Степановка – деревня в Козловичском сельсовете Глусского района. Первые сведения о ней упоминаются в конце 18 века. В 2020 году Степановке исполнилось 222 года.
Как пишет книга «Память» Глусского района, в 1798 году здесь было 5 дворов, 53 жителя, имелась мельница. Больше всего жителей в деревне было в 1917 году – 336. К 1996 году осталось 133 «степановца».
Большинство жителей этого населенного пункта носят одинаковую фамилию – Сысой, есть еще Морозы, Власики, Толстики и Тимко.
Сегодня в Степановке жизнь не кипит, а, скорее, тлеет. Летним утром на единственной улице ни души. Не слышно даже лая собак и крика петухов. Многие дома в деревне уже пусты и полуразрушены. Другие выглядят еще вполне крепкими, но смотрят пустыми глазницами окон и во дворах – заросли.
Здесь был «Китай-город»
66-летняя Зинаида Маковей (в девичестве Сысой) родилась в Степановке, в 1968 году уехала учиться в Бобруйский лесотехникум, потом по направлению – работать в Украину. С мужем-военным жили и в Архангельской области. Вернулась на родину в 1998-м, смотреть за родителями.
Женщина живет в Бобруйске, на зиму уезжает к дочери в Москву помогать с внуками, а летом приезжает в родительский дом в Степановку.
– Родина тянет с годами все больше и больше, – признается она. – Здесь прошли мое детство, моя юность. До четвертого класса учились в Степановке, потом в Чикилях. Как весело тогда здесь было, людей, детей было много! Степановку даже называли «Китай-город» – хата на хате стояла. И в каждой семье – помногу детей. В молодости бегали в местный клуб, танцевали под магнитофон. Сейчас, конечно, деревню не узнать. Очень грустно видеть, как все ветшает и зарастает. Работников здесь не осталось. И только старики доживают свой век. Но есть замечательные поля, луга, лес и воздух!..
«Было трудно, горевали, но было веселее, чем сейчас»
У деревянного желтого дома на центральной улице видим ухоженный огород с овощами, кустарниками, цветами. Хозяйка – 81-летняя Александра Мороз (в девичестве Власик), как большинство деревенских, гостям рада. С удовольствием приглашает в дом, наливает чай и рассказывает о своей жизни.
Александра Петровна родилась в Степановке 1 марта 1939 года и всю жизнь «никуда больше шагу не ступала». Совсем маленькой пережила войну. Болела тифом. Говорит, мама уже ей одежду на смерть пошила, но девочка выжила. Вспоминает, как немцы согнали всех местных в один дом поджечь, отец нес ее туда на плечах. «Но, слава Богу, не запалили, остались живые».
После замужества в 1956 году Александра перебралась в дом мужа, где живет по сей день.
– Нас в семье было четверо братьев и сестер, сейчас уже я одна осталась, – говорит Александра Петровна. – Муж мой умер 38 лет назад. У нас было пятеро детей, троих из них уже нет. Остались сын (он живет в Глуске), дочь (в поселке «Дружный» Минской области). Внуки иногда наведываются.
С молодости Александра Петровна работала в колхозной бригаде. В 1989 году ее назначили заведующей фермой. И в этой должности она трудилась около десяти лет. Вспоминает, что работать на ферме тогда было очень тяжело: дойка ручная, скота много, людей затащить на ферму было трудно. Потому иногда сама месяцами коров доила. Но ферма была передовой, каждый квартал ее работникам давали премию. На пенсию Александра Петровна ушла в 50 лет.
Вспоминая былую жизнь в Степановке, Александра Петровна грустит:
– Раньше мы весело жили, людей много было. Когда я малая была, здесь кругом дома стояли. Люди уезжали в другие деревни, потому что в Степановке уже не было места, где строиться. Людям трудно было, но все равно было веселее, чем сейчас. Деревня начала угасать, когда дети наши разъехались, колхоз стал разваливаться. Сейчас молодежи нет совсем. Приезжают только иногда летом в родительские дома.
Александра Петровна проводит для нас экскурсию по Степановке.
