30 мая 2018 года жительница Павловичей Валентина Талыш сообщила в милицию о пропаже дочери. Настю искали неделю и нашли мертвой в 65 метрах от остановки, где она сошла с автобуса 29 мая, возвращаясь из колледжа. Еще через три дня задержали подозреваемого – 17-летнего одногруппника девушки. Почти сразу парень сознался в убийстве. 18 января над ним начался суд.
Подробнее об этом громком деле вы можете прочитать по тэгу «Анастасия Талыш».
Заседание началось позже назначенного времени: ожидали прибытия конвоя с обвиняемым.
В маленьком холле на первом этаже здания Кировского районного суда собралось около 10 человек, никто не нарушал тишину. Почти все – со стороны потерпевших. Родители обвиняемого и родители погибшей разошлись по разным углам. Мама Насти, Валентина Олеговна, то и дело начинает тихонько плакать.
11.20.
Заседание суда объявлено открытым. Дело ведет судья Юлия Анатольевна Березюк, председатель Кировского районного суда. Также присутствуют два народных заседателя.
Гособвинение представляет заместитель прокурора Кировского района Игорь Васильевич Алёхно.
Обвиняемый – Валентин Кухарев, житель деревни Селица, учащийся 2 курса Жиличского сельскохозяйственного колледжа. Валентин находится под стражей с 9 июня 2018 года. В декабре в могилевской тюрьме ему исполнилось 18 лет.
Валентин сидит в клетке. Это худощавый паренек среднего роста, обычный подросток на вид. Он абсолютно спокоен, как будто уверен в том, что он здесь по ошибке. Ни лицо его, ни голос не выражают никаких эмоций, кроме безразличия. Периодически он кашляет.
Поскольку до суда Валентин уже достиг совершеннолетия, суд вынес решение прекратить участие в процессе его матери Татьяны в качестве законного представителя. После этого суд удовлетворил ходатайство гособвинителя допросить мать обвиняемого в ходе судебного следствия. Женщина покинула зал суда, так как теперь является свидетелем.
Зачитывается обвинение по статьям 139 ч. 1 (убийство), 205 ч. 1 (кража) и 378 (похищение документов).
Позиция обвинения состоит в том, что 29 мая 2018 года с 14.20 до 16.00, находясь на приусадебном участке возле своего дома, Валентин Кухарев с целью умышленного противоправного лишения жизни совершил убийство Анастасии Талыш. В ходе внезапно возникшей ссоры на почве неприязненных отношений он нанес девушке удар рукой в область грудной клетки, от которого она упала на землю. После этого обвиняемый, продолжая реализовывать свой преступный умысел, положил ей на шею спереди деревянный черенок ручного культиватора, лежавшего рядом, и встал на него двумя ногами, тем самым надавив на шею потерпевшей, прекратив доступ воздуха в легкие, и продолжал свои действия в течение 4-5 минут, пока она не перестала подавать признаки жизни. Вследствие полученных телесных повреждений смерть потерпевшей наступила на месте происшествия.
После этого с целью сокрытия следов обвиняемый оттащил тело погибшей на расстояние около 60 метров, за территорию своего участка, где растет густая трава и кустарник.
После этого он тайно похитил у погибшей имущество на сумму 170 рублей 91 копейка: куртку, мобильный телефон, сумку, зарядное, портмоне, в котором лежало немного денег, карточка, дисконтные карты, визитки и билет на автобус Дубовое - Кировск, которым девушка приехала в тот день из колледжа. Также там были другие вещи: нитки с иголкой, тональный крем, два лака для ногтей, пакет вермишели быстрого приготовления и др.
После убийства, имея умысел на хищение документов, стремясь скрыть следы преступления и избежать ответственности, обвиняемый похитил из сумочки паспорт и билет учащегося колледжа, т. е. совершил преступление, предусмотренное статьей 378 УК РБ.
– Понятно ли вам предъявленное обвинение? Соответствует ли оно предъявленному ранее? – спрашивает судья.
Обвиняемый подтверждает.
Судья разъяснила, что, так как на момент совершения преступления обвиняемый был несовершеннолетним, максимальное наказание, которое может быть назначено ему в случае признания виновным в убийстве по статье 139 ч.1 УК РБ – это 12 лет лишения свободы. Вообще же статья предусматривает от 6 до 15 лет лишения свободы.
– На данный момент каково ваше отношение к предъявленному обвинению? Признаете ли вы себя виновным? – спрашивает судья у обвиняемого.
– Нет, не признаю, – отвечает Валентин.
– По всем статьям не признаете? И по 139-й, и по 205-й, и по 378-й?
- Нет, с 205-й я согласен. Я ее сумку нашел.
– «Согласен» – что значит? Вы признаете вину по 205-й?
– Нет, вину не признаю.
Мать погибшей девушки тяжело выдыхает. Такого поворота близкие Насти Талыш не ожидали.
Гособвинитель утверждает, что виновность обвиняемого подтверждается показаниями около 20 свидетелей, письменными материалами дела и вещественными доказательствами.
Для определения порядка судебного следствия и замены конвоира, который, как оказалось, является свидетелем по делу, в суде объявлен перерыв.
– Я даже 12 лет буду опротестовывать, это мало! – в сердцах говорит мать Насти, выйдя на улицу в перерыве.
– Как того бобруйского – расстрелять, – соглашаются с ней близкие. – Это все адвокат, наверное, что он отрицать решил. А ведь говорили же тогда родители его, что ни копейки на адвоката не дадут, пускай отвечает...
– Он еще и отрицает! Где ж людская человечность? – задается вопросом мать.
После перерыва судебная коллегия определила порядок следствия: будет допрошен обвиняемый, затем потерпевшая, затем свидетели, после этого будут исследованы материалы дела.
Обратите внимание: далее вы прочитаете сокращенную версию текста. А для любителей детективов и тех, кто особо интересуется этим делом, ниже на этой странице размещены практически дословные расшифровки допросов обвиняемого и матери потерпевшей.
Сидел дома, сумку нашел, ничего не знаю
На допросе в зале суда Валентин Кухарев рассказал, что с Настей у них ни дружбы, ни конфликтов не было: общение на уровне «привет-пока», даже телефона девушки он не знал. Да и видел ее, говорит, редко: постоянно болел и пропускал занятия.
29 мая Валентин также был на больничном. Полдня был дома один, с 14 до 15, по его словам, посидел с родителями, которые пришли на обед, а с 15 до 17 часов, на огороде «культивировал гарбузы». В пять с чем-то вернулись родители, а около восьми Валентин отправился в соседнюю деревню Барсуки на почту: у здания круглосуточно можно поймать бесплатный wi-fi (дома интернета нет). Вернулся домой в 21.30. Родители уже спали, лег и он.
За весь день, говорит, видел только родственника, который проезжал мимо около четырех (дорогу с огорода отлично видно). Настю не видел. Но согласился, что если бы она приехала на автобусе из колледжа (он приходит в 14.20), то домой шла бы мимо его участка.
– Ваши родители всегда приходят на обед с 14 до 15 часов? – спрашивает судья.
– Нет, могут и в 12, и в час прийти.
– Тогда как вы запомнили, что 29 мая они были на обеде именно в этот час?
– Я тогда телевизор смотрел, по НТВ шел сериал «Лесник», закончился ровно в три.
– И о чем была серия?
– Я уже не помню.
– А 28 мая он шел? Вы смотрели? О чем был?
– Вроде бы да, о чем – не помню.
