Мойша Апельсин и легендарная тетя Хася: впечатления о Бобруйске 1970-х

27.4k
Юрий КУЦЕНКО
Юрий Куценко, бывший главный технолог ОАО «ТАиМ», приехал в наш город в конце 1970-х. Перед вами воспоминания человека, не родившегося в Бобруйске, но попавшего сюда волей судьбы и прожившего здесь уже 40 лет. Рассказчик вспоминает, как встретил его Бобруйск, и чем удивили местные жители

«Нашли дураков! – визгливо кричал Паниковский. – Вы мне дайте Среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию. – Как! Всю возвышенность? – язвил Балаганов. А не дать ли тебе еще Мелитополь в придачу? Или Бобруйск? При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом…»

С этой крылатой фразы из «Золотого теленка» хочу я начать свой рассказ. В мои студенческие 1970-е годы эта книга Ильфа и Петрова была моей настольной, любимой. Но думал ли я тогда, что через несколько лет попаду в этот самый славный Бобруйск и проживу здесь больше 40 лет? Конечно, нет! Хотя впервые услышал о Бобруйске еще в школе... Но обо всем по порядку.

Видимо, судьба!

Меня зовут Куценко Юрий Владимирович, родился я в городе Шебекино Белгородской области. Ныне это Российская Федерация. Как и все, учился в школе. И, наверное, уже тогда судьбой было предопределено мое переселение в Бобруйск. Завуч нашей школы Сорокина Зоя Александровна (в девичестве Иванова) была родом из Бобруйска, а я с детства дружил с ее сыном Сергеем. Каждое лето Сорокины всей семьей выезжали в Бобруйск, и Сергей мне потом рассказывал о том, как он отдыхал в этом городе...

Проходило время, после школы я поступил в Харьковский авиационный институт на факультет «Двигатели летательных аппаратов». Прекрасные студенческие годы пролетели быстро, и вот в феврале 1976 года я, инженер с дипломом, получил направление на один из заводов города Баку. Но перед отправкой на работу мне был предоставлен отпуск, который я, конечно, провел дома. Был март. Девушки у меня не было на тот момент, как говорится, гуляй, отдыхай по полной программе! Да еще друг Сергей объявил, что 27 марта он женится, и я, естественно, был приглашен на свадьбу своего друга детства. На свадьбу, конечно, приехали и родственники Сергея из Бобруйска, а среди них была двоюродная сестра моего друга, Татьяна. Вот так я и познакомился со своей будущей женой.

Невеста из Бобруйска

Нам хватило трёх дней, чтобы понять, что мы созданы друг для друга. Через три дня Татьяна уехала в свой Бобруйск, а я – в далекий Баку. Но уже в мае 1976 года я прилетел на два дня в Бобруйск, и мы подали заявление о регистрации брака на 17 июля. Удивительное совпадение, но именно в этот день в далеком 1955 году вступили в брак и родители Татьяны – Нина Алесандровна (в девичестве Иванова) и Иван Ефремович Парахневичи.

Обратите внимание, я опять упомянул фамилию Иванова. Да сколько же их в Бобруйске! Неужели больше, чем Рабиновичей в 70-х? Это мне пришлось выяснить позже, а пока, 17 июля 1976 года, отгремела наша свадьба в кафе «Дружба», которое было возле городского парка. А через два дня после свадьбы мы с молодой женой улетели в Баку.

В столице Азербайджана мы прожили три года. Я работал инженером-испытателем на военном заводе. Работа нравилась, и все же после отработки положенных после института трех лет мы с женой решили покинуть Баку и вернуться на ее родину – в Бобруйск.

Прибытие в «иностранный» город

1 мая 1979 года. С этой даты начинается история моей жизни в Бобруйске. Я хорошо помню этот день. Самолетом мы долетели до Минска, а дальше автобусом добирались до города. И вот здесь, на Бобруйском автовокзале, который находился рядом с железнодорожным, я получил первые настоящие впечатления о городе.

