Ранее были опубликованы первая, вторая и третья части воспоминаний.
В свете последних требований, в частности, к сфере образования, было бы опрометчивым в нашем ретро-повествовании о семье Степана и Софии Буловы только вскользь обозначить школьную жизнь, к примеру, их сына Евгения. Тем более, что не только воспоминания, но и всевозможные артефакты еще пока дают нам возможность пролить свет на образовательный процесс в уже далеких нам хрущевских и брежневских годов. Без особого погружения в дисциплины, а скорее поверхностно, чтобы уделить побольше внимания, если позволите, околошкольной атмосфере, где, если приглядеться, места всяким тригонометриям и литературам почти не оставалось. Но ведь знания получали фундаментальные! Такой вот парадокс.
Итак – школьные годы: 1962-1972.
Бриджи с манжетами и чернильницы с зайцами
«Как было замечено в первой части публикации, Женя ходил в школу возле ж/д вокзала станции «Бобруйск». 1 сентября 1962 года в сером форменном костюмчике, который рекомендовал отечественный легпром, и с большущим букетом цветов он с волнением стоял в школьном дворе. С папой, который и сделал вот это фото. Кругом было множество таких же первоклашек, которые пока еще в основном тыкались лбами в своих родителей, ожидая начала торжественной линейки. Атмосфера была особая: школа – это вам не улица!
Еще совсем недавно в ходу у мальчиков-школьников были этакие полувоенные комплекты с фуражкой и широким ремнем с пряжкой. Но хрущевская оттепель дала возможность тогдашним дизайнерам одежды привнести в образ школяра этакие пацифистские ноты – элегантные пиджачки аля Кларк Гейбл, брючки с отворотами… Некоторые мальчики были даже в элегантных беретках. Одним словом, пацаны-первоклашки во дворе «железнодорожной» школы №24 напоминали скорее маленьких клерков, собравшихся на семинар.
А вот Женины родители пошли дальше всех, приобретя сыну костюм с очень уж модерновыми брюками. Это были даже не брюки, а бриджи -- чуть ниже колен с манжетами, плотно охватывающими икры ног. «У всех пацанов штаны как штаны, а у меня – непонятно что», -- думал наш герой, так и не найдя среди собратьев похожих на себя «модников». Однако природное прилежание (назовем это так) не позволило мальчику дать отцу повода встревожится: школа – это вам не улица!
После линейки всех первоклашек вместе с родителями отвели в другое здание (назовем это так), в полукилометре от главного школьного «офиса». Там им предстояло учиться два первых года. Обыкновенный бревенчатый домишко за прогнившим забором, с двумя комнатами – для класса «А» и «Б». Метрах в пятидесяти, через Станционную улицу – железная дорога.
Как водится, всех рассадили по партам парами – мальчиков с девочками.
Учеба в так называемой начальной школе не оставила у Евгения каких-то особо ярких впечатлений, за исключением тех уроков, где ученикам предстояло писать ручкой. Перьевой ручкой. Шариковых в то время еще не было. Так вот, перед началом урока учительница приносила две фанерные коробки с фарфоровыми чернильницами, которые ставила на свой стол, а потом уходила. И вот здесь начиналась самая настоящая битва – каждый из учеников хотел заполучить чернильницу с нарисованным на ней зайчиком. Таковых было штук пять. На остальных «чернилках» была изображена всякая чепуха.
На какие только ухищрения не шли дети, чтобы стать обладателем «зайца» на 45 минут. Некоторые пытались уносить их домой, иногда чернильницы выменивали на конфеты, порой учительницу с коробками встречали еще в коридоре…
А уж с каким особым чувством гордости пыхтели за партами обладатели заветных аксессуаров – словами не передать. Как минимум на зайцев они не были похожи.
Удар, еще удар... под дых
Третий класс Женя уже начинал в той школе, куда два года назад он пришел в бриджах и с букетом в руках. К тому времени в его классе появились новые ученики, в том числе и второгодники. В частности, Костя из винзаводовского дома №66 по Интернациональной. Вроде как сосед.