– Почему же тогда вы запомнили, что именно 29-го с 14 до 15 смотрели сериал «Лесник»? Ведь вы с 22-го, к тому моменту уже восьмой день, болели, сидели дома, ни с кем не общались...
Объяснить этого парень не смог.
На выходных, 2 или 3 июня, около восьми вечера парень ходил к подруге, которая живет в Барсуках. Выйдя из Селицы в сторону Широкого, рассказывает Валентин, он остановился завязать шнурки и вдруг заметил у дороги, рядом с границей своего участка, брошенные вещи – женскую сумку и кофту. Из сумки парень достал смартфон и кошелек, в котором, по его словам, были только деньги, 1,5 рубля. Забрал. Остальное брать не стал, пошел к подруге. Включить смартфон не получилось. Подумал, что из-за него могут возникнуть вопросы, достал и разломал сим-карту. На мосту через речку выкинул сим-карту в одну сторону, смартфон – в другую.
– Зачем разбирали и выбрасывали? Вы обнаруживаете вещи и ни с того ни с сего решаете выбросить их в реку? – спрашивает гособвинитель.
– Ну, не знаю. Просто выкинул, – пожимает плечами Валентин. Подруге, кстати, он о своей находке не рассказал. Почему? «Ну, просто».
Домой Валентин вернулся около 23 часов. Родители уже спали в своей комнате. Он же, говорит, снова пошел к месту, где нашел вещи. Принес сумку и кофту домой. Первую засунул в пакет и выкинул в трубу под ближайшим перекрестком (именно там эксперты заметят след кроссовок, которые позже найдут в доме Валентина). Кофту, которую, по его словам, раньше ни на ком не видел, положил в шкаф в комнате родителей.
– Зачем было закидывать эти вещи в трубу?
– Чтобы от них избавиться.
– А зачем вам от них избавляться?
– Не знаю... Там мои отпечатки могли остаться.
– На сумке – понятно, вы брали из нее телефон и т.д. Но кофту зачем было забирать и прятать?
– Ну, маме на тряпки, чтобы пол вытирать. Как ветошь.
Правда, рассказать потом о новой «ветоши» родителям парень «забыл».
– В сумке были тетради, наверняка подписанные. Неужели вас не заинтересовало, что это за сумка в канаве, где и телефон, и тетради, что за кофта? – спрашивает судья. - Может, вы знаете хозяина и могли бы вернуть – не возникал у вас такой вопрос?
Но вопросов у Валентина, по его словам, не возникло, и тетради он «не рассматривал».
– Вот ты нашел ее кофту, – поднимается Настина мама. – Все видели Настю в этой кофте, вся группа подтвердила, что она всегда в ней ходила. А ты говоришь, что не узнал. Как ты можешь это пояснить?
– Ну, я мало ее видел (т.к. болел – авт.) и не рассматривал, в чем она ходит.
О пропаже одногруппницы Валентин, по его словам, узнал «в конце мая – начале июня», когда с расспросами ему, как и всем его знакомым, написал в соцсети сотрудник Кировского РОВД. Но и тогда, и даже после обнаружения тела Насти он не рассказал ни милиции, которая ходила по домам, ни кому-то еще о своих загадочных находках. Потому что «к тому моменту о них забыл».
Но не забыл сходить туда, где нашли тело девушки (видел в окно, что там работала милиция), сфотографировать место и сбросить снимок в чат одногруппникам: «Хотел показать, где ее нашли».
«Боялся, что с родителями что-то случится»
– Эти ваши показания совпадают с данными ранее, во время предварительного следствия? – уточняет гособвинитель. И тут Валентин огорошивает всех присутствующих на процессе:
– Нет, не совпадают. Меня заставили написать явку.
По словам парня, 9 июня его задержали и привезли в Кировский РОВД. После опроса на полиграфе отвели в кабинет, где сидели пятеро «сотрудников РОВД» (больше никого – ни следователя, ни родителей – не было, видеозапись не велась). Они угрожали и заставляли написать признание в убийстве:
– Говорили, что если не напишу, то с моими родителями может что-то случиться. Пугали сроками по 25 лет. Говорили, что посадят к «петухам», бомжам, что там из меня из мальчика сделают девочку.
В итоге Валентин, по его словам, под диктовку «сотрудников» написал: мол, работал на огороде, увидел Талыш, поссорились, она подошла сзади, парень «задел» ее древком ручного культиватора, девушка упала, ударилась головой и умерла, и он спрятал тело. Затем его вывезли на место происшествия и заставили показать под видеозапись, как именно он совершил убийство.
Но на следующий день после допроса следователем Валентина, по его словам, снова привели в тот же кабинет, где те же пятеро – имен их он не знает, но помнит внешне – сказали, что судмедэксперт не обнаружил на голове девушки повреждений. И поэтому нужна новая, более правдоподобная версия убийства.
– И тогда они придумали, что я ее черенком культиватора придушил.
По словам Валентина, под диктовку он написал еще одно признание и заново на месте происшествия показал на камеру, как происходило убийство.
На вопросы, почему никому не рассказывал о принуждении, парень повторяет одну фразу: «Боялся, что с родителями может что-то случиться».
– Они сказали, что если я расскажу кому-то, то пожалею, что родился на этот свет.
Но через неделю Валентин, по его словам, перестал опасаться и рассказал обо всем матери и адвокату.
Мама Насти не выдерживает:
– У меня только один вопрос. Если набрался смелости убить дитенка, так пусть наберется смелости сказать, как он это сделал! Он забрал у меня частичку моей жизни, забрал ребенка. И он будет жить! А мою дочку мне никто не вернет, – говорит женщина через слезы.
Сидел за поминальным столом
– Я его знала давно, учился с моей дочкой в школе с первого класса, и мы с его отцом одноклассниками были, – рассказывает на допросе Валентина Талыш. – Близко не общались. Знала как обычного спокойного мальчика, ничего никогда плохого о нем не слышала и не думала. До того, как это случилось.
Мама Насти рассказала, что у дочери ни с кем не было никаких конфликтов и проблем. О Кухареве девушка упоминала только пару раз. Говорила, что в колледже, если кто-то пропускает занятия, это «минус всей группе» – их ругают, могут урезать стипендии, а Валентин, мол, постоянно болеет и сидит на справке.
29 мая дочь звонила маме, просила денег на телефон. Та сказала, мол, как будешь дома – поговорим. Приехать в этот день Настя могла, но конкретно не обещала, поэтому ее отсутствие дома вечером Валентину Олеговну не обеспокоило. А наутро раздался звонок куратора из колледжа: «Насти нет на занятиях». Подумали, может, осталась у парня в Бортниках – но там ее не оказалось, и с обеда вчерашнего дня девушку никто не видел. Тогда родители обратились в милицию.
О смерти дочери Валентина Олеговна узнала 6 июня. Сразу не поверила, тем более что не показали тело: «Там нечего смотреть, уже волосы отслаиваются». Но показали одежду, и мать поняла: это она. 9 июня девушку похоронили.
– Потом уже в Следственном комитете мне показали на экране, как лежала Настя. Там куст стоял... Вот так вот ее ножки были...
В этот момент Валентина Олеговна начинает плакать. Народные заседатели тоже в слезах.
– Он же (Валентин – авт.) на похоронах цветы нес, я их потом с мальчиком еще одним за стол позвала, говорю «зайдите помяните»... Пришел домой, сидел... – женщина едва сдерживает рыдания.