Выхожу из автобуса и вижу группу людей, которые стоят невдалеке и о чем-то разговаривают на непонятном мне иностранном языке. Я очень удивился, поворачиваюсь к жене и спрашиваю: «Что это иностранцы у вас делают?»

Татьяна посмотрела на меня молча, ничего не ответила, и лишь когда мы отошли немного, стала мне объяснять, что это не иностранцы, а уважаемые люди города, и говорят они на идиш. Потом она добавила, что таких в Бобруйске каждый третий, и мне надо будет к этому привыкнуть. Для меня это было полной неожиданностью! Раньше я никогда не встречал людей, говорящих на идиш, а здесь каждый третий? Одним словом, меня это по-настоящему тогда поразило.

Первое время мы жили у тещи на улице Октябрьской. Там мое знакомство с «иностранцами» продолжилось. Все соседи у тещи, как оказалось, были евреи – со своими обычаями, нравами и колоритом.

Бесплатные крылышки и бедрышки для тещи

Чего только стоил Апельсин Мойша Пейсахович, который покупал тушку курицы, отрезал от нее крылья и бедра и готовил исключительно оставшуюся филейную часть. А отрезанное куда девал, спросите вы? Да просто так отдавал моей теще!

За продуктами Мойша Апельсин ходил, как он говорил, в «мавзолей». И я долго не мог понять, что это за «мавзолей»? Как оказалось, это продовольственный магазин на углу улиц Чонгарской и Московской (сейчас вроде «Эдем» называется). А как он ругался! Вы слышали когда- нибудь, от кого-нибудь, чтобы вас называли «березовым дубом»? А вот я от Мойши Пейсаховича слышал! Это было его фирменное ругательство. Наверное, это и есть бобруйский колорит.

Я быстро нашел работу в Бобруйске, это был нынешний ТАиМ, а тогда «Сельхозагрегат», который входил в состав ПО «Бобруйскферммаш» и выпускал различные детали для конвейера. Завод был небольшой, всего 300 работающих. Почему меня так на него потянуло? В то время было принято решение на базе «Сельхозагрегата» строить новый завод всесоюзного значения по производству пневмотормозной аппаратуры с перспективой дальнейшего расширения. Да и квартиру обещали за 3-5 лет. С таким институтом за плечами меня без проблем приняли в технический отдел инженером-технологом. Кстати, заместителем отдела на тот момент был Михаил Григорьевич Бондаренко, ставший впоследствии мэром города. Из 14 работников нашего отдела семеро были, как говорится, «бобруйские уважаемые люди», которых я еще несколько месяцев назад считал «иностранцами». Это были интеллигентные, умные работники с особым чувством юмора. Чего стоил только Марк Лядский!

Бобруйские анекдоты

Бобруйские анекдоты от Марка Лядского я помню до сих пор!

Он их рассказывал с особым еврейским колоритом, это нужно было слышать.

Кстати, я никогда не слышал такого понятия, как шебекинские анекдоты или харьковские, бакинские, тульские и др. А вот бобруйские, оказывается, были!

Ну вот, к примеру, один из бобруйских анекдотов, который я помню до сих пор:

Итак, Бобруйск. Циля и Хаим в спальне ведут разговор: Циля: «Хаим, ты не поверишь, нужно срочно покупать шторы на окна!» – «Циля, зачем???» – «Видишь, Хаим, прямо напротив наших окон построили мужское общежитие и завтра туда начнут вселяться молодые люди». Хаим: «Ну и что???» Циля: «Таки они каждый вечер будут смотреть, как я раздеваюсь, чтобы лечь к тебе в постель». Хаим: «Циля!!! Зачем лишние растраты! Они тебя один раз увидят в окно и сами побегут покупать шторы!».

Да, если этот анекдот еще и рассказать с еврейским колоритом, это будет нечто!

