрителем. Как в любви, очень важна прелюдия, предвкушение, так и здесь (смеется).
– Как долго вы служите в театре?
– Формально, по трудовой книжке, с 1965 года, но на деле я попала в театр еще раньше, совмещала с работой оптика-механика 5-го разряда на военном заводе. Там мы отрабатывали смену, а по вечерам приходили в театр. И на гастроли ездили, и декорации делали сами... На заводе я получала очень большие деньги на то время, которых в театре не платили. Это был театр «Маяк» в Минске, при заводе «Почтовый ящик №32», но через три года наш театр развалился, и мы все разъехались по театральным институтам и театрам СССР.
– А как попали в Бобруйск?
– До Бобруйска я успела послужить в театрах Бреста, Гомеля, а потом мои бывшие однокурсники-режиссеры Виктор Королько и Владимир Шиманский переманили меня сюда в 1971 году. Тогда актеры много ездили, меняли театры, как военные. Это сейчас люди больше придерживаются одного насиженного места, особенно, если есть свое жилье. А тогда мы ездили и знали, что везде найдется общежитие. С того времени я в Бобруйске. Мне здесь очень уютно и хорошо.
– Сейчас в труппе есть те, кто начинал с вами в бобруйском театре?
– Да нет, что вы, я самая старшая. Все прилично после меня пришли. Те, кто был с первых дней... уже там, на небесах. Одна я задержалась так долго. Хотя я и поздно начала карьеру – окончила институт в 25 лет, но я еще долго играла молодых и сейчас не только старух играю!
– Правда, что актеры на сцене как будто проживают несколько жизней?
– Конечно, и это очень привлекает в нашей профессии. Другой раз думаешь: этого во мне нет! А потом находишь. Я помню, в институте выбирала себе роли, совершенно противоположные моему характеру. Один раз выбрала играть уже немолодую женщину, которой муж стал изменять с молодой пассией. И вот ревность! А мне в то время – какая ревность, я не могла понять, как это: у меня куча поклонников, и я ими так пренебрегаю, а тут я еще буду кого-то ревновать... Понимаете, такие молодые вихри в голове (смеется). И, таки, я нашла это в себе, искала мучительно, это большая работа души и мозга в поисках понимания чужих мыслей.
Правда, на сцене мне больше не приходилось играть такой характер, но в жизни однажды пригодилось. Когда мне надо было кое-чего добиться, я смогла сыграть своему любимому человеку такую сцену ревности, что он напрочь перестал меня ревновать. Он испугался, что я еще ревнивее его. И больше я не мучилась этой проблемой в жизни (смеется). Но вообще, в жизни играть не люблю, тогда актер на сцене становится фальшивым.
– А нет риска «благодаря» роли открыть в себе негативное качество?
– Ни в коем случае нельзя в себе это культивировать. Иногда открываешь в себе такие отрицательные вещи, которые, думал, тебе не свойственны. Люди не очень посвященные, которые нечасто бывают в театре, говорят: как можно играть такую сволочь и получать от этого удовольствие? А удовольствие есть, потому что ты становишься богаче, твоя личность растет, но ты понимаешь, что в этом надо каяться и контролировать это. Каждая отрицательная роль – попутно и акт покаяния перед Богом.
– Вы никогда не жалели, что пошли таким путем?
– Я ни о чем не жалею, но сейчас я пришла к выводу, что театр теряет свою необходимость. От того, что мелькает у нас на экранах, меняется вкус, уходит смысл театральной жизни, остается одно развлечение. Это все угнетает актеров, кажется, что эта профессия становится ненужной. Это то, что я вижу со стороны, но в душе я по-прежнему люблю свою профессию. Считаю, что у меня была интересная жизнь во всех смыслах. Я ее не зря прожила и какую-то пользу да принесла, я в этом не сомневаюсь! Чьи-то сердца получили капельку моей души. И это самое главное.
Когда и где: 27 мая в 18.00 в театре драмы и комедии им. В. И. Дунина-Марцинкевича.
Сколько стоит: 4.20, 4.70, 5.20 руб.
СМОТРИТЕ НА САЙТЕ