– Почему согласились пойти за поминальный стол? – задает судья вопрос обвиняемому.
– Не знаю. Нас позвали, и мы пошли, – ответил Валентин.
На этом допросы сторон были завершены. На ближайших заседаниях суд будет заслушивать показания свидетелей.
Подробная версия: допрос обвиняемого
Гособвинение уточняет обстоятельства жизни обвиняемого. Он рассказывает, что учился в Жиличском колледже в группе вместе с Настей Талыш. В школе они тоже учились в одном классе. Парень раньше жил в общежитии, но теперь, с прошлого ноября, почти всегда ездит ночевать домой. Говорит, Настя тоже часто ездила домой. Прокурор уточняет, известно ли юноше расписание автобуса, на котором они обычно приезжали из колледжа. Тот рассказывает на память.
– Известно ли вам, в какое время автобус прибыл в Павловичи 29 мая?
– Нет.
– То есть автобус вы не видели?
– Нет.
– А в связи с чем вы с ноября стали ездить ночевать домой, имея общежитие?
– Там холодно было, я постоянно болел и ездил домой.
Валентин Кухарев рассказал, что в день убийства Анастасии Талыш, 29 мая 2018 года, он был дома на больничном. Часа в два дня пришли родители на обед. До трех Валентин был дома, смотрел телевизор. Затем начались новости, и он пошел на огород. С 15 и примерно до 17 часов, по словам Валентина, он на огороде «культивировал гарбузы». Где-то в 17, 17.30 приехали родители. Потом парень был дома, а вечером, часов в восемь, пошел в деревню Барсуки на почту, чтобы подключиться к интернету – там у здания можно поймать бесплатный wi-fi.
– Туда пришел примерно в 20.40, минут пять посидел в интернете и пошел. Вернулся домой примерно в 21.30. Родители уже спали. Я тоже лег спать.
30 мая, рассказал Валентин, он в 8.40 на автобусе поехал в кировскую больницу, чтобы закрыть больничный. В Кировске после больницы зашел в киоск, часов в 10, потом до 12 был в кафе «Смаженка», около 12 часов уехал на автобусе с автостанции. Домой вернулся в 13.00.
– Что-то покупали в кафе?
– Не помню.
– Где взяли деньги на поездку?
– Мама дала.
– Помните сумму?
– Нет, не помню.
Выясняют, чем занимался Валентин в другие дни. 31 мая он «вроде бы» ездил в колледж. Был ли на занятиях 1-3 июня, не помнит. Что делал 1 июня, не помнит. 2 или 3 июня ходил в соседнюю деревню гулять с подругой, которая живет в Барсуках
– В какое время?
– Не помню.
– Днем или вечером?
– Вечером.
– Вечернее время, может, как-то конкретизируете? Восемь часов, девять, десять?..
– Ну, часов в семь-восемь.
Встретились в Широком у поворота на озеро – подруга вышла навстречу.
– В указанный вечер никаких предметов не находили?
– Нашел сумку и кофту.
– Рядом со своим участком, налево, около куста сирени, у обочины. Когда шел, шнурки развязались, я остановился, чтобы завязать, и заметил эти вещи в кювете. Это метров 100-150 от поворота в сторону Широкого. Это было ближе к восьми вечера.
– А с подругой вы договорились встретиться в какое-то определенное время?
– Да. Часам к восьми.
– И когда вы вышли из дома?
– Где-то в 19.30 – 19.45.
– А сколько по времени идти от дома до поворота на Барсуки в Широком?
– Быстро минут пятнадцать, медленно минут тридцать. Я быстро шел.
– Хорошо, вы нашли вещи на этом месте, что дальше было?
– Взял сумку. Школьная женская сумка. Там был кошелек, вещи какие-то. Тетрадки, ручки. В кошельке копейки. Я взял оттуда полтора рубля.
– Полтора рубля каким достоинством?
– По 50 копеек, 20 и 5.
– Что с деньгами сделали потом?
– Потратил.
– Еще что обнаружили в сумке?
– Телефон. «Хуавей». Черный.
– Телефон забирали?
– Забрал и потом выкинул.
– Дальше что делали?
– Пошел в соседнюю деревню.
– С сумкой?
– Нет, с деньгами и телефоном. Сумку оставил на том же месте.
Описывает сумку: черная, размером с формат А4.
– В сумке, кроме кошелька, телефона, тетрадей, карандашей, еще что-либо видели?
– Нет.
– Мобильный телефон включали?
– Нажимал на кнопку, но он был выключен.
– Дальше что было?
– Когда шел, подумал: зачем он мне, будут спрашивать, где я его взял. Снял крышку, посмотрел – там сим-карта Life. Я ее достал, сломал и выкинул на правую сторону моста, а телефон на левую. В реку, которая находится между Селицей и Широким. Крышку надел обратно и выкинул.
– С какой целью вы разбирали и выбрасывали телефон в реку? – спрашивает гособвинитель.
– Ну, не знаю.
– Вот вы обнаруживаете вещи и ни с того ни с сего решаете выбросить эти вещи в реку?
– Ну, просто выкинул.
– Еще по сумке. Вы там какие-то вещи идентифицирующие обнаруживали? Документы?
– Нет.
– То есть вообще ничего не видели?
– Вообще.
– Вы обнаружили сумку с 19 до 20. Какое освещение было? Светло еще было? Позволяло вам освещение рассмотреть содержимое сумки? – спрашивает судья.
– Ну да.
– Вы сказали, что в сумке были тетради. Что за тетради это были? Не видели, может, подписаны они были?
– Не знаю, не рассматривал.
– А у вас не возникло желания посмотреть, что это за сумка в канаве, где и телефон, и тетради, и карандаши – чья же эта сумка? Может, вы знаете хозяина и могли бы вернуть?
– Н-нет.
– Вы так часто находите сумки, когда ходите по дороге?
– Нет.
– Так почему же вас не заинтересовало, чья же это сумка? Вы забрали деньги, забрали телефон, а остальное выкинули, не посмотрев, кому же это принадлежит? А может, это родственникам вашим принадлежало бы, знакомым, они дома рвут волосы, ищут пропавшие вещи... Не возникал у вас такой вопрос?
– Нет.
– В кошельке, кроме полутора рублей, больше ничего не видели?
– Нет.
Допрос продолжает гособвинитель.
– Кроме сумки, что еще обнаружили там?
– Кофту.
– Какую?
– Не помню.
– Мужская, женская?
– Вроде бы женская.
– Цвета какого?
– Не помню.
– Может, какие-то особенности были? Капюшон, пояс?..
– Капюшон был... Вроде бы клетчатая...
– Ранее у кого-нибудь из жителей видели эту кофту?
– Нет.
– Дальше что было?
– Пошел в соседнюю деревню, Барсуки. С подругой встретились между Широким и Барсуками, у поворота на озеро. Сходили на озеро, пофотографировались, пошли обратно в Барсуки, там попрощались и пошли по домам. Домой я вернулся часа в 22... Ближе к 23-м.
– Когда и где разошлись?
– В Барсуках на мостике у турбазы, где-то в 21 – 21.30.
– И все это время вы шли домой?
– Еще на почту заходил в Барсуках, выйти в интернет.
– Сколько находились там?
– Не помню.
– Почта работает в это время? – уточняет судья.
– Нет, но там работает wi-fi (у здания можно подключиться – ред.).
– Домой как возвращались?
– Через обратную сторону, через Подвишанье, не через Широкое.
