Начало его воспоминаний можно почитать здесь:
- «Райком закрыт, все ушли…». Повесть из времен заката КПБ-КПСС на Бобруйщине
- Шапка из крысы. Как менялись в 1980-х головные уборы работника Бобруйского райкома компартии
- Это трудное слово «плюрализм». Как в Бобруйском райкоме изучали «перестроечную» лексику и спасали архивы ВЧК
- Что веселило народ на скучных партлекциях
- Ироничный Пальчик, «энерджайзер» Рудая... «Цепкие и крепкие» люди из Бобруйского райкома
Крук и весь круг общения
С секретарством я как бы перешел на другой уровень проникновения в проблемы трудовых коллективов. Если раньше, как заведующий отделом, заходил к руководителям только доложить о цели прибытия и продолжал работу с партийными секретарями, то теперь все общение велось с директорами, причем они нередко обращались с просьбами о конкретной помощи. Немного было промышленных и строительных предприятий и организаций в районе, но больше, чем их осталось через каких-то пять лет после развала Советского Союза. В Глуше работал стеклозавод, в Редком Роге – торфопредприятие, в Туголице – мелиоративная ПМК, в Броже – лесопункт, в Бабино – зверохозяйство, в городе размещались несколько строительных и монтажных ПМК, цех объединения «Белорусская керамика», цех «Могилевмебели», межрайуправление осушительных и оросительных систем, райсельхозтехника и райсельхозхимия, автокомбинат № 12 и межрайбаза облпотребсоюза, опытный лесхоз, комбинат кооперативной промышленности и другие субъекты хозяйствования.
С Николаем Ивановичем Круком в Редком Роге сошелся во взглядах сразу по нескольким объединявшим нас причинам. Во-первых, родом он был из Червенского района, граничащего с моим Смолевичским. Во-вторых, не раз бывал на родственном торфобрикетном заводе у меня на родине и был хорошо знаком с его главным инженером, жившим в одном доме с моими родителями. В-третьих, как оказалось, Н.И. Крук служил на прибрежной границе в Одессе, а я на Южной границе СССР… Поэтому совместная наша работа находила полное взаимопонимание и взаимовыручку. Когда понадобилось, я сопровождал, например, нашего руководителя в Смолевичи и участвовал в каких-то нужных переговорах на родине. В свою очередь, когда мы застряли на «уазике», объезжая торфоучасток в окрестностях Редкого Рога, Николай Иванович оперативно сам пошел в поселок и сам приехал на… пожарной машине, чтобы вытащить меня из торфяного месива.
Братья Леваковы: смычка пролетариата с крестьянством
Из работы с кадрами вспоминается эпизод выборов секретаря парторганизации ПМК-76 треста «Могилевводстрой» в Туголице. Райком рекомендовал на этот пост Владимира Петровича Левакова, приехавшего на Бобруйщину из-за ее пределов. Как и положено, я несколько раз выезжал в поселок, «изучал обстановку», разговаривал с начальником передвижной мехколонны Адамом Ивановичем Гацко, наиболее авторитетными специалистами и рабочими. И вот настал день «Х». В одной машине едем с Владимиром Петровичем в Туголицу. Оба немного волнуемся, понимая, что пролетариат отличается от крестьянства, и мелиораторы на выборах могут не поддержать чужака. После представления кандидата и его выступления дебаты на собрании действительно разгорелись жаркие: дескать, почему привозной секретарь; у нас что, своих нет? Вот тогда свое веское слово сказал Адам Иванович: «Товарищи, вы колхоз «Гигант» в нашем районе знаете? Вот, хорошее, богатое хозяйство. А возглавляет его Леваков-младший – Михаил Петрович. Не думаю, что старший брат у нас будет работать хуже…». В общем, проголосовали мелиораторы дружно за Левакова-старшего. Выходим на воздух, а на стоянке – знакомый автомобиль председателя колхоза «Гигант»: Михаил Петрович приехал в ПМК «или поздравить брата с избранием, или забрать его в сельское хозяйство».
Время показало, что не ошибся райком ни в В.П. Левакове, работавшем затем председателем Слободковского сельсовета и в аппарате райисполкома; ни в А.И. Гацко, ставшем депутатом белорусского парламента; ни в М.П. Левакове, находившемся во главе райисполкома и сегодня возглавляющем самое передовое хозяйство Бобруйщины. С благодарностью вспоминаю других руководителей промышленности и строительства в районе: Григория Николаевича Примова и Марьяна Мечиславовича Шафаревича, Абрама Петровича Бацевицкого и Юрия Васильевича Бобкова, Николая Степановича Лесковца и Александра Николаевича Михлюка, Валерия Ивановича Литвинова и Николая Ивановича Жолудева, Александра Николаевича Тупикова, Владимира Николаевича Довнара, Виктора Федоровича Капустина, Владимира Александровича Зырянова, Валерия Владимировича Лемешонка, Федора Петровича Балыко и многих других, среди которых были и фронтовики, люди, пережившие войну, у которых многому учился.
