«Дело Пальчика» и «карающие мечи» парткомиссии Бобруйского райкома

7349

14.03.2020 Александр КАЗАК. Фото из архива автора и М.Ф.Пальчика

«Повесть из времен заката КПБ-КПСС» на Бобруйщине пишет журналист Александр Казак.

Конфликты тоже случались

Свойство моей персональной памяти таково, что она содержит в основном хорошие моменты из жизни. И только отдельные, как осколки от лопнувшей в руке лампочки, остаются в ней и неприятно покалывают. Хорошо помню эпопею, развернувшуюся в том же подшефном «Пути Ленина» после опубликования на страницах республиканской «Сельской газеты» статьи под характерным заголовком «Непотопляемый Казаков». По иронии судьбы, написал ее по письмам-жалобам из хозяйства мой однокурсник Александр Рудницкий. Звонок коллеге после выхода материала в свет вызвал лишь его стандартное объяснение: дескать, народ пишет, а народу надо верить...

Пришлось мне вспомнить профессию и взяться за перо. Проанализировав состояние дел, достоверность изложенных сведений, пришел к выводу, что многое в газетной публикации не соответствовало действительности, было злонамеренно искажено и извращено. Как часто бывает, «доброжелатели» в угоду своим корыстным интересам просто хотели «потопить» руководителя хозяйства, о чем, собственно, даже в заголовке и проговорился минский журналист. Обо всем этом я и написал в ответной корреспонденции. Ее, конечно, не опубликовали. Зато свет увидели еще две или три статьи Рудницкого в тему. Что нам оставалось делать?

Первый секретарь Бобруйского райкома КПБ Михаил Пальчик.

Первый секретарь Михаил Пальчик порекомендовал испытанное средство: созвать колхозное собрание и поставить вопрос ребром. Так и сделали. На сходе острые на язык бабы навалились на Казакова: дескать, живет-поживает наш председатель – теплицу, вон, себе в огороде отгрохал, по круизам плавает, «Сельская газета», опять же, про него вон что написала… В общем, критика снизу требовала мер реагирования. Памятуя указание первого о необходимости разобраться радикально, ставлю вопрос о досрочном прекращении полномочий руководителя колхоза В.Д. Казакова и выдвижении на эту должность других кандидатур. Что тут началось в зале! «Не надо нам другого председателя…», – кричали одни. Другие призывали оглянуться вокруг: «Посмотрите, какие дома, какие дороги, какие фермы построены, сколько техники в колхозе?». «А калі каго прыціснуў старшыня, дык хай не п’юць!», – доказывали третьи.

Словом, сельчане пар выпустили и высказались за Владимира Дорофеевича. А в «Сельскую газету» направили выписку из протокола общего собрания с результатами практически единодушного голосования «за».

Сор из избы

Кто ничего не делает, тот не ошибается – эта расхожая поговорка находила подтверждение и в нашей повседневной деятельности. Все, кто работали, случалось, допускали и промахи. Начиная с первого секретаря райкома и заканчивая специалистами колхозов и совхозов, промышленных предприятий, строительных и иных организаций и учреждений. И тогда за неблагодарное дело служебного расследования брались подчиненные мне сотрудники организационного отдела, собиравшие соответствующие досье. А бывало, брались и за нас – только сотрудники обкома партии. От них материалы поступали в партийные комиссии соответствующих уровней, которые готовили вердикты на заседания бюро партийных комитетов района или области.

Не избежали участи неприятного разбирательства я сам и некоторые коллеги. В конце 1980-х столько «зебр» на проезжей части не рисовали, да и светофоров на улицах было гораздо меньше. Поэтому и нарушений правил дорожного движения случалось больше. В одно такое ДТП попал и наш первый секретарь Михаил Федорович Пальчик: под колеса «уазика», за рулем которого он был, выскочил из-за автобуса на остановке гражданин, обходивший его спереди, и получил травму. И хотя следствие установило, что пострадавший был в нетрезвом состоянии и нарушил правила перехода, приехавший из обкома заведующий орготделом Г. Т. Игнатенко провел служебное расследование, в ходе которого потребовал от нас дать партийную оценку случившемуся. Я занял сторону первого, за что был подвергнут критике. Дело «члена КПСС М.Ф. Пальчика» рассматривалось даже на пленуме райкома. Вызвали за трибуну для пояснений и меня, я вновь подтвердил свою позицию, а на чей-то каверзный вопрос «Чем вы руководствуетесь в отстаивании своего мнения?» ответил: «Исключительно ПДД и уставом КПСС». Не помню, появилась ли какая-либо запись в учетной карточке шефа, но работу он продолжил.

