Утром 7 мая 1984 года из-за лесных пожаров вспыхнул склад боеприпасов 789-й авиационно-технической базы 200-го Гвардейского тяжелого бомбардировочного полка дальней авиации в Бобруйске. Несмотря на усилия по тушению пожара, около полудня боеприпасы начали взрываться. Пострадало два человека. Ударной волной полностью разорвало одну из пожарных машин, повредило строения и выбило стекла на расстоянии нескольких километров от эпицентра. Взрывы продолжались несколько часов, горело до вечера. Долгое время после продолжались работы по расчистке завалов и уничтожению фрагментов кассетных бомб, разбросанных взрывами на значительной территории за взлетно-посадочной полосой.
«У отца после того случая начались проблемы с сердцем»
Семья бобруйчанки Людмилы Гусак жила на краю Скрипочки, в районе улицы Логачева, дальше уже было поле, насыпная неасфальтированная дорога вела к пивзаводу и улице Бахарова. Людмила про 7 мая знает по рассказам матери, сама она тогда жила не в Бобруйске. По словам ее матери, стоял теплый солнечный день, и внезапно загремели взрывы. Первая мысль была о войне, а у нее сын один дома. Говорит, бежала с работы сначала по улицам, а потом прямо через поле. Вспоминала, что ноги были ватные, отказывались держать, и ей казалось, что дым прямо над их домом.
– Мой брат Сашка с друзьями тогда увлекались раскопками – им хотелось найти что-нибудь военное: маузер, немецкие черепа или осколки гранат. И вот маме уже на бегу пришла мысль, что это брат что-то нашел, домой принес и расковырял, а оно взорвалось.
Пока женщина бежала домой, по небу расползались клубы дыма. Ей казалось, что взрывалось за соседним огородом. Когда она прибежала к дому, то увидела, что стекла выбиты, калитка открыта, велосипед сына валяется рядом. Сам Саша был дома – в углу, за шкафом.
– Сашку трясло от страха – никто не понимал, что произошло. Вскоре и отец «прилетел», у него после этого проблемы с сердцем начались: он прошел войну, говорит, чего только не передумалось по дороге, пока своих живыми-здоровыми не увидел. С тех пор наши ребятишки на Скрипочке раскопками не занимались – желание найти гранату пропало.
«Осколки оконного стекла сыпались на спины и головы ребят»
Сотрудник «Вечернего Бобруйска» Денис Носов рассказывает, что в то время учился в пятом классе в средней школе №2, и в тот день у них была школьная линейка.
– Во внутреннем дворе – между зданиями спортзала, новой и старой школы (тогда уже Домом пионеров) выстроились несколько средних и старших классов. И вдруг раздался приглушенный, но очень заметный удар, похожий на гром, и из окон Дома пионеров на рядом стоящих посыпались стекла.
– Я стоял в шеренге напротив, на меня не падало, но зато прекрасно было видно, как треснули стекла в окнах и осколки посыпались за спины и даже на головы ребят, которые стояли почти вплотную к стенам.
Денис вспоминает, что никто не понимал, что и где могло взорваться. Потом заметили черный дым в небе: узкой тучей он надвигался на город откуда-то со стороны базара. Линейку быстро свернули. Говорит, уже позже стало известно и про взрывы снарядов на военной базе, и про лесные пожары. Долгое время после случившегося город кишел слухами: то ли были жертвы среди военных и пожарных, то ли раненые, то ли грибники пострадали. Озвучивались и официальные предупреждения: родителям на работе и детям в школе говорили, что в ближайшее время нельзя ходить в лес, потому что там могут оставаться неразорвавшиеся, но разлетевшиеся снаряды.
49-летний бобруйчанин Сергей Позднев сейчас живет в России, но в то время учился в шестом классе в той же школе №2:
– У нас линейка была, и тут: бах-бах! Выступающий ветеран, помню, сказал, что, возможно, это самолет звуковой барьер прошел. Мы в класс – а там стекол нет. Отправили всех учеников по домам. Даже в «Детском мире» и «Универмаге» на площади Ленина тогда стекла побило!
«Над аэродромом стоял «дымовой гриб»
Татьяне Татур запомнился этот день тем, что она разыскивала своих пионеров и брала с них «честное пионерское».
– Я работала тогда пионервожатой в школе поселка Туголица. Помню, утром послала детей за еловыми ветками для изготовления венков на могилы погибших героев ВОВ ко Дню Победы. И вдруг – взрывы, дымовой гриб над аэродромом.
Женщина рассказывает, что сначала подумали, что взорвался самолет, а потом кто-то сказал, что взрываются склады с боеприпасами. Вспоминает, что побежала по домам детей, которые ходили в лес. Все были уже дома, но собирались бежать на аэродром, чтобы не пропустить ничего интересного. Два часа вожатая «вылавливала» детей на улице, отводила домой, брала с них «честное пионерское», что они никуда не пойдут. Потом с коллегой они пешком шли в Бобруйск домой – автобусы в сторону аэродрома не ходили.