– Здесь везде люди жили, – говорит она, указывая на пустые участки и полуразрушенные дома. – А это дом брата моего, здесь уже некому жить. Они с женой, двое их сыновей и невестки умерли, остались только их дети. А вот дорога (сейчас это заросшая тропинка – прим. авт.), которая раньше вела в клуб и школу. Теперь там нет ничего, только трава. Видите, тополя, раньше они вокруг клуба росли. После войны в клубе была школа, я в нее в первый класс пошла, а потом на той стороне дороги школу построили. Девкой я в этот клуб на танцы бегала. Ох, как мы плясали – польку, вальсы, падеспань, яблочко!.. Гармонь играла так, что ноги сами в пляс шли!
А сейчас Степановка постепенно умирает, и они, старики, никому не нужны, считает Александра Мороз.
– Мы даже не думали, что доживем до такого: ни магазина нет, ничего. Два раза в неделю приезжает автолавка. Теперь в городе магазинов хватает всяких, а у нас – что привезут, то и бери. Даже медичка только через две недели на третью приходит. Раньше медпункт в Чикилях был, сейчас и там нет, только в Застенке, а это километров 12 от нас. Транспорта почти нету, потому люди даже на дачи дома не покупают. Автобус на Бобруйск ходит только в пятницу и в воскресенье, на Глуск – в среду и в субботу.
Тем не менее, Александра Петровна никуда не хочет уезжать из своей родной Степановки:
– Пока у меня есть силы, буду тянуть, ни к кому не поеду. Своя хатка – как родная матка.
«Я еще в плен в город не собираюсь»
Евдокию Моисеевну Сысой в Степановке все знают как мастерицу-рукодельницу. В ее доме много вышитых вещей, словно в музее: картины на стенах, рушники, покрывала, наволочки и накидки на подушках. В августе этого года Евдокии Моисеевне исполнилось 86 лет. В Степановку она приехала, когда ей было 17, из деревни Калюга. Отец привез Дусю сюда на коне, чтобы она научилась шить у местной жительницы. Девушка не только освоила эту науку, а еще повстречала в Степановке своего будущего супруга. В 19 лет вышла замуж и осталась здесь навсегда. Вышивать Евдокия Моисеевна научилась сама. До 70 лет еще увлекалась этим, а потом зрение стало подводить. А вот за машину швейную может еще и сейчас сесть, если что-то нужно подшить. Хоть один ее глаз уже совсем не видит.
Вспоминая былую жизнь в Степановке, собеседница оживляется:
– Работали в колхозе за трудодни (мера учета труда колхозника с 1930 по 1966 год – прим. авт.), работать приходилось очень много. А потом меня поставили в Чикили, в школу, поваром. Плиту дровами топили и варили на ней еду. В школе было по 120-130 детей. Когда учеников меньше стало, школу закрыли, а я пошла на свиноферму в Степановке.
– Когда я была молодая, – продолжает Моисеевна, – с деревенскими собирали чернику, грибы и возили продавать в Бобруйск (расстояние между Бобруйском и Степановкой около 50 км – прим. авт.). Где пешком идешь, где на машине подъедешь. Корзину на плечи и пошел.
Сегодня женщина живет одна. Два ее сына – в Бобруйске, третий – в Минске. Дети, внуки, правнуки Евдокию Моисеевну не забывают – навещают, помогают, зовут к себе в город. Но женщина уезжать не хочет.
– Я еще в плен в город не собираюсь, – говорит она. – Люблю Степановку.
Залесье стало лесом
Соседней со Степановкой деревне Залесье повезло еще меньше. На ее месте сегодня – только лес, даже тропок почти нет. С трудом пробираясь сквозь заросли, находим разрушенный бревенчатый дом. В нем уже нет ничего. Где-то еще можно встретить плодовые деревья и кустарники, щавель и даже клубнику, напоминающие о том, что когда-то здесь, пусть размеренно, но шла жизнь. Люди строили дома, растили детей, даже не подозревая, что пройдет всего несколько десятилетий, и Залесье исчезнет с лица земли.
90-летняя Надежда Васильевна Мороз (в девичестве Тимко) раньше жила в деревне Залесье. Вспоминает что там было около 20 дворов, ферма, колхозная конюшня.
