Бобруйск 1950-60-х просто немыслим без балаголов. Для тех, кто еще не знает, кто они: это извозчики, занимавшиеся в пору юности и молодости Гарика уже в основном лишь доставкой грузов на конных подводах.
– Базировались они у входа на центральный рынок с угла улиц Маркса и Социалистической. Лошади с повозками – вдоль первой, сами – в скверике вдоль второй, – живо, будто только что пришел от тех ворот, рассказчик вспоминает детали неотделимого для родного города явления. – В ожидании клиентов балаголы всегда бурно обсуждали события как местной, так и международной жизни. Одевались они просто, но тепло. Говорили на особом бобруйском наречии, где два русских слова сопровождали пять на идише или наоборот. Но все друг друга понимали. Услугами же их пользовались главным образом евреи, считавшие, что даже курочку с рынка следует доставлять до дома с шиком.
По мнению Гарика, самым авторитетным балаголом в середине 1960-х был Лейба Вольфсон, к которому прислушивались и которого уважали все. Даже его друг, имевший огромный рост и буденновские усы, развевавшиеся на ветру, когда он, стоя с вожжами в одной руке и с кнутом в другой, ехал по городу на телеге-платформе. Сын тоже послушал провидца Лейбу и не стал, ввиду бесперспективности, продолжать дело отца, а первым в Бобруйске освоил изготовление памятников из мраморной крошки.
– В отличие от одесских, наши балаголы не были лихачами. От рынка они отъезжали торжественно и чинно, словно не кошелку с гусем везут, а бочку куриных яиц для кугеля к субботнему шаббату. Даже в пятницу не торопились, справедливо полагая, что если ехать медленно, то прибудешь быстрее. Но зато в субботу они и пальцем не шевелили, не менее справедливо говоря: «Шаббс хот дер роше в гееним эйх рух», – на беглом идише заканчивает повествование Гарик, последнюю фразу которого я все-таки прошу перевести .
– По-моему, это означает «В субботу даже грешники в аду отдыхают», – говорит очевидец балагольского прошлого нашего города, и мы переходим к более современной части воспоминаний.
По воле предначертанной свыше Бобруйску судьбы в том же самом месте, где коротали время балаголы, находилась и одна из самых центральных стоянок входивших в обиход таксомоторов. Только лошадиные морды были сориентированы в сторону «Карла Маркса» и лежащей за ней сенобазы, а капоты «Побед», «Москвичей» и первых «Волг-ГАЗ-21» принюхивались аккурат к выходившим с рынка покупателям с еще не опустошенными кошельками. И с бурным течением времени те же тетя Бася или мадам Динабургская делали обидный для старожилов извоза выбор в пользу такси с непременным серебристым оленем над черным лаком авто – таким был осовремененный шик. Отправляясь к стоянке у подножия «Ступенек» (тогда – Дома быта), хозяйки поворачивались спиной и тем что пониже к редеющим рядам балаголов, понимавшим, конечно, что им не въехать на повозке прошлого в светлое будущее.
– Конкурентов из последних конных могикан таксисты дожимали едва ли не мощью всех лошадиных сил, таившихся под капотом. На стене гастронома «Восток», что располагался по Социалке напротив «Космоса», висел почтовый ящик. Однажды скучавший в ожидании пассажиров таксист подошел к нему с озабоченным видом и с гаечным ключом в руке. Тут же появился и любопытный балагол: «А что это ты тут делаешь, а?». С видом сантехника, прибывшего на устранение аварийной ситуации, тот лишь приказал: «Держи вот здесь, а я изнутри затяну гайки». Извозчик ухватился за синий ящик, а таксист удалился в гастроном. Проходит время, добросовестный балагол выполняет поручение, вокруг собирается народ. На вопросы граждан несколько раздраженно отвечает: «Для вас же стараемся…». Люди начинают посмеиваться. Доходит, наконец, и до хозяина вожжей и кнута. А в скверике, показывая на простака, рассказывает хохму коллегам таксист, успешно зашедший в дверь с Социалки, и вышедший в другую на улицу Маркса, – Гарик улыбается картинкам молодости, но лицо его грустнеет.
…Да, не вернуть ни тарахтящих по мостовой телег, ни Лейбу рядом со своей лайбой, ни того колорита прежнего города на Березине… Как я понимаю собеседника… Но живы дух и память бобруйчан! Они и в эпизоде, рассказанном на прощание Гариком.
– Не могу гарантировать биографическую точность, но Миша Раскин у нас любил говорить так: «Я родился в очень интеллигентной семье – мама продавала на базаре пончики, а папа был балаголом».
Фото из архива автора.
____________________
Фотопечать и реставрация старых снимков!
Мы оказываем услуги по фотопечати с любых носителей, реставрации старых снимков (устранение царапин, пятен, увеличение размера).
Приносите старые снимки в редакцию «Вечернего Бобруйска» по адресу: ул. Московская, 42, 2-й этаж. Мы работаем с понедельника по пятницу, с 9.00 до 17.00, без обеда.
Цифровые фото можно прислать на адрес редакции: red-vb@yandex.ru (не забудьте указать свой номер телефона) либо на вайбер +375-25-514-94-64.
Забрать заказ можно в редакции или получить его по почте наложенным платежом.
Справки по тел. (вайбер, телеграмм): +375-25-514-94-64.
