О том, как все было, Людмила рассказала корреспонденту «Вечернего Бобруйска». Приводим ее монолог.
«Такой был шок, руки хотела на себя наложить»
– Знаю, что онкобольные находятся в группе риска по коронавирусу, потому с начала эпидемии защищаюсь, как только можно: в многолюдные места без большой надобности не выхожу, маски меняю по 20 раз на день.
18 июня я была в Минске: мне периодически необходимо ездить в столицу на обследование. Поехала туда вместе с внуком: у него как раз был день рождения, и я решила устроить ему небольшое путешествие.
В Минске утром людей было немного – и в транспорте, и в больнице тоже все на дистанции, а вот когда ехали обратно в метро – не протолкнуться. При этом на весь вагон в масках были только я, внук и еще человек шесть, от силы. Остальные «нависали» над нами, чуть ли не в лицо дышали. Я была в маске, но чувствовала себя очень некомфортно, старалась отвернуться.
После поездки прошла неделя, просыпаюсь утром – глаза не открыть: конъюнктивит. Накануне я делала генеральную уборку на балконе, решила, что какая-то инфекция в глаза попала. Начала промывать их препаратом от коньюктивита, стало получше.
Через неделю пошла в онкодиспансер на очередные процедуры. У меня взяли и тест на коронавирус, для всех онкобольных он обязателен. Через несколько дней звонят и говорят: «У вас положительный результат». У меня такой был шок, что я хотела на себя руки наложить! Сама когда-то работала в реанимации и знаю, как люди задыхаются и умирают с бронхиальной астмой, например. Я решила, что не перенесу мое заболевание в сочетании с пневмонией. Поначалу просто впала в панику.
Буквально через несколько минут перезвонили из санстанции, спросили данные всех, кто со мной контактировал в последнее время. Я перечислила детей, внуков. Кстати, позже выяснилось, что у всех моих родных тесты отрицательные, хотя внук жил со мной две недели.
Мне говорят: «Собирайтесь, сейчас к вам приедет скорая и отвезет вас в «инфекционку». Несмотря на то, что никаких симптомов у меня не было, сказали, что я должна лечиться в стационаре под постоянным наблюдением, так как нахожусь в группе риска.
«В больнице все с бэджами, сами друг друга не узнают»
– В больнице меня положили в первое инфекционное боксированное отделение. В палате, где стоят три койки, я была одна. За 11 дней моего нахождения там ко мне никого больше не подселили. Врач говорил, что раньше в отделении лежали до 28 человек с ковидом, сейчас поступает гораздо меньше: при мне было 10 человек на все отделение. Учитывая, что онкодиспансер вернулся к обычному режиму работы, можно сделать вывод, что число больных заметно уменьшается.
Все организовано так, что контактов в больнице с кем-либо у меня не было, за исключением медперсонала, разумеется. Выход из палаты сразу на улицу. В коридор пациенты не выходят. Между коридором и палатой – предбанник. Когда мне приносили еду, стучали в окошко, я выставляла свою посуду. Мне накладывали еду, оставляли в предбаннике и закрывали дверцу. Если посуду нужно было вернуть, я ее обмывала в раковине и оставляла в растворе хлорамина. Весь персонал больницы в масках, щитках, костюмах биозащиты. На спине или сбоку прикреплен бэдж с именем и должностью, потому что они сами друг друга не узнают в таком виде.
Какие в инфекционном отделении замечательные врачи, медсестры, нянечки, кухонные работники!.. У меня просто не хватает слов благодарности. Врач Сидорович Михаил Дмитриевич был очень внимателен ко мне. Когда узнал, что у меня были мысли о самоубийстве, назначил мне антидепрессанты и консультацию психиатра, сам постоянно приходил, беседовал и подбадривал.
На КТ (компьютерный томограф – прим. ред.) мне поставили двухстороннюю полисегментарную пневмонию средней степени тяжести. Кололи препарат для разжижения крови, противовирусные препараты российского производства по специальной схеме, ставили капельницы с антибиотиками. Никакие симптомы за время болезни у меня так и не проявились – ни температура, ни слабость.
В прошлый четверг меня выписали. Домой привезли на медицинском автомобиле. Сейчас сижу на самоизоляции. Мне разрешили выходить в магазин в маске в 8 утра, когда людей там еще почти нет. Каждое утро или вечер приходит милиция, проверяет, дома ли я. Ежедневно навещают по очереди работники 1-й поликлиники: врач Богданович, медсестры Козырь, Бежиташвили, Старовойтова, Тимошенко. Измеряют температуру, кислород. Благодарность всем им и низкий поклон за милосердие и внимательность.
Сказали, что 23 или 24 июля сделают еще один тест, и если все хорошо, то я смогу жить обычной жизнью.
«Ежедневно катаюсь на велосипеде и занимаюсь йогой»
– Чувствую себя, в общем-то, замечательно. Каждое утро в 6.00, пока людей нет на улице, катаюсь на велосипеде вокруг ледового (живу там рядом), такие тренировки у меня обязательны уже много лет. Так же давно занимаюсь йогой. Возможно, именно эти занятия меня и спасли, ведь они укрепляют легкие.
С людьми при этом никак не контактирую. Впрочем, врач мне говорил, что на улице заразиться ковидом практически невозможно. На воздухе, если люди стоят на расстоянии двух метров друг от друга, даже без маски, вирус не долетает от человека к человеку. Он падает на землю через 4 секунды, так как у него крупная молекула, он тяжелее простого вируса гриппа. Потому вирусологи и рекомендуют при эпидемии держать дистанцию в 2 метра.
Вирус передается в замкнутом, не проветриваемом пространстве, где много людей. Где людей погуще, там вирус всемогущий! Я уверена, что «подцепила» болезнь тогда в метро.
В Бобруйске, в том числе, работают волонтеры кампании ByCovid19. О их деятельности мы писали ранее – они делают все возможное, чтобы помочь медикам, и пациентам с коронавирусом.
Если вы хотите помочь докторам или присоединиться к штату волонтеров, свяжитесь с активистами по электронной почте: bycovid19team@gmail.com или через карту волонтеров на сайте.
Поддержать кампанию финансово может как физическое лицо, так и организация. Перевести средства можно через PayPal. Организации могут заполнить форму для спонсоров.