– Скажите, а вы сообщали вашей подруге, что нашли сумку, вещи? – уточняет судья.
– Нет.
– Почему?
– Просто.
– По пути от дома до встречи с подругой и потом по пути домой кого-то встречали из знакомых?
– По пути туда нет, обратно – на почте знакомые сидели.
– Что в интернете делали?
– С плэймаркета игру скачивал. Фотографии загружал во «Вконтакте».
– Те, которые вы сняли с подругой на озере?
– Да.
– Вернувшись домой, что делали?
– Попил чай, покурил, вышел на улицу, вспомнил про эти вещи.
– Когда ходили с подругой, во что были одеты?
– Коричневые кроссовки, коричневые брюки, синяя кофта, синяя кепка.
– Когда пришли, родители ваши что делали?
– Спали.
– Дальше что делали?
– Пошел, взял вещи эти, маме закинул в ветошь кофту эту, а сумку в пакет закинул и в трубу выкинул.
– Какая была вам необходимость возвращаться к тому месту, где остались вещи?
– Ну, даже не знаю...
– Когда ходили, что с собой брали?
– Телефон, сигареты, зажигалку. Больше ничего.
– Сумку тогда открывали?
– Не открывал. Взял сумку и кофту, принес домой. Там взял черный пакет, положил туда сумку, пошел и закинул в трубу под перекрестком между Селицей и Павловичами.
– В трубу заходили?
– Да, метра на два-три.
– В сумке оставалось все содержимое, или вы что-то еще забирали?
– Нет, не забирал.
– А почему выбрали именно это место? Вы раньше прятали что-либо в этой трубе? Спонтанно выбрали место? – уточняет судья.
– Не знаю. Нет, не прятал. Да, спонтанно.
– Скажите, вот вы обнаружили эти вещи. Затем еще возвращаетесь, берете эти вещи... Какая была необходимость закидывать эти вещи в трубу? – спрашивает гособвинитель.
– Не знаю... Чтобы от них избавиться.
– А зачем вам от них избавляться?
– Не знаю... Там мои отпечатки могли остаться.
– А с кофтой что сделали?
– Кофту закинул в шкаф, где мамина ветошь. Шкаф в родительской комнате.
– Кофту клали в пакет, упаковывали?
– Вроде бы нет.
– Вы открывали сумку, брали телефон, кошелек. Ну а кофту какая необходимость была прятать? Про сумку вы объяснили, что могли остаться отпечатки. А кофту?..
– Ну, маме на тряпки, чтобы пол вытирать. Как ветошь.
– Что хранилось еще в этом шкафу?
– Одежда, вещи разные, тоже старые.
– Так какая все-таки необходимость была отдавать, как вы говорите, маме на ветошь эту кофту, если в том же шкафу находилась одежда, которая уже не носилась?
– Не знаю.
– Когда вы принесли туда кофту?
– Около 12 ночи.
– То есть родители в комнате спят, а вы заходите в комнату и кладете эту вещь в шкаф?
– Да.
– Просто открыли и положили? Может, под одежду как-то положили?
– Вроде бы просто положил, точно не помню уже.
– Потом родителям говорили об этой кофте?
– Нет.
– Почему?
– Забыл.
– А кому-то вообще говорили, что взяли сумку, кофту? – спрашивает судья.
– Нет, никому.
Гособвинитель продолжает уточнять события того дня по версии обвиняемого.
– Когда вы, как вы выразились, культивировали гарбузы, в чем были одеты?
– Синие кроссовки, джинсовые шорты, майка на бретельках синяя.
– Пока работали на огороде,кого-то видели? С кем общались?
– Да. Александра С., родственника из Широкого.
– В котором часу?
– В четвертом, наверно.
– Общались?
– Поздоровались.
– Где видели его?
– Он ехал из Павлович.
– То есть дорога просматривается с того места, где вы работали на огороде, раз вы его видели?
– Да.
– Больше никого не видели?
– Нет.
Далее гособвинитель расспросил Валентина об истории отношений с Анастасией Талыш. Тот рассказал, что они вместе учились в школе, вместе поступали в колледж в 2016 году, учились в одной группе. Говорит, где-то с зимы Настя тоже стала постоянно ездить ночевать домой в Павловичи, видел, как ездила, «раза два-три в неделю, может, больше».
– Какие отношения у вас сложились с Анастасией?
– Никаких. Привет-пока, и все.
– Конфликты происходили какие-либо между вами?
– Нет.
– Когда вам стало известно, что она пропала?
– Или в конце мая, или в начале июня... Когда сотрудник милиции написал мне во «Вконтакте» и спрашивал, когда я ее последний раз видел.
– Сотрудник Кировского РОВД? Вы ранее знакомы были?
– Да. Знакомы не были.
– И он вам писал в соцсетях? Каких?
– «Вконтакте» и «Одноклассники». Он много кому писал и мне тоже.
– Вы отвечали?
– Да.
– То есть в тот момент вы и узнали, что она пропала?
– Да.
– А иные поисковые мероприятия со стороны милиции – вам было известно об этом? Может, заходили домой, спрашивали что-то?
– Нет, только когда ее нашли уже.
– Может, родители обсуждали, говорили что-то? Такой резонансный случай, пропал человек в деревне, это обсуждается, наверно.
– Вроде нет, не слышал.
– А что вы ответили сотруднику РОВД, который вам писал? – уточняет судья.
– Точно не помню, но вроде написал, что давно уже ее не видел.
– Но если вы находились на справке с 22 мая... До этого вы же ходили на учебу? То есть видели Настю в эти дни?
– Да, мы с ней домой ехали.
– А почему об этом не сообщили? Это же не так давно было, чуть больше недели.
– Ну все равно же давно не видел.
– Скажите, когда вы узнали о смерти потерпевшей?
– Когда ее нашли, 6 или 7 июня. Ходили сотрудники милиции, опрашивали.
– До того ни с какими вопросами и объяснениями по поводу пропажи Насти не подходили к вам?
– Нет.
– Как вы узнали, где именно ее обнаружили?
– У нас в окно видно это место. Я видел, что там находились сотрудники. Потом я туда ходил, там было пятно какое-то, видимо, там и нашли.
– Сотрудники вас опрашивали до или после того, как вы узнали о месте?
– До того.
– А что за пятно было?
– Ну, там темная земля была. Мы потом с родителями сходили туда. Это за нашим огородом. Рядом куст растет.
– Что там делали?
– Посмотрели, я сфотографировал. Потом отправил во «Вконтакте» в беседу (чат – ред.) с одногруппниками, показать, где ее нашли.
– А зачем вы это сделали?
– Ну, просто.
– Как-то прокомментировали, подписали это фото?
– Нет.
– А в беседе кто-то комментировал?
– Вроде бы нет.
– Скажите, какая вообще была необходимость идти с родителями смотреть то место? – спрашивает судья.
– Не знаю.
– Скажите, вот вы узнали, что пропала девушка, ваша одногруппница, одноклассница. Потом узнаете от сотрудников милиции, что ее нашли мертвой. Идете смотрите то место. Тогда у вас не возникло желания рассказать, что вы незадолго до того обнаруживали сумку с вещами и кофту?
– Нет.
– А не возвращались в трубу, посмотреть, может, это ее вещи?
– Нет.
– Когда к вам сотрудники милиции приходили и опрашивали, сказали о погибшей, почему вы не попытались рассказать им о том, что вы нашли какие-то вещи?
– Ну я уже об этом забыл к тому моменту.