Группа работников завода «Сельхозагретат» (ныне ТАиМ), собравшихся на демонстрацию 7 ноября 1982 года. Фото из архива Юрия КУЦЕНКО
Группа работников завода «Сельхозагретат» (ныне ТАиМ), собравшихся на демонстрацию 7 ноября 1982 года. Фото из архива Юрия КУЦЕНКО

Легендарная тетя Хася

Мои ожидания меня не обманули: завод быстро построили, он превратился в современное высокотехнологичное предприятие. Число работников дошло до 1200 человек, а технический отдел превратился в отдел главного технолога с численностью порядка 40 человек. Первым главным технологом стал Вадим Аркадьевич Ковширко, который в конце девяностых стал директором завода. Да и я долго в инженерах не засиделся. Быстро стал начальником тех. бюро, затем зам. главного технолога, а затем и главным технологом, которым я пробыл больше 17 лет.

Менялись директора, начальники, некоторые из них особо и не запомнились. Но была на заводе одна личность, которая неожиданно для себя оставила память, наверное, на века. Это была уборщица тетя Хася. Она была совершенно простой, и, бывало, ворчала: «Я, старая еврейка, мою туалеты». Так чем же она оставила о себе память? Еще когда В.А. Ковширко был главным технологом, он часто проводил рабочие совещания с подчиненными, и когда доходило дело до вопроса, почему кто-либо не выполнил поручение в срок, подчиненные, как правило, начинали оправдываться: мол, я к тому ходил и тому звонил и туда писал и никто не помог. Что бы подчеркнуть то, что виновный совсем не туда обращался, Вадим Аркадьевич говорил с иронией: «Ты бы еще у тети Хаси спросил». Эта фраза быстро прижилась и позже все начальники на заводе стали часто использовать это выражение.

Фраза «ты бы еще у тети Хаси спросил» стала крылатой на предприятии. Уже давно нет тети Хаси (она еще в середине 1980-х уехала к сестре в Америку, и жива ли, не знаю), но даже сегодня на ТАиМе продолжают так говорить. Иногда захожу на родной завод, которому отдал 35 лет, разговариваю с молодежью, вижу, что они понятия не имеют о том, кто такая тетя Хася, но слышали эту фразу от своего нынешнего начальника! Это и есть настоящий Бобруйск!

Как Зяма рекламировал рыболовные снасти

Кроме работы, были у меня, естественно, и увлечения. И, прежде всего, это была рыбалка. Сегодня в Бобруйске, наверное, с десяток рыболовных магазинов, где можно купить все что угодно. А в конце 1970-х в городе был практически один магазин «Военохот» возле базара и продавал там все для охоты и рыбалки дядя Зяма Зельдин. Это была легендарная личность! Со всяким покупателем он заводил разговоры на рыболовные темы и не только, да еще с различными шутками-прибаутками.

Хорошо помню, как я покупал у дяди Зямы блесну на спиннинг. Подошел к стенду и, показывая на понравившуюся блесну, спрашиваю: «Дядя Зяма, эта блесна хорошая?» – «Таки да, хорошая!» – «Ну а вот эта, как?» – «Ну так и эта хорошая!» – «Ну вот а эта?» – «Таки еще лучше, совсем хорошая! Ты не поверишь! Они здесь все хорошие! Березина их все принимает к себе!»

Из этих мелких фраз и складывается бобруйский колорит! К сожалению, где-то в конце 1980-х Зяма Зельдин уехал в США, где и скончался в 2016 году, в возрасте 97 лет.

Я начал свой рассказ с того факта, что оказался в Бобруйске 40 лет назад благодаря людям с фамилией Ивановы. Но прежде чем поведать, кто же такие эти самые Ивановы, расскажу несколько бобруйских баек.

