Фрагмент карты с историческими названиями нашего города.
Люди рождаются, живут и уходят в иной мир, оставляя после себя потомков. Нередко род продолжается многими поколениями, пока не прервется из-за какого-либо катаклизма. Казалось бы, дома, улицы, а тем более реки, урочища, поселения должны быть долговечнее людей. Но и они, к сожалению, смертны. И исчезают с лица земли нередко по воле или по беспечности человека. Давайте взглянем на карту Бобруйска в его ретроспективе.
Где же та улица, где же тот дом?
Идеологически озабоченные граждане время от времени любят возвращаться к теме наименования и переименования бобруйских улиц. Вот не нравятся им названия с именами Урицкого, Володарского, Свердлова, Кирова и даже Крупской. Вот подавай им новые или хорошо забытые старые – вплоть до Казначейской или Инвалидной начала прошлого века. Однако поборники исторической справедливости не борются почему-то за возвращение из небытия самых первых наименований улиц еще в средневековом Бобруйске, которые ничуть не хуже: Прудовая и Михны Никоновича, Козиринская и Скабина…
Что уж говорить об отдельных и отдельно стоявших исторических зданиях и сооружениях. Последняя война, будучи самой разрушительной в ХХ столетии, пощадила наш город на Березине, оставив в нем целые кварталы купеческой застройки, колоритной еврейской архитектуры, образчиков модерна и эклектики. Но то, что устояло после бомбежек и обстрелов, не уберегли от разрушения временем, сноса под освобождение участков, а то и от увековечения в виде руин в результате сомнительных гешефтов.
Некоторые радетели старины обвиняют в уничтожении материальных памятников средневекового Бобруйска русского царя Александра I, по чьей воле на месте замка, рыночной площади и упоминавшихся выше улиц были возведены укрепления крепости. Но чем лучше мы, принявшие эстафету исторической безответственности и допускающие разрушение доставшихся по наследству сооружений цитадели? Вряд ли выдержат они, построенные, как правило, в первой трети XIX столетия, атаки атмосферных осадков, перепады температур меняющегося климата, набеги современных вандалов. Сегодня уже крепчайший кирпич пороховых погребов, редюитов и казарм на глазах рассыпается, как разваристая белорусская бульба. В печальной очереди к своему концу стоят никому не нужные госпиталь 1820 года постройки, более поздние дом коменданта и другие интереснейшие объекты.
Приходится только сожалеть, что на улицах исторической части города лишь остовом возвышается бывшая гостиница «Березина-Европейская», только развалинами привлекает синагога на улице Чонгарской, хотя деклараций по поводу судьбы обеих звучало немало. Новая история не уберегла от исчезновения Дом учителя на улице Социалистической, крепостную башню в районе речного порта. Похоже, подобный исход ожидает и один из символов Бобруйска – «зеленую библиотеку»-дом купчихи Кацнельсон. Если рушатся здания из суперкирпича Розенберга, то разве устоят образцы деревянного зодчества?
«Зеленая библиотека» запечатлена и на акварели художника Виктора Кнаруса.
Память тоже подвластна разрушению
Смотришь иногда на старинные карты города и понимаешь, какие травмоопасные для нашей памяти времена пережили мы. Ладно, под большевистским прессом амнезия поразила головы наших предшественников, забывших исконные для Бобруйска названия и катившихся вместе с девятым валом революционных переименований. Это тогда, в 1920-1930-х, появились чуть не обязательные для всех улицы Маркса, Энгельса и Ленина, Люксембург, Либкнехта и Ванцетти, Ворошилова, Фрунзе и Буденного, символизировавшие поступь мировой революции. Позднее, по рекомендациям из центра, в знак принадлежности к великому СССР присваивались имена товарищей Крупской, Томского и Кагановича, героев-полярников и отважных летчиков, причем не только улицам и переулкам, но и бобруйским фабрикам, заводам и пароходам. Хотя эти герои в нашем городе на Березине не бывали и вряд ли слышали о нем. И только своевременно принятые решения партии и правительства позволяли освободить топонимику города от недостойных имен.