– С родителями у вас как-то обсуждалась эта история? – спрашивает судья.
– Вроде нет.
– То есть вы молча пошли с родителями, сфотографировали место, молча ушли с родителями – да?
– Вроде да.
«Сказали, если я расскажу кому-то, то пожалею, что родился на этот свет»
– Скажите, 9 и 10 июня, на предварительном следствии, вами были даны такие же показания? – продолжает допрос гособвинитель.
– Нет.
– То есть они каким-то образом разнились?
– Да. Меня заставили явку написать.
– Кто вас заставил?
– Сотрудники.
– Каким образом?
– Угрожали, пугали.
– Как они вас пугали?
– Говорили, что если не напишу, то может с моими родителями что-то случиться. Пугали сроками, что посадят меня лет на 25. Говорили, что посадят к «петухам», бомжам, что там из меня из мальчика сделают девочку.
– Когда это было?
– 9 июня.
– Это была ваша самая первая встреча с сотрудниками милиции, когда у вас брали объяснения?
– Ну да.
– Кто-либо, кроме сотрудников милиции и вас, еще присутствовал? Родители ваши?
– Нет
– Где это происходило?
– В Кировском РОВД.
– Сколько было сотрудников?
– Пятеро.
– Назвать их можете, хоть кого-нибудь?
– Нет
– Кто-то один высказывал данные угрозы?
– Все.
– Потом вы с сотрудниками еще встречались, именно с этими? При каких обстоятельствах?
– Да. Когда ездили на место происшествия 10 июня и потом опять в РОВД.
– Фамилии не запоминали?
– Нет.
– В связи с чем выезжали на место?
– Они меня заставили, чтобы я на видеокамеру все показал.
– Кто-то еще там присутствовал 10 июня на месте, кроме вас и сотрудников?
– Еще был следователь, мама и тот, кто на камеру снимал.
– В какой момент вас заставили показать, что как было?
– 9 июня вечером, перед приездом следователя.
– 9 июня вы помните, какие пояснения давали сотрудникам, что рассказывали?
– Рассказывал, что делал 29 мая и что потом лег спать.
– Это каким-то образом фиксировалось?
– Нет.
– Что-либо собственноручно вы писали?
– Да, то, что заставили.
– Вам диктовали?
– Диктовали, и сам придумал.
– Что именно вам диктовали?
– Что я работал на огороде с 14 до 15 с чем-то, встретил Талыш Анастасию, у нас с ней произошла ссора, и я ее убил. Что она подошла сзади, я ее как-то, точно не помню, черенком или рукой зацепил, она упала и задела за дерево.
– А что из написанного вы сами придумали?
– Я уже точно не помню.
– Что на месте вы должны были показать?
– Что она якобы подошла сзади, у нас ссора произошла, я ее ударил, она упала и задела головой за дерево. Потом я ее оттащил туда, где нашли.
– А чем вы ее зацепили?
– Или рукой, или черенком культиватора...
– А вам говорили чем писать?
– Или рукой, или черенком.
– То есть у вас был выбор, или тем, или тем? – удивляется судья. – Или вы сейчас не помните, что говорили?
– Сейчас не помню.
– А где ссора была?
– На приусадебном участке.
– Спрашивали ли у вас причину ссоры? Или вам сотрудники милиции указывали причину ссоры?
– Я сам уже придумал.
– Скажите, когда вы 10 числа встречались со следователем, до прибытия на место следователя видели? Допрашивал он вас?
– Да.
– Кто еще присутствовал?
– Мама, замдиректора колледжа, специалист, который на камеру снимал, и конвоир.
– Какие давали показания во время данного допроса?
– Что якобы я ее убил.
– Скажите, по какой причине на этом допросе вы дали следователю признательные показания, если там и мама ваша была, и представитель колледжа?
– Боялся.
– Чего боялись?
– Что с родителями что-нибудь случится.
– Впоследствии рассказывали, что вам были высказаны угрозы сотрудниками милиции?
– Нет. Они сказали, что если я расскажу кому-то, то пожалею, что родился на этот свет.
– Значит, вас допросили, вы сказали, что убили. Дальше как происходили события?
– Дальше поехали на место, я показал на манекене. Потом приехали обратно в РОВД, меня вызвали в кабинет какой-то и сказали, что общались с судмедэкспертом, что никаких повреждений на голове нету. И придумали, что я ее придушил.
– Это кто вам так рассказал?
– Те сотрудники, которые заставляли.
– Опять все те же пять человек? Они все присутствовали в РОВД?
– А где следователь был?
– Его тогда не было в кабинете.
– И что сотрудники придумали, что вы должны сказать, уточните?
– Что я ее черенком от культиватора задушил.
– Каким-то образом фиксировались эти ваши показания?
– Да, 10 июня допрос в письменном виде, 11-го на видеокамеру.
– Тот же следователь вас допрашивал?
– Да.
– Следователь или мама ваша не выясняли, почему сначала вы сказали одно, потом другое?
– Не знаю.
– Даже мама ваша не пыталась выяснить?
– Мама думала, что меня заставили.
– Когда вы узнали о том, что мама думала, что вас заставили дать такие показания?
– Когда сидел в ИВС, числа 16-го. Тогда приехала мама, адвокат и сотрудник, который экспертизы назначает. Мама с адвокатом начали меня спрашивать, и я ответил, что меня заставили.
– Давайте подытожим. Вы говорите, что 10 июня мама и адвокат не спрашивали у вас о причине перемены показаний, но мама думала что вас заставили. А перед тем, по вашим словам, вы никому не говорили, что вас заставили. А сейчас указываете, что 16 июня вы рассказали маме. Так рассказывали или нет?
– Сразу нет, потом да.
– Подробности рассказывали маме, как вас заставили, почему?
– Да.
– Какие потом были действия, вы знаете?
– Нет. Потом меня где-то 19 июня повезли на место, и я там все рассказал, что меня заставили подписать.
– В присутствии прокурора вы не допрашивались?
– Нет.
– Вы впоследствии каким-то образом смогли узнать фамилии тех лиц, сотрудников РОВД, которые высказывали вам угрозы и заставляли давать ложные показания?
– Нет.
– Знакомились с материалами дела? Читали показания свидетелей, видели, что допрашивались сотрудники милиции?
– Да.
– Кто-то из допрошенных свидетелей являлся хотя бы одним из тех пяти сотрудников, которые вам угрожали?
– Нет, я их фамилий не знал.
В это время взяла слово мать погибшей Насти, Валентина Олеговна.
– У меня только один вопрос. Если набрался смелости убить дитенка, так пусть наберется смелости сказать, как он это сделал! Он забрал у меня частичку моей жизни, забрал ребенка. И он будет жить! А мою дочку мне никто не вернет, – говорит женщина через слезы.
«Я ее мало видел и не рассматривал. Не смотрел, в чем она ходит»
Далее опрос обвиняемого начал вести адвокат Базекин Александр Михайлович.
Отвечая на вопросы адвоката, Валентин Кухарев уточнил несколько моментов. Так, он рассказал, что в вечер после прогулки с подругой он встретил на почте своих знакомых (назвал имена), говорил с ними об играх (видимо, на телефоне – ред.). Также адвокат расспросил его о расположении участка при его доме относительно дороги. Валентин рассказал, что участок забором не огорожен, за огородом поле, рядом, метрах в пяти, находится дорога на Кировск, по которой ездит весь транспорт; остановка автобуса находится от границ участка, по словам Валентина, в трех-четырех метрах. Работая 29 мая на участке, он был где-то в ста метрах от остановки и в десяти метрах от дороги. Валентин подтвердил, что если бы Настя Талыш сошла с автобуса на остановке, то шла бы домой мимо его дома и участка.
