Первую часть – о том, как свое право на веру отстаивали бобруйские евреи, можно прочитать в материале «Бог в стране Советов. Как жили верующие люди в СССР».
К началу XX века в Бобруйске было 10 храмов, в том числе три собора. Работало пять церковно-приходских школ, однако революционные события и новое отношение к религии изменили многое. Уже к 1925 году в городе осталось лишь два православных храма: Свято-Николаевский собор и Свято-Софийская церковь на «Минском» кладбище. Духовенство и прихожане подвергались гонениям, исповедовать свою веру стало опасно. Однако люди продолжали верить и служить.
28 июля 1937 года в Минске закрылась последняя православная церковь города – храм Святой Равноапостольной Марии Магдалины на Сторожовке. В этот день епископ Филарет, служивший в храмах Бобруйска и Минска, а также протоиерей Стефан Кульчицкий, протоирей Антоний Киркевич, священник Михаил Рубанович, диакон Владимир Лобач, диакон Иаков Барановский и многие прихожане были арестованы и 1 ноября 1937 года расстреляны.
Великая Отечественная война на время стала «духовной оттепелью» для православных. Открывались храмы, возобновляли работу приходы. Это продолжалось примерно до 1960-х годов, однако высылка викарного епископа Леонида Бондаря ознаменовала новую волну гонений.
Снова повсеместно разрушаются храмы, закрываются приходы, преследуются и изгоняются священнослужители. В 1963 году у верующих Бобруйска отобрали Свято-Николаевский собор (к 1967 году он был перестроен в спортивный комплекс-бассейн), сожгли Свято-Софийскую церковь. В этом же году сгорели «по невыясненной причине» Свято-Никольский храм в Пацавой Слободе (Кировский район), Свято-Космо-Дамиановские храмы в Зборске и в Любоничах и др.
Остатки церковной утвари из обоих храмов были перенесены в переоборудованный для богослужебных целей частный дом на улице Шмидта, который со временем перестроили и освятили как Свято-Николо-Софийский храм. (Здесь он расположен и поныне). В течение 27 лет духовная жизнь города фактически сосредоточена в этом храме.
Храмы в Бобруйске начали возвращать верующим лишь в 1990-х. В первую очередь, Свято-Георгиевский и Свято-Духовской. К 1995 году в них заканчивается реставрация, проходят службы, открываются Воскресные школы. Постепенно духовная жизнь возрождается и в других храмах города.
Вспоминают бобруйчане
О том, каково жилось православным в годы гонений на веру, вспоминает Маргарита Леонидовна Вержболович:
– Пасху, например, никто официально не праздновал, но столы накрывали втихую в каждом доме. Хоть никто об этом не распространялся.
В 1948-49-м, помню, я только стала пионеркой, мне было, наверное, 10-11 лет. Не могу толком вспомнить, почему так вышло, что я пошла со своей бабушкой-католичкой в православную церковь на Пасху. Может, мама попросила, не знаю. Но, тем не менее, мы пошли.
Я помню, у бабушки в руках была корзинка с булочками, яйцами крашеными, а другой рукой она меня за руку держала. Мы шли в храм на Советской, который потом перестроили в бассейн. И кто-то нас в тот момент увидел, из моей школы. Потому что буквально на следующий день меня уже «судили» на совете дружины за такое антисоветское поведение. Как я, пионерка, советская девочка, могла пойти в такое место, заниматься такими вещами!.. Как будто это было чем-то постыдным. Я тогда переживала страшно, боялась, что меня из пионеров исключат, даже подумать не могла, что тогда будет. Все обошлось, но родителям, вроде бы, объявили выговоры на работах.
В 1960-х я хотела крестить своих детей, но мне не удалось – в церкви сказали, что нужно обязательно и разрешение отца, а мой муж был против. В итоге они крестились уже сами, во взрослом сознательном возрасте.
Вспоминает Наталья Киреевна Диточенко:
– В 1989 году я хотела крестить свою первую дочь, крестным выбрали брата ее отца, но оба были коммунистами, военными и очень боялись, что кто-то узнает. Мы тогда жили в Украине, в Одесской области, а чтобы покрестить ребенка, нам пришлось ехать в глухое молдавское село. Только там мы были уверены, что не встретится никто из знакомых. Ведь мужа могли выгнать с работы, из партии, мы боялись. Хотя, как мне кажется, многие крестили своих детей, просто не делали этого там, где жили, а уезжали подальше и не афишировали этого факта.
А на Пасху все накрывали столы, только об этом тоже не распространялись. Я уверена, что даже в семьях партийных комсоргов это делали.
Я вспоминаю свое детство в Бобруйске. В нашей первой школе кто-то из учеников принес после Пасхи крашеное яйцо, и наш учитель по этике это увидел. Он много ругался, много чего говорил, но мне очень запомнилась одна фраза: «Космонавты в космос летали, и никто там никакого Бога не видел». Вот в таких реалиях мы росли.
Не пропустите в следующем материале: каково жилось католикам в советском Бобруйске.