Но по-любому, уличные аншлаги, шильды предприятий на каждом историческом этапе отражали текущий момент и переживаемый период. Следуя такой логике, надо понимать, что и сегодня названия олицетворяют процессы, происходящие в нашем обществе и мировом сообществе. Если появился в 6-м микрорайоне супермаркет «Техас», то, полагает обыватель, стал американский штат побратимом Бобруйска. Если обосновалось на одной из улиц кафе «Ниагара», то, как минимум, в нем подадут вам американскую индейку с бататом или канадские блинчики с кленовым сиропом, – думает посетитель. Ан нет, нямашака у нас батату с сиропом. А наименования с претензией есть. Не будут ли потомки так же ругать нас, как отдельные из нас поминают советское прошлое?
Куда практичнее, справедливее и самобытнее именовать элементы инфраструктуры и ландшафта города так, как это сложилось исторически. Во времена отсутствия противоборствующих политических партий и культа личности. Ради этого, конечно, следует полазить по архивно-музейным закромам и интернетовским базам-банкам. Или прислушаться к специалистам и прочим лекторам по распространению…
Только живой корень дает поросль
Всем хорошо известна минская Немига – самый привлекающий туристов уголок белорусской столицы. Название улице и району дала древняя речка, которой сегодня и не видно, ибо русло ее заключено в подземную трубу. У нас в городе тоже сбегались к Березине несколько речек и ручьев, но кто о них знает? На устах лишь Бобруйка, давшая когда-то имя поселению у ее впадения в большую реку. Между тем в Бобрую, как еще называли родоначальницу нашего города, впадали в свое время речка Днепрец или Днепрок и Беликов ручей. В Березину из-под высокого берега, на котором стоял замок, текла речка Венча. Выше по течению главной нашей реки находилось урочище Луковский Переброд, известное сегодня как Луки, а ниже за ним – Назарова Пристань, известная как Назаровка. Была еще пристань на реке под названием Стайло.
С XVI века в Бобруйске существовали многочисленные застенки -поселения горожан: Дворец и Старжинка – по берегу Бобруи; Скибовщизна, Лучниковщизна, Красковщизна, Санковщизна, Брилевщизна – вдоль дорог на Киселевичи, Луковский Переброд, Русинское болото и на берегах Днепреца. А были еще в разных местах города Селище и Подлипье, Глонище и Полосенник, Еловый Рог и Осиновый Рог, Песчанка и Глубокий Ручей… А какие «сеножатные» угодья, урочища окружали наш средневековый замок! Блоня и Высокая Гора, Винницкое озеро, которое называли еще Цино, и Винницкий Остров, Глубокое и Дубровка, Долгий Лог или Мычница и Ровец… В сам замок на высоком березинском берегу вели городские ворота-брамы – Подольная, Свислочская, Слуцкая, Прудовая и Киселевская… Чем не названия для современных бобруйских микрорайонов, инфраструктурных объектов – аутентичные, с историей и красивые! Это вам не «микрорайон №7-б» или магазин «Атланта», или «ПерекрестОК», «ПереулОК», «ПодарОК».
Ладно, все это дела давно минувших дней, даже намека на которые на реально существующих картах не найдешь. Но есть же более молодые топографические документы, названия из которых тоже забыты. Между тем, на многих дореволюционных картах были обозначены такие предместья и районы Бобруйска, как Зеленая Корчма, Бойни, Копцы. На предвоенных еще значились Лагерная Слободка, Курляндчики, Грабовники, Станково, находившиеся на территории города. Все они канули если не в Лету, то, наверно, в Березину. И лишь единицы сохранились в народной памяти – Скрипочка да Кривой Крюк, документально и материально, правда, никак не подтвержденные. А ведь неплохо было бы бобруйчанам и их гостям пройтись, например, по улице Кривой Крюк, посетить супермаркет «Подольная брама», посидеть в кафе «Зеленая Корчма» и послушать реальные истории происхождения аутентичных названий. Пока же только магазинчик «Форштадт» в одноименном районе нашего города демонстрирует попытку нестереотипного, патриотического подхода к действительности.
«Вот это и есть наши Копцы», – говорит бобруйчанка из района улицы Маркса Любовь Михайловна.
«Форштадт» – магазин Белкоопсоюза, чтущего историю Бобруйска.
