На календаре весна и апрель. Солнце без лишних прелюдий жарит почти по-летнему. Казалось бы, живи и радуйся! Но на улицах и без того скупые улыбки прохожих скрыты марлевыми повязками. В глазах — озабоченность, под марлей — плотно сжатые губы, в воздухе звенит нервной струной тревога.
В транспорте пассажиры отсаживаются от людей в масках, те в свою очередь осуждающе косятся на «безмасочных» попутчиков, всем своим видом демонстрируя социальную ответственность и гигиеническую просвещенность. Уже сейчас понятно, что нынешняя весна станет серьезным испытанием для коллективного иммунитета.
Тем временем в лесочке за ставшей вдруг серой и зловещей «инфекционкой» вовсю цветут ветреницы. Мелкие белые соцветия устилают сплошным ковром солнечные поляны. Черные длинные тени прорастают вверх грабовыми стволами. Голые ветки вонзаются в апрельский ультрамарин и цепляют белоснежное руно облаков. Сколько не пытайся сфотографировать это великолепие — ничего не получится. Удивительным образом человеческое зрение позволяет видеть всю поляну целиком и каждый цветок по отдельности. Словно ты видишь вселенную в совокупности атомов.
Неспешное созерцание ветрениц в закатных лучах погружает в покой и умиротворение. Вот так же белели цветы за миллион лет до появления одного очень самонадеянного биологического вида. Также будут цвести и после…
В полудрему вторгается шаркающий звук. По прелым листьям семенит серьезный человек трех лет от роду в сопровождении мамы и кошки. Полосатая красавица с черным ошейником бежит следом на отдалении и обиженно мяукает. Замечали ли вы, насколько нелепо выглядит домашняя кошка в лесу? Животное, видимо, тоже это понимает, то и дело замирает, осматривается и нюхает воздух. Мама с сыном удаляются по залитой солнцем тропинке, а кошка отстает.
Вдруг впереди раздается громкий визгливый лай. Мелкий чихуахуа из всех собачьих сил рвется вперед, сдерживаемый тонким поводком. Кошка вздыбив шерсть, в один момент превращается в полосатую белку, на прямых ногах отпрыгивает в сторону и теряется в кустах. Вот так дела! Где ж теперь ее искать?
Когда лай смолкает вдали, и под пологом леса воцаряется тишина, на дорожке появляется уже знакомая парочка.
— Киса-киса… — зовет мальчик растерянно. Мама держит сына за руку и утешает: Лапа обязательно найдется, она умная и давно выучила дорогу домой. И потом она ведь кошка, а кошки не боятся темноты… Постоянно озираясь, они удаляются по тропинке в сторону общежитий.
Сквозь сосновые иголки пробиваются багровые лучи. В лесу становится сумрачно и зябко. Ветреницы смыкают лепестки и склоняют головки вниз, укутываясь в пушистые листья. Тени деревьев тянутся вперед, сливаются воедино и накрывают поляну сумраком. На высоком пеньке обнаруживается забытая мягкая игрушка в виде пупса с розовым лицом. Среди вечернего леса находка выглядит фантасмагорично.
На обратном пути я размышляю о пронзительных строчках Смелякова, спетых Визбором, о свободе воли, судьбе и предопределенности. А еще мне хочется верить, что Лапа обязательно вернется домой.
