Бывший глава райкома Михаил Пальчик: «Не знаю, может, люди и обижаются…»

9901

23.04.2020 Александр КАЗАК

О чем сегодня сожалеет бывший первый секретарь Бобруйского райкома КПБ.

Райком закрыт, все ушли… Но, как корабль последним покидает его капитан, так и нашу «повесть из времен заката КПБ-КПСС на Бобруйщине» завершает глава о бывшем первом лице Бобруйского райкома КПБ, ныне бобруйском пенсионере Михаиле Пальчике.

Детству Михаила Федоровича Пальчика вряд ли кто позавидует, потому что пришлось оно на войну. С комсомольского возраста зарабатывал трудодни в сельхозартели, как сам говорит речитативом, «в деревне Чкалово, колхозником колхоза имени Чкалова, Чкаловской МТС, Чкаловского сельсовета, Василевичского района». В 17 лет был уже бригадиром полеводческой бригады, регулярно получал грамоты, участвовал в художественной самодеятельности. Затем служил в армии на Урале, в военной пожарной части. Вернулся к родным полям в свою бригаду. Избрали комсомольским вожаком колхоза, в котором было около 60 комсомольцев и всего 7 коммунистов.

Поступил в пединститут, на биофак. С дипломом в руках стал хорошим учителем, а потом и завучем самой крупной в Калинковичском районе школы. Не расстался с комсомолом, был избран первым секретарем райкома ЛКСМБ. Так и пошел по комсомольской, а затем по партийной линии: зав. отделом райкома партии, слушатель высшей партийной школы, инструктор ЦК КПБ, первый секретарь районного комитета партии. Окунувшись в заботы аграрного производства, решил расширить кругозор – окончил еще и Белорусскую сельскохозяйственную академию.

– Как и большинство в то время, при новом назначении стеснялся даже спросить, какую зарплату буду получать. Но оказанным доверием дорожил всегда. Никого не исключил из партии, не посадил в тюрьму. Несколько заявлений об освобождении от должностей визировал, было. Не знаю, может, люди и обижаются… Но и сам отчаянным был, никогда не держался за кресло… – 80-летний Михаил Федорович с полузатаенной улыбкой на лице без сожалений вспоминает о прошлом.

«У всех свои деньги были»

Возвращаясь мысленно к работе на Бобруйщине, мой первый отмечает главную особенность того времени – в районе не было убыточных хозяйств. Самой острой проблемой было приобретение стройматериалов, потому что все активно строили объекты производственного назначения, жилье, социальную инфраструктуру. По его подсчетам, в один год было сдано в эксплуатацию 240 квартир, причем так называемым хозяйственным способом. Были возведены целые поселки из домов коттеджного типа с благоустроенными квартирами в колхозах «Гигант», имени Дзержинского, имени Невского, имени Пушкина, совхозах «Осово» и «Дойничево».

– По-настоящему базовыми в районе были хозяйства заречной зоны, дававшие восемьдесят процентов всей сельхозпродукции. Руководили ими талантливые организаторы производства, примечательные личности, интересные люди. Я застал, например, Владимира Павловича Тарасенко – председателя колхоза имени Дзержинского, участника Великой Отечественной войны, полковника в отставке. В свое время он пришел в райком и попросил у первого секретаря Михаила Леоновича Топоркова доверить ему самое отстающее хозяйство – так он оказался в довольно среднем тогда колхозе имени Дзержинского, который за короткое время вывел в передовые, сделал орденоносным, – воскрешает и в моей памяти картины прошлого Михаил Федорович.

– Подлинным хозяином на земле был Виктор Макарович Тумашенко, знавший до деталей любой уголок колхоза имени Пушкина и умевший затронуть нужную струнку в душе каждого труженика. Это его на отчетно-выборном собрании честила громогласная Ульяна Слободенюк, а при постановке вопроса об освобождении председателя от должности и привлечении к ответственности первой встала на защиту руководителя, признавшись, что критикует его для порядка, и «лучшего им не надо». Единогласно проголосовавшие за Тумашенко на том собрании колхозники еще много лет подтверждали его право хозяйствования на воротынской земле, – будто сам только что вернулся из Воротыни, рассказывает ветеран.