Массаж от Лилии Ломсадзе
Районное потребительское общество возглавлял Иван Алексеевич Марусевич, номинально находившийся под моей эгидой. А надо сказать, что и в те 1980-е годы на проведение политдней (аналог единых дней информирования сегодня) к нам приезжали гости из столицы. В тот раз почему-то во второй половине дня приехала корреспондент главной и тогда «Советской Белоруссии» Лилия Ломсадзе. На село как бы добираться поздно, вот первый секретарь и предложил мне составить компанию коллеге по профессии, чтобы она выполнила партийное поручение в городе. Быстро созвонился с Иваном Алексеевичем, и через полчаса нас уже встречала аудитория из сотрудников конторы райпо.
Не помню, о чем была лекция в исполнении журналиста, но вот что происходило после нее. За чаем-кофе в кабинете Марусевича выяснилось, что Ломсадзе в качестве увлечения занимается лечебным массажем. Слово за словом – узнаем, какие чудодейственные результаты приносят процедуры в исполнении Лилии. Не отличавшийся атлетическим здоровьем Иван Алексеевич тут же предлагает себя в качестве объекта для демонстрации волшебного массажа. Если бы кто-то несколькими минутами позже открыл дверь и увидел происходившее, то вполне бы после соответствующего сигнала в райком я бы рассматривал позднее дело об аморальном поведении члена КПСС председателя райпо Марусевича. Но я был в кабинете и все видел своими глазами. Обнажив торс по указанию целительницы, он лег на пол, застеленный какой-то общепитовской скатертью. Лектор по распространению медицинских знаний стала на колени рядом с телом и начала его щипать, бить и поглаживать. При этом пациент издавал стоны и звуки, похожие на рычание – именно те, которые так ловят уши «доброжелателей» за дверьми. Но Иван Алексеевич был спокоен в уверенности, что таких в коллективе нет. Не знаю, помог ли тогда массаж, продолжен ли был тот курс лечения…
Хлеб и соль деревни
По кадровым вопросам часто приходилось встречаться с руководителями хозяйств. Не все контакты сохранила память, но многие, наиболее яркие. Например, с председателем колхоза имени Пушкина Виктором Макаровичем Тумашенко. Это он, умудренный опытом работы на земле, в гуще людей, говорил так, что после встреч с ним я доставал блокнот и записывал всегда афористичные его выражения. «Час надышоў не скародзіць, а араць», «Лет, может, мне и пятьдесят семь, а зим больше» – и сегодня читаю и удивляюсь глубине мысли в словах Виктора Макаровича.
Приезжаю как-то на центральную усадьбу колхоза имени Пушкина в Воротынь. Прежде чем идти в правление, заметил неподалеку толпу мальчишек у скамейки возле ворот одного дома. Подошел, заинтересовавшись, и вижу, что собрались они вокруг седовласого ветерана, слушают его рассказ, открыв рты. А тот, знай себе, самозабвенно повествует (цитирую по записной книжке): «… но немцы нас не заметили. Мы же в белых маскхалатах. Ну, стали уходить по житу, по житу, добрались до леса, а там уже нас не достать было»... Я навострил ухо, что-то здесь было не так. А бывший «партизан» пуще прежнего: « В следующий раз послали меня в разведку, в Бобруйск. Подхожу к мосту через Березину, а на нем немцы, документы проверяют. Ну, и у меня спрашивают аусвайс. Что делать? Ну я им на чистом русском языке и говорю: «Товарищи хвашисты, так мол и так, иду в город, выполняю секретное задание». Они на меня так подозрительно поглядели, но пропустили. Дескать, ферштейн, сами на службе. Вот что значит, дети, партизанская смекалка! Они ж по-русски ни бум-бум!».
Я грустно улыбнулся и с тревожными мыслями направился в контору. И с порога задал В.М. Тумашенко вопрос о странных воспоминаниях чудаковатого старика. Виктор Макарович глянул в окно, будто хотел убедиться, что ребята действительно слушают деда, и заговорил:
– Вы ж понимаете, ветеран выискался! В войну полицаем был, отсидел потом двадцать пять лет, вернулся в Воротынь. Работал на подсобных работах, жил тише воды. На День Победы, пока были еще фронтовики и партизаны, нос на улицу не показывал. Но стали уходить из жизни участники войны, и он стал на лавочке посиживать. А потом вот такие байки начал травить, собирая своей ахинеей детвору вокруг себя.., – сам дитя войны, Виктор Макарович с видимым сожалением закончил свое сообщение, вновь выглянув в окно.
Мы обменялись мнениями насчет угрозы подмены правды о войне подобными небылицами выползших на свет таких «ветеранов» и поехали посмотреть на рабочем месте возможного кандидата на выдвижение в секретари парторганизации другого хозяйства. Когда «кадровый день» подходил к концу, Виктор Макарович, прощаясь, еще раз вспомнил о нашем разговоре:
– Вы же там будьте на страже, чтобы молодежь не думала, что в войне победили вот такие «ветераны» с тюремным стажем. Пишите правду о войне.
Продолжение следует.
