Дело в том, что Анна Михайловна* была владелицей немалого состояния: в Бобруйске у нее осталась квартира, в России – домик и более 26 тысяч у.е., перешедшие ей по наследству от единственной дочери, которая умерла.
Наследников первой очереди (то бишь супругов, детей и родителей) у Анны Михайловны не имелось. Остались лишь наследники второй очереди – племянники Дмитрий, Наталья и Светлана. В установленный законом срок Дмитрий и Наталья обратились в нотариальную контору с заявлением о получении ими наследства. Однако выяснилось, что еще в 2010 году Анна Михайловна завещала все свое имущество, «где бы оно ни находилось и в чем бы таковое ни заключалось», двоюродному внуку Алексею, сыну Светланы, то есть, их племяннику.
Дмитрий, который являлся не только племянником Анны Михайловны, а еще и ее опекуном около 7 лет, был очень огорчен таким поворотом событий и обратился в суд с просьбой признать завещание тетушки недействительным по причине того, что на момент его составления Анна Михайловна не могла отвечать за свои действия.
Дмитрий указал в иске, что еще в 2013 году его тетя была признана недееспособной: согласно заключению эксперта, она страдала деменцией (старческим слабоумием) умеренной степени. По его словам, симптомы заболевания у нее прогрессировали на протяжении последних лет жизни.
В суде Дмитрий привел множество аргументов, указывающих не неадекватное поведение тети. Так, с его слов, Анна Михайловна давно уже сама из дома не выходила, в магазинах никаких покупок не совершала, потому что ничего не понимала в деньгах, могла не выключить кран с водой, газ. По телефону не узнавала, кто звонит, не ориентировалась в датах, не знала, сколько ей лет. В газетах читала только заглавные буквы, так как были проблемы со зрением. Все быстро забывала, часто долго сидела у окна и безучастно куда-то смотрела. А после смерти единственной дочери и вовсе находилась в состоянии отрешенности. Прием антибиотиков при заболевании левосторонней пневмонией, перенесенной еще до составления завещания, по словам племянника, и вовсе губительно повлиял на мозговую деятельность его тети.
Судом была проделана большая работа, чтобы установить истину. В заседаниях выслушали лиц, участвующих в процессе, показания свидетелей, мнения экспертов, исследовали доказательства. Была даже проведена посмертная комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (на основании документов), которую поручили экспертам управления сложных судебно-психиатрических экспертиз Госкомитета судэкспертиз РБ.
Согласно выводам экспертов данных о том, что в период составления и подписания завещания в 2010 году Анна Михайловна страдала психическим расстройством (заболеванием) и по своему психическому состоянию не могла понимать значение своих действий и руководить ими, нет. Эксперт-психолог также показал суду, что из материалов дела можно сделать вывод, что Анне Михайловне была свойственна такая черта, как ориентировка на собственное мнение: если бы у нее не было желания составить завещание, она бы его не составляла.
Нотариус, которая удостоверяла сделку в 2010 году, также показала суду, что на тот момент у нее не возникло сомнений в дееспособности Анны Михайловны.
Суд по этому делу прошел осенью 2020 года. Было принято решение в иске Дмитрия о признании завещания недействительным отказать.
Племянник пытался опротестовать это решение в Могилевском областном суде. Однако последний оставил решение суда первой инстанции без изменений.
Таким образом квартира в Бобруйске и прочее наследство перешло внуку Анны Михайловны, племяннику Дмитрия – Алексею.
* Имена героев материала по этическим причинам изменены.