Аналогичный случай был и с директором совхоза «Гороховский» Петром Солянкиным. По-моему, в деревне Лекерта под колеса его «уазика» тоже попала старушка-нарушительница. Тоже было следствие, проводилось и партийное разбирательство, в результате которых руководитель хозяйства был вынужден покинуть свой пост. Начал потом по новой – с уровня специалиста на птицефабрике под Могилевом, на мясокомбинате в Бобруйске и затем возглавил Минский мясокомбинат…

Менее драматичными, но такими же эмоциональными были многомесячные тяжбы по жалобам известных на Бобруйщине главного агронома колхоза имени Мичурина И.А. Шаганова, механика автокомбината №12 Горошко, некоторых других. Следует признать, что подобные случаи в районе были единичны.

Бобруйский район, начало 1990-х. Cправа на снимке Владимир Николаевич Чайко, тот самый «настоящий меченосец», стоявший на страже чистоты партийных рядов. Слева на фото – автор этих строк.

Карающий меч

Карающим мечом районной партийной организации была, конечно, парткомиссия при РК КПБ. Мне довелось работать при двух ее руководителях – Владимире Николаевиче Чайко и Дмитрии Алексеевиче Суриновиче. Запомнился и неизменный их внештатный помощник на протяжении многих лет – Владимир Яковлевич Антушевич. О нем ходили легенды, как во время войны он чуть ли не лично в заградотряде останавливал отступавших бойцов, как карал и миловал, будучи прокурором чуть ли не фронта. На самом же деле военный прокурор стрелковой дивизии находился на фронте с первого дня и обеспечивал соблюдение в частях и подразделениях воинской дисциплины, уставного порядка, присяги и социалистической законности. Был награжден многими орденами и медалями. В свои восемьдесят с лишним лет Владимир Яковлевич являл собой пример эрудита, интеллигента и порядочного человека – это у него в квартире, будучи приглашенным однажды в Дом коллектива на Пролетарской, я вживую листал тома словаря Брокгауза и Ефрона и слушал повествования о буднях Великой Отечественной войны.

Настоящим же меченосцем в парткомиссии был В.Н. Чайко, стоявший на страже чистоты рядов районной партийной организации. С его подачи рассматривались на заседаниях бюро райкома персональные дела членов КПСС по поводу несоблюдения уставных требований, «противопоставления себя первичной организации» или «аморального поведения коммуниста», результатом которых были строгий или просто выговор, с занесением в учетную карточку или без такового, а то и исключение из партии. Занимавшийся в молодости боксом, председатель на заседаниях комиссии порой наносил ощутимый моральный удар по репутации провинившихся, поэтому так опасались они разборок в парткомиссии. Позже, когда Владимир Николаевич возглавил райком профсоюза работников агропромышленного комплекса, я узнал его с неожиданной романтической, лирической стороны. Дело в том, что он писал стихи, и я содействовал их опубликованию в местных газетах. Бывал и у него дома, где видел по тем временам, наверное, самую большую в Бобруйске библиотеку, собранную любовно с супругой Альбиной Дмитриевной, руководившей тогда фабрикой художественных изделий в нашем городе.

Заступивший на важный пост Д.А. Суринович, в отличие от предшественника, получавшего информацию от надежных людей с мест, выезжал по любому тревожному сигналу в первичные парторганизации. И разбирался в ситуациях с принципиальностью, уровень которой порой зашкаливал. Сказывалась, очевидно, прежняя его работа главным инспектором по закупкам и качеству сельхозпродуктов в районе. Если раньше он строго следил за тем, чтобы колхоз не обманул и на полпроцента жирности молока государство, а совхоз не отправил гнилую картошку в закрома Родины, то теперь он сверхщепетильно не допускал и пятнышка на реноме райкома и партии в целом, которое могло появиться из-за безответственности или нерадивости отдельных коммунистов Бобруйщины. Из общения с Дмитрием Алексеевичем в моей записной книжке появились такие сочные слова и выражения, как «юридированный товарищ», «игнорируют нашими рекомендациями», «он же с них издевался» и другие неологизмы.

Продолжение следует.