Затем адвокат сразу перешел к эпизоду с давлением сотрудников милиции, о котором рассказывал обвиняемый.
Валентин добавил еще несколько деталей к тому, что рассказывал раньше.
По словам парня, его задержали дома 9 июня, около трех часов дня. Приехали двое сотрудников и увезли его в Кировский РОВД, с ним была и мама. Их завели на второй этаж, у мамы взяли разрешение на проведение опроса Валентина с применением полиграфа («детектора лжи» – ред.), Валентин тоже расписался, что согласен. Его завели в кабинет, где был только один специалист. Он задавал разные вопросы. Когда спросил, знает ли Валентин что-то о сумке Анастасии, которая пропала, тот ответил, что не знает. В этот момент «ноутбук запиликал». Тогда сотрудник вышел, вошел конвоир и перевел парня в другой кабинет.
В этом кабинете, где был только стол и стулья, сидели пятеро «сотрудников милиции». Они и заставили Валентина признаться в убийстве. Он написал заявление, что ударил девушку, она упала и ударилась головой.
В кабинете парень находился около трех часов. Где все это время была его мама, он не знал. Затем его отвезли в ИВС в Бобруйск.
На следующий день Валентина снова доставили в РОВД на допрос со следователем и мамой (об этом выше), затем вывезли на место происшествия, где он якобы под давлением показал, как непредумышленно убил Анастасию.
После этого его вернули в Кировский РОВД, завели в тот же кабинет на втором этаже. Там сидели те же пятеро «сотрудников», больше никого.
– Они посидели, помолчали. Потом тот, кто за столом сидел, стал говорить, что они общались с судмедэкспертом, и она сказала, что у нее (погибшей – ред.) нет телесных повреждений на голове, и надо сделать так, что как будто она как-то по-другому умерла. И они мне сказали, что я должен сказать, что я ее придушил.
– Вы визуально их запомнили, этих сотрудников милиции? Если увидите, сможете узнать?
– Да.
Дальше Валентин рассказал, что новое заявление о признании в убийстве он написал минут через тридцать нахождения в том же кабинете, после очередных угроз и давления со стороны сотрудников. Писал снова под диктовку сотрудника.
Судья уточняет:
– То есть 10 июня это происходило уже после допроса у следователя? Это заявление – это было последнее, что вы в том день делали, уже вечером?
– Да. В ИВС привезли, когда уже темно было.
Валентин рассказывает, что на следующий день, 11 июня, конвоиры отвезли его в Кировский РОВД, откуда через какое-то время повезли снова на место происшествия, где он еще раз «все показал», уже в соответствии с новым признанием. Потом вернулись в РОВД, «еще кого-то загрузили и поехали в ИВС». В тот же день его еще раз забирали из ИВС и возили на место, где он показывал, куда выбросил телефон.
– А откуда сотрудники знали, куда вы выбросили телефон? Когда вы им это рассказали?
– Когда меня еще первый раз допрашивали, я просто им все рассказал.
– То есть до фиксации ваших показаний вы все рассказывали так, как вы нам в суде начали рассказывать, я правильно понимаю? Что нашли, что никого не убивали. А вы говорили им конкретное место, где выбросили телефон? То есть они уже знали, вот эти пятеро сотрудников?
– Да.
– Когда вы им это говорили?
– После полиграфа.
– И про сумку вы тогда им говорили?
– Да.
– Но про убийство вы им не говорили?
– Нет.
– И потом уже возникли вот эти первая и вторая версия, первое и второе заявление.
– Да.
– Почему вы, действительно, сразу маме не рассказали, следователю? – продолжает адвокат.
– Боялся, что с родителями что-то случится, – быстро отвечает той же фразой парень. Но потом, говорит, опасаться перестал.
– Были ли у вас какие-то конфликты с погибшей? Когда-либо в одной компании вы отдыхали? В мероприятиях вместе участвовали?
– Нет, не было такого.
– То есть вы вообще не поддерживали общение? Вы знали ее номер телефона?
– Да. Нет, не знал. Не звонил никогда.
– Зачем вы 8 июня сфотографировали то место, где она была обнаружена? Что вас сподвигло?
– Ну, просто хотел показать одногруппникам, где нашли.
– После помещения этой фотографии в чате было у вас там какое-то общение? (по этому поводу – ред.).
– Вроде нет, не помню точно.
Вопросов у адвоката пока больше нет. Зато есть вопрос у матери. Суд дает ей слово.
– Вот объясни, ты нашел ее куртку. Все видели ее в этой куртке, весь колледж, вся группа, все в один голос подтвердили, что это Настина куртка и она постоянно в этой куртке ходила. А ты говоришь, что не узнал. Как ты можешь это пояснить?
– Я с ней практически не общался, и...
– Ну я понимаю, ты не общался, но ты приходил на занятия, ты ее на занятиях видел, в этой куртке видел, с этой сумкой. Это раз. Второе...
– Я ее не рассматривал...
– Ну как не рассматривал? Вот я вижу человека, передо мной все люди сидят, я же вижу, кто в чем одет. Если я постоянно общаюсь... Вот тебя вижу в этой одежде, тебя на следующее заседание привезут, и я скажу, что ты в этой одежде и был. А ты постоянно видел ее в этой куртке. Как ты можешь объяснить, что не узнал? Тем более зная о том, что пропала твоя одногруппница, одноклассница, односельчанка. Ты нашел вещи – и ты не мог сообщить в милицию? «Я вот нашел какую-то сумку, куртку похожую на Настину, приедьте, посмотрите». Ты же взял, закутал в пакет и быстро в сточную трубу. А телефон? «Зачем мне телефон – доказательство? На меня же не подумают так. Зачем мне отпечатки?». Правильно, телефон в одну сторону, симку в другую, а куртку положу...
– Вы можете конкретизировать вопрос, без комментариев? – вмешивается адвокат.
Судья просит обвиняемого ответить на вопрос, как он мог не узнать куртку, в которой постоянно ходила его одногруппница.
– Ну, я ее мало видел и не рассматривал. Не смотрел, в чем она ходит.
– А почему вы ее мало видели? Она что, занятия не посещала?
– Я часто пропускал по состоянию здоровья.
Далее Валентин ответил на вопрос, с кем из группы он дружил. По поводу конфликтов сказал, что их ни с кем не было.
– А как вы учитесь? – продолжает спрашивать судья.
– Плохо.
– Почему плохо?
– Постоянно болею, пропускаю занятия.
– А выбранная вами специальность нравится вам? Вообще учиться там нравится?
– Не очень.
– Почему?
– Не знаю, – пожимает плечами Валентин.
– А чем вы вообще занимаетесь в свободное время?
– В компьютер гуляю, музыку слушаю.
– Доверительные ли у вас отношения с родителями, братом? (Брат обвиняемого учится в Горках – ред.)
– Да.
– Почему тогда вы не рассказали им до вашего задержания, что обнаружили вещи?
– Я забыл про них.
Подробная версия: допрос матери убитой
Ведется допрос потерпевшей Талыш Валентины Олеговны – матери погибшей Насти.
– Скажите, были ли вы ранее знакомы с Кухаревым?