«До середины июня весь личный состав гарнизона работал в тесной связи с сапёрами»
По воспоминаниям Олега Колпакова, военного пенсионера, в 1984 году апрель выдался очень жарким:
– Мы уже ходили в рубашках с коротким рукавом, а на моем объекте собирали подосиновики и подберезовики. Полк улетел в Корши – это самый южный стратегический аэродром в Советском Союзе. Перед этим на ТУ-16 установили новые прицелы высотного бомбометания. Самое интересное, что в том же апреле везде, где находились склады боеприпасов, начинали гореть леса: Дубовка – танковый полигон, там же и склады, Осиповичи – склады зенитно-ракетной бригады, Пуховичи – артиллерийские химические склады.
Офицер рассказывает, что в авиагородок как раз пришло молодое пополнение, которое привлекали к тушению малых очагов возгорания. Пожары продолжались около двух недель. В первых числах мая пожар подошел к складам текущего довольствия, которые были ограждены в несколько рядов колючей проволоки. Территория по всему периметру была очищена от растительности на ширину 50 метров – так называемая противопожарная полоса. Это должно было теоретически исключить «верховой пожар», на который впоследствии ссылались. В этот день Олег Колпаков стоял в наряде дежурным по КПП-1. По неизвестным причинам пожар прорвался на территорию складов, куда были брошены пожарные расчёты с города и с авиагородка. Когда стало понятно, что бороться с огнем бесполезно, поступил приказ о выводе личного состава караула с территории складов. В это время прогремел первый взрыв. Через некоторое время молодые солдаты, которые работали на складах, побежали в город через КПП-1, вспоминает собеседник. Оперативный дежурный по штабу дивизии приказал всех выпускать, никого не впускать.
В это время у личного состава начинался обед, и, когда они зашли в столовую, прогремел первый взрыв такой мощности, что в городке повыбивало много окон. Люди начали волноваться. Весь личный состав вывели из помещений подальше от зданий, так как было неизвестно, что будет дальше. В первую очередь детский сад эвакуировали в бомбоубежище, которое находилось в 9-м доме, а весь личный состав офицеров и прапорщиков, так и не успев пообедать, вернулся в расположение своих частей.
– К великому сожалению, были и те, кто бежал отнюдь не на службу, а в противоположном направлении, – сокрушается Олег Петрович.
Рассказывали, вспоминает офицер, что солдаты только сели за столы обедать, как на них упали оконные рамы, которые были выбиты ударной волной. К счастью, никто не пострадал. После первого мощного взрыва в городок начали бежать родители, зная, что у них дома дети и старики. В итоге произошло четыре мощных взрыва примерно через часовой промежуток времени.
– Мой отец в это время работал на БШК, так он дозвонился до меня и спросил, что происходит. Я ему говорю, что «играют дети в войнушку во втором карауле». Он засмеялся и говорит: «Так вот почему на Шинном окна вылетают!» А это порядка 10-11 километров.
Потом рассказывали, что на складах часовой не покинул свой пост и просидел в окопе почти шесть часов, а когда приехало большое начальство в чинах полковников и генералов, боец остановил всех окриком: «Стой, назад, сюда нельзя!» и пустил на объект, только когда генерал сказал, что приказывает покинуть пост. Этого часового, говорили, представили к госнаграде и досрочно демобилизовали. В итоге пожаром были уничтожены хранилища 2 - 5-тонных бомб, хранилища боевых частей к ракетам и специальных контейнеров. По рассказам горожан, это эхо откликалось еще долго: даже где-то лет через пять, когда мальчишки нашли шарик, который взорвался «сам по себе». До середины июня весь личный состав гарнизона находился в оцеплении в тесной связи с сапёрами – устраняли последствия, вспоминает Олег Петрович.
«Стрелочника» тогда нашли быстро и наказали. А вот последствия устраняли долго»
Юрий Бордуков в 1984 году был заместителем командира воинской части 40558, отвечал за авиационный склад боеприпасов. Рассказывает, что в тот памятный день «спасал свой склад», который находился примерно в трех километрах от эпицентра взрывов. Вспоминая обстановку, офицер говорит, что тогда стояла сильная сушь, и был сильный ветер – метров 17 в секунду. Во время обеда, при объезде вверенной территории на служебном транспорте с водителем, он заметил быстро скрывшегося мужчину на мотоцикле, как предполагает собеседник, возможного поджигателя леса. Перед тем, как прогремели взрывы, Юрий Васильевич как раз поднимался на вышку для осмотра окрестностей. Для защиты территории склада по его запросу в штаб 5-ой танковой армии был выделен личный состав, который был распределен по периметру, и два танка. Юрий Васильевич вспоминает, что местность была болотистая.
– Мы с танкистом, Иваном Книгой, заехали в лес, 25-метровой лебедкой зацепляли сосны и валили на землю. В какой-то момент забуксовали сами, выбраться удалось лишь благодаря последней вековой сосне, на которую набросили трос.
В итоге склад остался цел, но домой Юрий Васильевич, по его словам, попал только на второй день. Говорит, «стрелочника» тогда нашли быстро и наказали. А вот последствия устраняли долго. Вспоминается офицеру и такой эпизод: в поисках разлетевшихся фрагментов снарядов прочесывали лес, и вот милиционер на мотоцикле с коляской едет по лесной дороге, а навстречу ему мужчина несет «тот самый шарик». Он ему и говорит, мол, бросай его в коляску и сам садись, подвезу. А «шарики» эти – инерционные и трогать их, а тем более – бросать, нельзя. В итоге разнесло тот мотоцикл, хорошо хоть, милиционер отделался легко.
