Его жизнь вместила многое. Несмотря на годы у Тимофея Федоровича цепкая память, он помнит многое, и если спрашивают, с удовольствием рассказывает. Одно из таких воспоминаний – его переезд в Беларусь, работа в бобруйском лагере для немецких военнопленных.
– Но до того, – рассказывает мне ветеран, – довелось самому попробовать нелегкой жизни человека, находящегося в неволе…
«Угольная пыль, казалось, въедалась не в кожу, а в душу»
После призыва на срочную службу его из Ленинградской области направили служить в Гродненский погранотряд. Это было в 1939 году. К началу Великой Отечественной войны он учился в школе подготовки младшего начсостава. Нападение фашистов было неожиданным и мощным, пограничники, не имея достаточного вооружения и боеприпасов, беспорядочно отступали. После переправы через Нёман из четырех десятков воинов его подразделения в живых осталось чуть более десяти, и Тимофею Федоровичу ничего не оставалось делать, как направиться к тете Марфе Васильевне, сестре его мамы, которая жила в Бешенковичах. Там, пережив зиму с 1941 на 1942 год, он решил двинуться в сторону линии фронта. Встретился с партизанами, которые затем переправили его в тыл. В итоге оказался под Новомосковском, в лагере для интернированных, где Тимофей Федорович был одним из сотен человек, чье прошлое должны были проверить. А до того момента пришлось работать в шахте. Нелегкий труд, угольная пыль, казалось, въедалась не в кожу, а в душу, смыть ее было делом непростым, тем более горячей воды не было.
Но тут судьба повернулась к нему лицом: бухгалтер, такой же интернированный, как и он, однажды спросил:
– Тимофей, а ты часом бухгалтерию не знаешь?
Здоровый авантюризм и природная смекалка сделали свое дело:
– Конечно, знаю, приходилось до войны заниматься…
– Вот и хорошо, будешь помогать мне выписывать довольствие.
А еще через некоторое время его вызвал оперуполномоченный, долго расспрашивал о жизни, потом направил на проверку данные о его жизни в Бешенковичах, все ли так, как говорит, и, когда все подтвердилось, предложил ему должность старшего инспектора по учету и кадрам.
В 1944 году Тимофею Федоровичу предложили переехать в Бобруйск, работать в лагере для немецких военнопленных. И тут еще один подарок судьбы. Ему сказали, что есть жесткое требование: ехать нужно с семьей, холостяки на этой службе не нужны. У парня была девушка, но до того он с ней встречался мало и о женитьбе не думал. А тут пришлось решать. Быстро расписались, и они с Галиной Александровной прожили большую и счастливую жизнь, вырастив двух сыновей. Теперь уже и внуки взрослые. К сожалению, Галины Александровны давно нет.
«Работали они добросовестно»
– Лагерь тогда, – вспоминает Тимофей Федорович, – находился на Форштадте, за штабом армии. Там было в общей сложности полторы тысячи военнопленных. Своих чувств к бывшим фашистам показывать нельзя, впрочем, я не был в плену, мои близкие сильно от фашистов не пострадали, поэтому какой-то лютой ненависти к ним у меня не было. Зато вскоре я убедился в их добросовестности, исполнительности, пунктуальности, и это немало удивило. Если им сказали, что нужно регистрироваться, значит, они без лишних разговоров регистрировались, все данные указывали честно и правильно. Если кто-то был эсэсовцем, то так и писал. Работали добросовестно. В частности драмтеатр, кинотеатр «Товарищ», завод им. Сталина (ныне машиностроительный завод), другие предприятия в значительной степени восстановлены их руками. Как-то, разбирая завалы на ул. Бахарова, они нашли головку швейной машинки. Я спросил у одного немца, можно ли из нее что-то сделать. Он ответил: да, можно, она почти исправная. И восстановил. Я отвез ее тете в Бешенковичи, у которой такую же машинку отобрали немцы. Тетя была очень благодарна мне за такой подарок.
Были среди нашего лагерного контингента такие, кто сбегал. Я считал это глупостью. Ну, куда ты бежишь? До Германии далеко, а вокруг люди, которые ненавидят фашистов, на их помощь рассчитывать не приходится. А в лагере, пусть и не сытно, но кормят, одевают… Их потом ловили, кого убивали при захвате, а кого расстреливали по решению суда и трупы привозили в лагерь, наверное, в назидание остальным.
После окончания войны, году в 47-м, лагерь стали расформировывать. Немцев на историческую родину отправляли поездами. Меня назначили замначальника эшелона, ответственным за продовольствие. Скажу честно: очень боялся растраты, тогда за такое спрашивали жестко, можно было легко попасть под суд. А здесь 600 - 700 человек, 10 дней пути, помогать вести учет некому, кроме самих немцев, не дай Бог перерасход.
Но немцы вели себя достойно, честно: тарелки, вилки иная посуда – на бумаге все тютелька в тютельку. Вместо десяти ехали 7 дней. И снова я боялся за неточности в бухгалтерии, но все совпало. Проверка ни к чему придраться не могла. А потом второй эшелон. И снова все прошло гладко.
«Надо быть добрым к людям»
После этого Тимофей Федорович работал в детской колонии, а затем в Департаменте охраны. Всего отдал службе в МВД более 35 лет, хотя для выслуги с максимальной доплатой к пенсии было достаточно 30 лет. Дослужился до заместителя начальника отдела, майор милиции в отставке. С 1985 года на заслуженном отдыхе. В квартире живет один, сыновья уже тоже на пенсии, старшему (он живет в Минске) 76 лет, младшему (он бобруйчанин) – 67. Из Минска регулярно приезжает внучка и помогает по хозяйству. В квартире чисто, царит атмосфера уюта, на стенах фотографии близких Тимофею Федоровичу людей – жены, сыновей, внуков. Кажется, 100 лет, которые прожил ветеран, ничуть его не тяготят.
Рецепт долголетия от Тимофея Кукотина
Мы не могли не спросить у Тимофея Федоровича, как прожить 100 лет и при этом сохранить ясную память и интерес к жизни:
– Никакого секрета нет, – говорит ветеран. – Надо вести здоровый образ жизни и быть добрым к людям. Я, например, за всю мою службу ни разу не наказал ни одного человека.