Правда, в психо-физиологическом отношении Костя был весьма нестандартным парнем, сегодня такие ребята учатся в специальных учебных заведениях. А тогда…
Однажды Константин вступил в спор с завучем, фронтовиком, инвалидом, постоянно пользовавшимся тростью. Дискуссия произошла прямо на уроке. Как вы догадались, трость тоже была пущена в дело. На глазах у всего класса завуч и ученик сошлись врукопашную. Главные события конфликта произошли за печкой, обложенной кафелем, где волею неизвестного архитектора был создан этакий интимный «закуток». На переменках там можно было на некоторое время уединиться. Сейчас же в «закутке» выясняли отношения учитель и ученик. Последний и вышел оттуда, раскрасневшийся, победно поднимая в руке надвое переломанную трость, в просторечии обычно называемую костылем.
Что греха таить, драки во дворах со своими ровесниками были делом обыденным. Даже на выпускной (после восьмого класса) фотографии Женя сфотографирован в профиль, так как другую сторону лица «украшал» огромный лиловый фингал. Но чтобы схватиться с учителем…
Где-то в середине 1960-х ватага пацанов – Олег Гузов, Вовка Жданович, Женька Мильгунов, Толик Джумаев, Женька Булова – завернула в боксерский зал, что на стадионе «Спартак». Кто-то из более старших ребят подсказал, что тренер (а впоследствии выяснилось, что это был ставший чуть позже легендарным «коучем» Леонид Яковлевич Аксельрод) набирает в секцию новичков. Как же тут устоишь от искушения стать одним из этой секции. Это тебе не кружок русского языка.
Прибывшие на просмотр пацаны, раскрыв рты наблюдали, как тренер Аксельрод «держал» на «лапах» тогда еще только начинающего боксера, а потом ставшего настоящей звездой ринга, Анатолия Березюка. Им было невдомек, что боксер нацелен на то, чтобы попадать ударами именно в «лапы». Ребята думали, что это тренер ловко уворачивается от кулаков, подставляя свои накладки.
Аксельрод принял в секцию всех. Домой пацаны шли в самом радужном настроении, уже представляя себя в роли будущих суперменов. Домашним Женя, конечно же, не сказал, в какую секцию он записался. С этого момента бокс стал для него вровень с футболом.
К сожалению, где-то через год родители нашли среди Жениных носков и маек сделанную из пятки кеда боксерскую капу, которая защищает верхнюю губу от рассечений при ударе. Сопоставив этот самодельный аксессуар и всевозможные фингалы, ссадины, уж очень часто в последнее время появляющиеся на лице у любимого сына, они пришли к выводу, что тут не все чисто. Женя тоже сразу смекнул, что теперь отмазаться уже привычными фразами («Во дворе подрались», «С гаража упал», «Ветками в парке поцарапался» …) не выйдет и во всем признался.
Вердикт родителей был предельно кратким и не терпящим обжалования – никакого бокса! Бандитов в семье нам еще не хватало!
Пришлось полностью сосредоточится на футболе, благо через дорогу от дома – роскошный пустырь для игры в любых по численности составах. А чуть дальше, вдоль по Интернациональной, – стадион «Спартак». И тут еще соревнования «Кожаного мяча». В микрорайоне своей детской футбольной команды никто не собрал, но неплохо зарекомендовавшего себя в «товарняках» Женю позвали играть за объединенную команду второго домоуправления. Он согласился, еще не зная, что играть-то предстоит против самого Александра Прокопенко. Ту знаменитую для Жени игру неожиданно перенесли со стадиона «Фандок» на «Спартак». Что необыкновенно воодушевило обе стороны.
Уже тогда в городе среди пацанов ходили слухи о великолепной «бразильской» игре Прокопа. В противостоянии с Жениной командой будущая звезда белорусского футбола подтвердила свой высокий уровень игры, забив несколько мячей и выведя своих товарищей в следующую стадию розыгрыша заветного приза.
Со стройки – на Шаманку
Своеобразным развлечением Жени и его товарищей, а также прямым продолжением школьных уроков физкультуры (помимо футбола, плавания летом и хоккея зимой) было катание на льдинах весной. Спасибо некогда существовавшему в том районе кирпичному заводу, после которого осталось такое богатое наследство – рукотворные озера-ямы: Шаманка, Чайка, Бабка, Конка, Анянька… Однажды Женя с двумя товарищами провалился под лед. Правда, все выплыли. Чтобы не огорчать родителей своим мокрым видом, отправились сушиться в котельную кинотеатра «Мир». К счастью, кочегар оказался человеком понятливым и гостеприимным, так что дома у пацанов никто ничего даже не заподозрил – пришли сухие, как с гуся вода.