Книга «Память» Глусского района упоминает о Залесье как о селе в составе шляхетского имения Глуск Дубровицкий, ведущем начало с 1626 года. В 1798 году здесь было 20 дворов и 115 жителей, в 1926 году – 10 дворов, 51 житель. Деревня входила в состав колхоза «Заря коммуны»».
Но к концу 1990-х в деревне остался последний житель – Надежда Васильевна.
– Жила в Залесье, пока не осталась там одна, – вспоминает женщина. – В магазин ходить было далеко, потому купила дом в Степановке, здесь еще все было.
«Оживить деревню может добыча пресной воды»
Виктор Сысой – уроженец Степановки. В молодости уехал учиться в Бобруйск, затем работа привела в Минск, где он живет по сей день. Но мужчина часто наведывается в родную деревню.
Виктор не может смириться с тем, что Степановка все больше приходит в упадок. Мужчина даже создал в соцсети группу имени родной деревни, где объединяет бывших ее жителей, разлетевшихся по свету. Виктор стучит в двери всевозможных инстанций, чтобы жизнь в Степановке не угасла полностью. Кое-чего ему добиться удалось: местные власти покосили траву, почистили несколько колодцев, установили знак при въезде и выезде – впервые за 222 года!
Виктор уверен, что вернуть жизнь родной деревне можно, и даже предлагает для этого свой вариант:
– Я уверен, что оживить нашу деревню может добыча пресной воды, которая по своим химическим показателям превосходит многие воды, выпускаемые в Беларуси. В ней нет никакого осадка, ее можно употреблять без фильтрации и обработки. Я даже письмо написал президенту со своим предложением.
Власти: призываем родственников! Ждем любых предложений
Управделами Козловичского сельисполкома Мария Толстик рассказала, что жизнь в Степановке начала угасать в 90-х, когда молодежь стала уезжать в деревни побольше, в города. Причину этого Мария Ивановна видит в том, что один из бывших руководителей фермы в Степановке уехал в Осиповичский район и переманил за собой людей.
– Раньше в Степановке была ферма от колхоза «Заря коммуны», – поясняет Мария Ивановна. – Но когда люди стали уезжать из деревни, стало некому работать, и ферма закрылась. Сейчас там лишь засеваются поля. Центр колхоза находится довольно далеко – в деревне Застенок-Устерхи.
– Думаю, Степановку уже ничего не спасет, – подытоживает Мария Толстик. – Работы нет, люди туда не поедут. В некоторых деревнях открывают пилорамы, но в Степановке нет для этого помещения.
– Пока Степановка еще жива за счет стариков, которые никуда уже не поедут. И за счет так называемых дачников, которые приезжают сюда на лето, – говорит Вячеслав Асташевич, председатель Глусского районного Совета депутатов. – Недавно мы там провели субботник, навели порядок. Но вот говорить о каких-то перспективах развития этой деревни сложно. Нового производства там никто строить не будет, это понятно. Создавать что-то, вкладывать туда деньги только ради того, чтобы создавать – смысла нет. Сегодня все считают свои деньги. Там любое производство будет нерентабельным. Во-первых, дорога к Степановке асфальтирована лишь частично, а железная дорога находится на большом удалении. В любом случае для производства нужно что-то подвозить. Во-вторых – человеческий ресурс, там некому работать. Возить из Глуска работников – тоже не вариант. У нас есть, например, частное деревообрабатывающее предприятие в Старом Селе, так они туда возят рабочих из Бобруйска, поскольку сами бобруйчане. Местных рабочих нет.
Даже покупать дачу в Степановке желающих нет. Потому что есть более перспективные места, с речкой. У нас только река Птичь, но в последние годы она настолько пересыхает, что ее можно пешком перейти. Все, что у нас есть – это лес, причем, замечательный, богатый. Как вариант – развитие агротуризма в этих красивых местах. Ждем любых предложений на эту тему.
– Думаю, что Степановку и другие деревни с аналогичной историей могут спасти только дети, внуки тех, кто здесь жил и еще живет, – считает Вячеслав Анатольевич. – Пока они приезжают, следят за своими домами, наводят порядок на подворьях, деревня будет жить. Призываю, чтобы родственники чаще собирались на своей малой Родине, не только на Радуницу!