– Да, знала. Спокойный парень. Учились вместе с дочкой в школе. Близко с ним не общались, но знаю. С его отцом мы в школе были одноклассниками. Знала, что мальчик и мальчик, ничего никогда плохого о нем не знала и не думала. Неприязненных отношений не было.
Обвиняемый подтвердил отсутствие неприязненных и родственных отношений с потерпевшей.
Женщина рассказала, что дочь училась средне. Специальность – «технолог переработки сельскохозяйственной продукции». Проживала в общежитии в Жиличах, потом одно время ездила домой, а потом познакомилась с парнем из Бортников, Денисом, и позже стала ездить к нему. К моменту ее гибели они встречались больше года, фактически «жили гражданским браком». Пара ждала ребенка, но оказалось, что у девушки противопоказания к родам, пришлось сделать аборт. Но они продолжали встречаться. Она ездила к нему в выходные, иногда и в будни. Приезжала и в Павловичи – на автобусе либо в полтретьего, либо около восьми вечера.
Были у Насти подруги в группе и в деревне, хорошо общалась с соседями, сидела с соседскими детьми.
Про конфликты в колледже не рассказывала, вообще ни с кем не конфликтовала. У самой матери с дочерью были доверительные отношения, Настя ей в основном все рассказывала.
– А с парнем, Денисом, какие у них были отношения? Жаловалась, может, на него?
– Нет, на Дениса она никогда не жаловалась, у них были очень хорошие отношения. И мама его к нам приезжала, и он нам помогал, огород делали, грядки. Всегда вместе. Никогда не скандалили, когда он к нам приезжал. Если бы у них был конфликт, она бы мне рассказала.
– Настя пропускала занятия в колледже?
– Да нет. Как-то пропустила, и к нам приехал ее куратор. Познакомились, он конфеты принес. Говорит, Настя пропускать стала... Поговорили. Потом позвонил, сказал, что беседа подействовала, все сразу нормализовалось, никаких проблем. Я у нее спрашивала, чего пропускала. Ну, она то к Денису поедет, то на одну пару не явится, то на другую... Но я с ней переговорила, и это прекратилось.
– Она часто в мае приезжала домой в Павловичи?
– Ну, она могла приехать из колледжа и побыть, пока автобус на Бортники не приезжал. Но в основном в мае она была у Дениса, дома редко была.
– Она собиралась ехать к вам, как-то предупреждала? (Речь о 29 мая – ред.)
– У нас до этого с ней был разговор по телефону. Она попросила помочь с денежкой на телефон. Я ей сказала, мол, приедешь – поговорим. Ну а вечером ее не было. Назавтра, утром, мне звонит куратор, говорит, Настя не появилась на занятиях. Я говорю, может, к Денису поехала. Я дождалась мужа, и мы с ним на машине поехали к Денису. Вышел он сам, мама его, Насти у них не было. Денис говорит: «Мы с ней договаривались, что она во вторник приедет к вам домой, а в среду приедет ко мне». Я ему говорю: «Денис, ее нету на занятиях, дома нету. Может, ты что-то скрываешь? Занятия пропустила, может, у тебя прячется?». Потому что я, говорю, буду подавать в милицию. Он говорит, мол, подавайте, мне бояться нечего. Я приехала домой и с домашнего телефона позвонила в РОВД, сообщила, что пропала дочь. Это было где-то после обеда, часа в три.
Последний раз мы с ней виделись перед теми выходными. Она приехала с занятий домой, потом вечером поехала в Бортники.
– А в чем она была одета?
– Ну, обычно у нее были черные штаны, клетчатая рубашка – у нее две было, зеленая и синяя. И вот такая куртка ее, байка, которую она постоянно носила. Капюшон синий, клетчатая, в сине-желтую клетку, с карманами. И кроссовки черные с голубой обводочкой.
– А зачем ей в мае была куртка?
Женщина пояснила, что эта была тонкая курточка, скорее кофта, байка. Дочь всегда ее брала с собой. Также у нее всегда была черная сумка, она везде с ней ходила.
– В какое время Настя вам последний раз звонила?
– Это было 29 числа в обед. Где-то в начале первого. Говорит,нужно денег на телефон, я ей сказала, что приедет домой – обсудим, ну и все на этом, все хорошо было. Потом я пришла с работы, Насти не было. Я подумала, что она решила не ехать сегодня.
– То есть вы конкретно не договаривались, что она приедет в этот день? И поэтому, когда ее не было, вы не волновались?
– Да. Уже утром мне в начале 10-го позвонил куратор, говорит, Насти нет на занятиях.
– А вы дочери звонили после звонка куратора?
– Нет, не звонила, потому что у меня денег не было на телефоне. Я тогда отпросилась у начальницы, сказала, что пропала дочь, пришла домой и стала с домашнего ей звонить. Но оба номера были недоступны. Где-то с 10 до 12 или 13 часов я пыталась дозвониться, но «абонент был недоступен».
– Вернемся к вещам. Что Настя обычно носила в сумке?
– У нее там был паспорт, ученический, кошелек, ключи. Это всегда было при ней, куда бы она ни шла. Ну и там были ее принадлежности, тетрадки и т. д. Телефон тоже всегда был при ней, обычно в руках, но тогда, может, в сумку положила. Также была банковская карточка в кошельке, именная, куда стипендию зачисляют.
– Когда вы узнали об обнаружении?
– Это было шестое число, после обеда, под вечер. Я прилегла в зале, подошел сын мужа и говорит, что, мол, Настю нашли. Я спрашиваю: живая? Говорит: нет, мертвая. Потом приехал наш начальник Следственного комитета, я еще у него спросила, может быть, это не Настя? Он говорит: нет, это Настя. Я спросила, можно ли посмотреть. Он ответил, что там уже не на что смотреть, уже волосы отслаиваются. Потом он мне показал рубашку на телефоне, я узнала, что это ее, зеленая в клетку.
– Еще какие-то вещи показывали вам?
– Потом, через пару дней, показывали кадры с осмотра у Кухаревых. Там была сумка, ее паспорт с обложкой ее сиреневой, ученический, ключи с брелком – все ее вещи, я подтвердила. И показали, как у них на паласе в зале лежит куртка. Я говорю: да, это Настина куртка. Потом уже, когда возили в Следственный комитет, мне показали на экране, как лежала Настя... Там куст стоял, она лежала... Так вот ножки были...
В этот момент Валентина Олеговна начинает плакать и не может говорить. Народные заседатели тоже в слезах.
– Скажите, с того момента какие-то предположения у вас были, что случилось с вашей дочерью?
– Вы знаете, были такие мысли: может, она на какую-то попутку села вместо автобуса... И мало ли, куда-то завезли. Но что может быть жестокое убийство такое – никогда бы не подумала.
Пауза. Валентина снова начинает плакать.
– Но он... Он же на похоронах цветы нес, я их потом с мальчиком еще одним за стол позвала, говорю, идите помяните... Пришел домой, сидел...
– Скажите, на похороны, на поминальный стол много одногруппников пришло?
– Вся группа была, и куратор. Приехали на автобусе из Жиличей. Оказали материальную помощь, дали машину восьмого числа забрать с морга. Мы приехали, но нам сказали: если вы сегодня не собираетесь хоронить, то лучше дома не держать... Сами понимаете. Поэтому поехали 9-го с утра.
– Вы говорите, что вся группа была за поминальным столом, но при этом вы Кухареву предложили помянуть, поскольку они учились вместе...