Бобруйские байки

В 1970-е годы в Бобруйске был построен первый кооперативный дом на углу ул. Пушкина и Интернациональной и, как говорят, там жили исключительно одни евреи. Про этот дом тогда ходила по городу такая байка: подошел один мужик к дому и стал громко звать нужного человека: «Иванов! Иванов! Иванов!!!» В конце концов на балкон вышел один из жильцов дома и говорит: «Какой Иванов? Здесь такого быть не может! Это дом кооперативный!»

К слову, в том доме жила тещина подруга, которая работала обычным парикмахером с зарплатой 80 руб.

В конце 1970-х слышал еще одну байку – о том, как евреи умели жить. Бобруйский стройтрест дал объявление, что требуется заведующий складом строительно-отделочных материалов. Естественно, в отдел кадров пришел человек по фамилии Рабинович. Он сразу спросил, что хранится на складе. Ему объяснили, что 25000 наименований строительно-отделочных материалов. Рабинович удовлетворенно покачал головой и сказал, что согласен работать. Удивленный кадровик посмотрел на него и говорит: «А почему вы не спрашиваете про зарплату? Здесь уже был до вас Иванов, так вот его зарплата совсем не устроила». Еще более удивленный Рабинович посмотрел на кадровика и говорит: «Как? На этом складе еще и платят зарплату?».

Пришло время рассказать об этих самых Ивановых.

Родословная Ивановых

Родословная семьи Ивановых, с которой я породнился в Бобруйске, берет начало от Иванова Ефима, который после окончания высшего технического императорского училища в Москве в конце 19 века, был направлен в Бобруйск на железную дорогу, которая к тому времени уже работала. Он был каким-то руководящим работником на железной дороге и, естественно, весьма состоятельным человеком.

Основатель рода Ивановых, Ефим Иванов слева. Рядом его жена Роза, коренная бобруйская еврейка. Сзади стоит один из его четырех сыновей Василий, который по рассказам
Основатель рода Ивановых, Ефим Иванов слева. Рядом его жена Роза, коренная бобруйская еврейка. Сзади стоит один из его четырех сыновей Василий, который по рассказам родственников погиб в 1914 году в первую мировую войну. Фото сделано в период 1907-1911 годы. Фото из архива Юрия КУЦЕНКО

Здесь, в Бобруйске, Ефим Иванов и познакомился с еврейской красавицей Розой и женился на ней. У него родились четыре сына – Иосиф, Александр, Лев и Василий. От Александра Иванова (уже наполовину еврея) и пошла ветвь моей жены.

У Александра с его женой Федорой было восемь детей. Все дети выросли образованными людьми. Достаточно вспомнить заслуженного учителя РСФСР Зою Александровну (о которой я писал в первой части воспоминаний).

Был еще Владимир Александрович Иванов, который долгое время работал начальником Проматомнадзора Бобруйска. О нем, кстати, «Вечерка» писала недавно в рубрике «Однажды в Бобруйске».

А чего стоит Евгений Александрович Иванов! Фронтовик, имеющий много орденов и медалей и прошедший славный героический путь от Москвы до Берлина в составе 1-й гвардейской танковой армии под командованием Катукова. Ну и, конечно, же моя теща Нина Александровна, отдавшая всю свою трудовую жизнь фабрике им. Дзержинского.

К сожалению, время неумолимо летит вперед. Уже никого нет в живых из детей Александра и даже некоторых его внуков. Но живы еще множество его внуков и правнуков, в которых уже перемешалась кровь многих национальностей.

Можно сказать, что в потомках Ефима Иванова есть что-то и от русских, и от евреев, и от белорусов, и от украинцев, и от поляков.

И, наверное, не случайно народ в свое время придумал определение: «лицо бобруйской национальности». И этим сказано все! Однозначно, кроме национальности русский, еврей, украинец и другие, есть еще и лица бобруйской национальности! Да по-другому и быть не может!

В свое время меня удивил один факт. У тещи в то время был телефон и, естественно, телефонная книга середины 70-х. Я ее с удовольствием листал и увидел там много любопытных фактов. В основном в книге были еврейские фамилии: Кацнельсон, Рабинович, Фридман, Вольфсон, Шапиро, Рабкин и др. Но попадались и русско-украинские фамилии: Иванов, Сидоров, Сорокин, Пилипенко, Сидоренко и др. А вот людей с белорусскими фамилиями: Кунцевич, Парахневич и др. было маловато. Получается, что Бобруйск был в то время многонациональным городом. Наверное, отсюда и складывался его неповторимый колорит, потому что каждый вносил в него свою изюминку.

Бобруйская биржа

Приехав в конце 1970-х в Бобруйск, мне пришлось столкнуться с еще одним загадочным, сугубо бобруйским явлением.

Часто с женой ходили на базар. И я постоянно наблюдал, как на Социалке собиралась большая группа людей, до 50-100 человек и что-то между собой обсуждали. Мне объяснили, что это биржа.

Для меня это стало очередной загадкой еврейского города, с подобным никогда и нигде не приходилось сталкиваться.

Как оказалось, на этой самой бирже уважаемые люди города обсуждали все насущные дела, от политики до цены на курочку. Сегодня такого я и представить себе не могу! Ведь это, по сути, были несанкционированные мероприятия. Но в те времена такие массовые собрания не запрещали.

На бирже были свои завсегдатаи, были неписаные правила поведения, о чем можно и нужно говорить, и о чем нельзя. Это был настоящий Бобруйск!

«И все же есть надежда...»

Наверное, чтобы быть бобруйчанином, вовсе не обязательно здесь родиться. Как говорят коренные бобруйчане, если ты 30 лет прожил в Бобруйске, ты уже наш человек!

С первых дней Бобруйск удивил меня своим необычным колоритом. И, вспоминая прожитые годы в Бобруйске, можно однозначно сказать, что в городе за 40 лет прошли серьезные изменения.

Сегодня на «ТАиМе» в отделе главного технолога, да и в других отделах нет евреев. А значит некому рассказать свежий бобруйский анекдот. Да и понятие бобруйский анекдот нивелировалось и превратилось в просто анекдот.

Сегодня никому в голову не придет отрезать от курицы крылья и голень и отдавать их соседке просто так. Сегодня в городе полно рыбацких магазинов, где вам продадут нужную вам блесну. Увы, в них нет дяди Зямы с его неповторимой харизмой. Да и «биржа» ушла в прошлое.

Много было потеряно с отъездом «наших уважаемых людей». Сегодня вы не услышите в городе разговоров людей на идиш. И все же у меня есть надежда, что этот колорит Бобруйска будет возрожден. Верится, что тот бобруйский дух сохранился в сердцах жителей города...

Сначала появилась пешеходная «Социалка», на том самом отрезке улицы, где когда-то была та самая биржа.

Потом возник Шура Балаганов, который всегда мечтал работать в Бобруйске сыном лейтенанта Шмидта – ему, таки, предоставили такую возможность. Открылся «еврейский дворик». Считаю, это очень важное событие для Бобруйска.

А на «ТАиМе» до сих пор можно услышать фразу: «Ты еще спроси у тети Хаси».

Юрий КУЦЕНКО.

Фотопечать и реставрация старых снимков!

Мы оказываем услуги по фотопечати с любых носителей, реставрации старых снимков (устранение царапин, пятен, увеличение размера).

Приносите старые снимки в редакцию «Вечернего Бобруйска» по адресу: ул. Московская, 42, 2-й этаж. Мы работаем с понедельника по пятницу, с 9.00 до 17.00, без обеда.

Цифровые фото можно прислать на адрес редакции: red-vb@yandex.ru (не забудьте указать свой номер телефона) либо на вайбер +375-25-514-94-64.

Забрать заказ можно в редакции или получить его по почте наложенным платежом.

Справки по тел. (вайбер, телеграмм): +375-25-514-94-64.