Как армию без довольствия едва не оставили…

– Я, когда пришел в район, нередко пользовался опытом своей педагогической работы. На бюро райкома – своеобразном педсовете – руководителей отстающих хозяйств, например, воспитывали по-разному. Был у нас директором совхоза некто Иванов, за три года опустивший хозяйство из пятерки лучших на последнее место: предложили за год вернуть позиции, а он потребовал пять лет; при этом сам ездил на работу из города, бравировал тем, что не пьет и не курит; улучшения же результатов не было, поэтому пришлось расстаться с ним. В другом случае неудавшемуся директору совхоза Матвеенку предложили должность по силам в райсельхозтехнике, квартиру в Бобруйске, но он отказался, честно признавшись, что не может без деревни – отнеслись с пониманием, предоставили работу на месте, – собеседник приводит те немногие примеры из прошлого, когда мог обидеть подчиненных, и сожалеет.

– Но больше, конечно, стимулировали к росту проявивших себя в профессии. Все молодые специалисты, прибывавшие в район, были под пристальным нашим вниманием. Из среднего звена наиболее способные переходили в разряд главных специалистов, зарекомендовавшие себя избирались секретарями парторганизаций. После этих ступенек многие выдвигались на руководящую работу. Так было, например, с теми же Марией Устиновной Каранкевич, Сергеем Ивановичем Федневым, Николаем Семеновичем Фурмановым, Михаилом Петровичем Леваковым, Александром Александровичем Ермолаевым, Анатолием Владимировичем Озерцом и многими другими. Система работала, и мы старались, чтобы она была прозрачной и понятной всем, не давала сбоев, – загораясь, как и более трех десятков лет назад, Михаил Федорович с удовольствием делится опытом кадровой работы.

Михаил Пальчик (слева) и Петр Машеров в 1980-х.

– Случались, конечно, и курьезы. Не забуду, как председатель колхоза имени Мичурина Михаил Аронович Морчик чуть не оставил без денежного довольствия целую 5-ю танковую армию. А дело было так: во время вождения танков на расположенном по соседству с колхозными угодьями полигоне бронированные машины прошли по посевам и привели в негодность почти сто гектаров пшеницы. Причем не простой, а элитной. Узнав об этом, Морчик схватился за голову и подал иск на возмещение ущерба в суд. Возвращаюсь я из командировки, а в приемной генералы и полковники волнуются. Быстро вхожу в курс – оказывается, под угрозой срыва оказались не только погоны с большими звездами, но и зарплата тысяч воинов. И это при том, что народ и армия тогда на самом деле были едины… А решение-то принято. Деньги ушли. Пришлось Михаилу Ароновичу скрести по сусекам, но необходимую сумму насобирал. И долго еще, многие месяцы, работали солдаты на колхозных объектах, воплощая известный лозунг в жизнь.

С первыми лицами имел свое лицо

В особую тему из наших бесед следует выделить воспоминания Михаила Федоровича о руководителях нашей республики тех времен – настолько искренне и ностальгически они звучат из уст коллеги.

… – Побудет Машеров в районе – на следующий день горы своротить хочется. Так щедро он заряжал своей энергией, был источником повышения уровня адреналина. После встреч и общения с Петром Мироновичем крылья вырастали в работе – очень хотелось оправдать его доверие, реализовать его мудрые подсказки и советы… Я уже знал, если первый секретарь ЦК выходит из вертолета и говорит: «Ну, что тут у тебя, Пальчик…», то кто-то уже составил ему мнение обо мне, будет разбирательство. А если Петр Миронович после приземления обращался со словами: «Показывай, Миша, что тут у тебя…», я расцветал, как букет, и у нас шел приятный и содержательный разговор.

– В похожем стиле работал Тихон Яковлевич Киселев. Никогда не читал нотаций, был предельно деловит и корректен.

– Совсем другим был Слюньков. Ничего не скажу, всегда был вежлив, слова грубого не говорил, голоса не повышал Николай Никитович. Но после разговора с ним в бронированном «ЗиЛе» порой рубашка становилась мокрой – некая тяжелая энергия исходила от него. Хотя и человеческое ему не чуждо было. Как-то ехал он в орденоносный «Рассвет»: сообщили мне в обрез по времени, чуть успел встретить и поехал провожать первого секретаря ЦК до границы с Кировским районом. А там встречают уже областные руководители Леонов и Янович. Поздоровались, разговариваем. На меня что-то накатило, я возьми да пошути: дескать, Николай Никитович, проезжаете наш район без предупреждения – в следующий раз ГАИ вас задержит… Пауза, конечно, наступила, что я свой пульс в ушах услышал, Леонов и Янович онемели. А потом Слюньков разразился хохотом, ну и мы вслед за ним...