– Я поясню. Когда уже похоронили, я предложила им остаться на поминки, но представитель колледжа сказала, что они не могут, что учеников нужно обратно везти. Они подвезли нас домой на автобусе, и группа поехала. А вот Валентин с мальчиком еще одним шли с кладбища мимо нашего дома. Я же его знаю, вышла, говорю: Валентин, вы ж учились вместе, зайдите, помяните. Ну там и женщины тоже были. Они зашли, посидели за столом, потом сильно засобирались: за Никитой должен был папа приехать. Они побыли и вышли на улицу ждать папу.
У обвинения нет вопросов.
Адвокат уточняет, договаривались ли они с Настей конкретно, что она приедет домой 29 мая. Валентина ответила, что нет, конкретно не договаривались, она могла приехать, могла нет. Поэтому мать и не волновалась вечером, когда дочери не оказалось дома, не звонила ей и утром до звонка куратора тоже ничего не подозревала.
– Общалась ли ваша дочь с Кухаревым? Какие были отношения?
– Она мне про их какие-то отношения ничего никогда не говорила.
– Вообще его никогда не упоминала?
– Ну было как-то, она говорила, мол, Валентин все время болеет, все на справках и на справках, нас, мол, в колледже ругают, что в группе пропускают занятия, это группе минус.
– А как вы можете охарактеризовать Кухарева?
– Вы знаете, до этого случая я ничего плохого о нем сказать не могла. Парень как парень в деревне, спокойный. Кто его знает, когда узнали, что такое произошло, были очень шокированы, что спокойный ребенок...
– Склонен он был к провоцированию конфликтов?
– Не знаю, я с ним не общалась.
– Ну вы же говорите, что он спокойный.
– Ну я на вид, вот он сидит спокойный... Вы же тоже сидите спокойный, и я спокойная.
– Вы ж меня не знаете, а его долго знали.
– Ну как я его знала... Знала, что живет в Павловичах.
– С первого класса с вашей дочерью он в одном классе.
– Ну и что? Я приходила на собрания, никогда там ничего про него не говорили плохого. Мою Настю он в школе не обижал.
– Они общались, дружили?
– Нет, общение на уровне здравствуй – до свидания. Просто одноклассники.
Опрос продолжает судья.
– Скажите, вам никто никогда не жаловался на поведение вашей дочери?
– Нет, никогда. Все нормально было. Кроме куратора о пропусках, больше ничего.
– Скажите,если бы дочь должна была к вам 29 мая приехать, если она звонила вам с 12 до 13, когда она бы приехала?
– На автобусе в 14.20 – 14.30.
– Она бы успела после звонка вам сесть на этот автобус и приехать?
– Да, успевала.
– В школе, вы указали, ваша дочь с Кухаревым не общалась. А на родительских собраниях, например, какие-то жалобы на Кухарева поступали?
– Нет, не было ничего такого.
Возник вопрос у гособвинителя:
– Скажите, как часто ваша дочь жаловалась вам на пропуски занятий ее одногруппниками?
– Ну, несколько раз заходил разговор об этом. Она жаловалась, что Валентин, мол, часто болеет, на занятия не ходит, их потом ругают. Я ей говорю: ну, Настя, тебе-то что, это же он пропускает, не ты. Она отвечает: ага, а нас потом всю группу ругают, могут что-то со стипендии, мол, снять. Я говорю: Настя, ну это дело преподавателей, куратора, пускай они разбираются. Вы же не пропускаете.
– Когда этот разговор у вас состоялся? – уточняет адвокат.
– Я точно не помню, говорили когда-то. Может, за месяц, может, за два до того, как ее не стало. Потом, когда Валентина задержали, еще ходили слухи, мне кто-то сказал, что якобы преподаватель колледжа мог попросить ее зайти к Валентину и узнать, почему он не ходит на занятия. Но это слухи, я не помню, кто это сказал.Тогда много слухов было: то в одном месте Настю видели, то в другом, и т.д.
Судья хочет задать еще несколько вопросов обвиняемому.
– Потерпевшая указала, что приглашала вас в дом за поминальный стол. Скажите, в связи с чем вы с неким мальчиком согласились пойти за поминальный стол?
– Это из Бобруйска одногруппник, его папа должен был забрать на остановке, и мы с ним шли с кладбища. Ну, нас позвали, и мы согласились.
– А группа ваша вся где была?
– Уехали от кладбища. А мы пошли пешком к остановке. Я с ним просто за компанию пошел.
– Так а почему согласились пойти за поминальный стол?
– Не знаю.
– Скажите, разговаривала ли с вами когда-нибудь Талыш по поводу того, что вы не посещаете занятия. Может, не в мае, раньше. Не было такого разговора?
– Нет, не было.
– Куратор с вами по этому поводу беседовал?
– Да, где-то в начале весны.
– Скажите, а без уважительной причины вы часто пропускали занятия?
– Да.
– Почему? Чем занимались?
– Болел. Просто справку иногда не давали.
– Почему? То есть в обращались в поликлинику своевременно с жалобами на состояние здоровья, но справку вам не давали?
– Да. Не знаю, почему.
– Вернемся к началу вашего допроса. Вы указали, что 29 мая вы находились в дообеденное время дома, потом с 14 до 15 вместе с родителями, которые пришли домой на обед, а потом пошли уже работать в огород. Правильно?
– Да.
– С родителями вы обедали?
– Да, чай пил.
– О чем беседовали?
– Ни о чем особо. Я просто сидел в телефоне. Мама с папой о чем-то разговаривали, я не слышал.
– Скажите, вы все время с родителями в обеденное время, если на справке дома находитесь?
– Да.
– А вы помните, чем занимались 28-го?
– Дома был. Спал. Была температура.
– Целый день провели дома? С кем-то общались?
– Да. Ни с кем не общался.
– А 27-го?
– То же самое.
– Сколько дней вы ни с кем не общались, болея?
– С того момента, как пошел на справку, и... Даже не помню, не знаю. Дядя приходил домой.
– А как вы договорились встретиться с подругой?
– Не помню, или по телефону созвонились, или во «Вконтакте» списались.
– Скажите, вы когда во время обеда, как вы говорите, были в телефоне, чем вы там занимались?
– Играл.
– Интернета дома нет?
– Нет.
– В тот день с 15 до 18 вы, кроме вашего родственника из Широкого, больше никого не видели?
– Да.
– Скажите, во сколько родители приходят на обед и с обеда уходят на работу?
– Бывает по-разному. Могут прийти в 12, уйти в час. Бывает, в час приходят, в два уходят. Могут прийти и в два, уйти в три часа.
– А почему вы запомнили, что именно в тот день, 29 мая, они были на обеде с 14 до 15 часов?
– Я тогда телевизор смотрел.
– Ну и что вам запомнилось?
– Сериал шел, «Лесник», по НТВ. Не помню, во сколько начался, закончился ровно в три.
– О чем серия была?
– Я уже не помню.
– Почему же вам это так запомнилось именно в этот день?
– Ну, на телевизоре когда переключаешь программы, там время показывается и дата.
– Но почему вы запомнили, что именно 29-го – а вы болели и сидели дома уже неделю, – именно в этот день с 14 до 15 вы смотрели сериал «Лесник»?
– Не знаю.
– А с 14 до 15 часов 28 мая вы что делали?
– Дома был. Я целый день дома провел.
– А как часто вы смотрите этот сериал?
– Ну, когда шел, тогда смотрел.
– А 28-го он шел?
– Вроде бы да.
– Но про что был, вы не помните?
– Нет.
Больше вопросов у суда не было.