Еще одним физкультурным развлечением микрорайоновской «шпаны» были стройки, разворачивающиеся вокруг двух первых домов №№ 64 и 66. Как сейчас говорят, экстрима там хватало с избытком. Скажите, ну что в этом отношении может быть боле захватывающим, чем свободное скольжение по вертикальной трубе водопровода с пятого этажа на первый? Главное, проскочить, не ободрав бока, через шахтные отверстия. Поэтому желательно убедиться, что строители где-то их не заузили. Проходя, как канатоходец, по узкой кирпичной кладке на высоте кабины башенного крана, желательно перед процессом удостовериться, что цемент уже «схватился» и кладка выдержит вес 11-летнего подростка. А прыгая со второго этажа ни в коем случае нельзя терять концентрацию внимания, а то ведь разбить лицо о собственные коленки – совсем легко. Эти «прописные истины» все микрорайоновские знали лучше, чем таблицу умножения.
«Я не люблю тебя, химия!»
Кстати, отношения с математикой, а потом и с физикой у Жени были очень даже дружелюбные. В некоторой степени даже «олимпиадные». Четверки и пятерки.
А вот гуманитарные дисциплины, за исключением английского языка, как-то не «катили». Вернее, Женя не особо хотел погружаться в их размытую всевозможными нюансами глубину. Учительница русского языка и литературы после проверенных ею сочинений прямо так однажды и сказала: «Ну, не знаю, что тебе ставить, Булова. Тему ты, как всегда, раскрыл, ошибок грамматических нет…».
«Так ставьте пятерку! В чем вопрос? – парировал Женя.
«Пятерку, говоришь… Но ведь маловато написано, изложено все кратко…».
Можно было напомнить учительнице про то, что краткость – сестра таланта. Но, наверное, она и сама это знала.
Особенно с химией отношения никак не складывались. Одно время Женя (по настоянию отца) решил было исправить ситуацию: засел за учебник, активизировался на лабораторных работах. Но через пару недель все вновь вернулось на круги своя.
Любопытно, но еще одной страстью Жени в школьных стенах была география. Особенно тот ее раздел, который касался места расположения всевозможных морей, стран, городов… Наверное, сказывалась давняя любовь к приключенческому чтиву – Жюль Верн, Майн Рид, Янка Мавра…
Саша Желдак, одноклассник Жени с шестого класса, тоже обнаружил похожее увлечение. Одно время они садились вдвоем за парту и, по возможности, несколько уроков подряд состязались друг с другом: «А ну-ка назови мне столицу Мадагаскара». И оппонент должен был как можно быстрее, не заглядывая в карту, назвать ее. И в ответ потом получить задание, касающееся, например, Южной Родезии или Тринидада и Тобаго. Каверзности не было предела.
С особой теплотой Женя сегодня вспоминает учителя рисования, а потом и черчения Валерия Пригоцкого. В школьные годы старшеклассники называли его между собой Валера. Из-за не большой разницы в возрасте.
В. Пригоцкий моментально разглядел в Евгении (еще в пятом классе) будущего художника и настоятельно рекомендовал ему записаться в студию изобразительного искусства. Что тот и сделал. Правда, занимался Женя там недолго. Может быть, поэтому и стал в последствии карикатуристом, для которого важен не столько сам рисунок, сколько интеллектуальный потенциал в нем заложенный.
К слову, на партах СШ №19 еще долгое время красовались забавные рисунки Евгения, выполненные шариковой ручкой. Большое искусство зачастую начинается с маленьких шалостей.
Сергей САМСОНОВ.
Фото из альбома Натальи Степановны.
_______________________
Редакция «Вечернего Бобруйска» просит откликнуться жителей первых домов микрорайона на улице Интернациональной, которые узнают себя, своих родных в этой истории или смогут дополнить воспоминания, и особенно жителей дома 64 на улице Интернациональной, кто был знаком с героями этого рассказа.
Свяжитесь с нами по телефону: +375-29-142-09-45 (вайбер, телеграм) или напишите на редакционную почту:
Так выглядит сегодня этот район на Интернациональной:
