Многие из бобруйчан давно заметили, что наш город – город слухов в стиле ОБС. Но это не потому, что мы плохие, все из-за нехватки информации. Вот и статья «Мы мирные люди, но…» (о бобруйских бунтах и бунтарях, «ВБ» за 16 января) писалась по слухам, отрывочным наблюдениям и воспоминаниям, и потому там вполне могли быть неточности. Мы надеялись на то, что вы, дорогие читатели, дополните и поправите автора. К счастью, эти ожидания оправдались. Вот некоторые отзывы, пришедшие на эту публикацию.
***
«Про летчиков и циркачей подробно описал Эфраим Савела в своем произведении «Легенды Инвалидной улицы» (Ковганов Владимир).
Спасибо, уважаемый Владимир, благодаря вам довелось еще раз прикоснуться к замечательному творчеству нашего земляка. Но, увы… Севела в основном описывает довоенные события, а у нас в статье шла речь о 50-60-х годах прошлого века. К тому же, не надо забывать, что произведение Севелы художественное, потому и называется «Легенды...».
А вот конфликт еврейского населения с летчиками… Может быть, и до войны были такие же прецеденты. Вот как описывает те события Эфраим Севела:
«…Гилель Манчипудл поймал в кустах Сада кустарей (очевидно, городской парк – авт.) свою сестру с летчиком, и это ему не понравилось. Летчик, так как был военным, а следовательно, тренированным и со смекалкой, успел скрыться, а сестру Гилель стукнул один раз…
Но если бы Гилель только на этом остановился, то, может быть, все бы кончилось хорошо, за исключением недомогания сестры. Но Гилель не остановился. И вот к чему это привело.
Как у каждого самостоятельного человека, у Гилеля были товарищи. Конечно, с нашей улицы. С таким же понятием о женской чести. И такие же дубы – в физическом смысле – как и он. Они стали прочесывать Сад, чтоб найти того самого летчика. Его они не нашли. Но зато всех, кто был в Саду в военной форме, выбросили из Сада через забор, предварительно сунув, как полагается, в зубы. И не только летчиков. Но и артиллеристов, и саперов, и даже пехоту. Без различий рода войск и званий…
Вы можете спросить: кому это понравится, когда его избивают? И я вам отвечу. Никому. И военным летчикам в первую очередь. Так как авиация была до войны гордостью нашей армии и народа, то летчики, естественно, не могли примириться с поражением. Назавтра, построившись в колонну и вооружившись палками (оружие в мирное время не полагалось), они двинулись на город, то есть на центральную улицу, где по воскресным вечерам совершается променад, люди гуляют, одеваясь во все лучшее, и никого не трогают. Конечно, те, кто умеет и любит драться, не гуляют по улице в такой вечер. Их место в Саду кустарей или, в худшем случае, в кинотеатре «Пролетарий», где они в десятый раз смотрят революционную картину «Юность Максима».
Кто же гуляет в воскресный вечер по центральной улице? Старики, почтенные отцы семейств с женами и с потомством. Люди самостоятельные и тихие, мухи не обидят. Они себе спокойно гуляют туда и назад, чинно и чтоб было слышно всем здороваются через улицу, громко икают после сытного обеда, чтоб враги лопались от зависти и, когда у них совсем хорошее настроение, угощают своих детей газированной водой с сиропом.
На них-то и напали военные летчики — гордость армии и народа. И уж тут отвели душу. Скорая помощь потом навалом увозила с центральной улицы, которая официально называлась Социалистической, искалеченных, воющих и стенающих людей.
Военные летчики, одержав победу, снова построились в колонну и отправились на аэродром, грянув свою любимую песню…
Пели ровно пять минут по часам. Потому что колонна уткнулась в преграду. Из Сада кустарей вышли на перехват рыжий Гилель и его товарищи… Они вышли с голыми руками. У нас так было принято. Боже упаси, пускать в дело ножи, или камень, или палку. Это считалось не то что не приличным, а даже позорным. Не надеешься на свои чистые руки — сиди дома и пусть тебя мама бережет.
Бой, как говорится, был коротким, но с кровью. Колонна рассеялась и глухими переулками, точно по уставу, перебежками и по-пластунски добралась на исходные рубежи, то есть к себе на аэродром. А на булыжной мостовой Социалистической улицы осталось пять трупов. И все в одинаковой форме военных летчиков. И исполнены они были чисто, без применения оружия, а голыми руками.
Когда этих летчиков хоронили и траурная процессия двигалась через город в сопровождении конвоя с примкнутыми штыками, местная милиция разбежалась и в город ввели танкистов…
Пять гробов провезли мимо городской больницы, где приходили в себя избитые летчиками старики, и звуки траурного марша сливались со стонами из окон больницы.
Вы, конечно, спросите меня: «И все это сошло вам с рук?»
На это я вам отвечу: «Отнюдь нет».
Эти события имели потом свои, и я бы сказал, политические последствия. Конечно, советская власть от этого не рухнула, но кое-кто — таки да — рухнул.
В наш город срочно выехал из Москвы сам нарком обороны железный маршал Ворошилов…
Ворошилов справедливо расценил то, что у нас произошло, как попытку разбить нерушимое единство армии и народа, и очень многих из начальства по головке не погладил, а наоборот, снял с плеч некоторые головки….
Ни Гилеля, ни его товарищей даже пальцем не тронули. Потому что не было улик. И ни одного свидетеля. Вся наша улица, конечно, знала, но кто может сказать что-нибудь дурное про взрослого самостоятельного человека. Таких нет. По крайней мере, на Инвалидной улице.
Вы спросите: «И рыжему Гилелю ничего не было?»
Я вам отвечу: «Было».
Прошло почти полгода, и уже балагулы поменяли колеса на сани, когда его настигло возмездие. Летчики подстерегли его ночью на темной улице одного и изрезали ножами так, что буквально живого места не оставили. И он пополз домой, выпуская кровь на снег, и этой крови было так много, как у нас на мясокомбинате, когда хотят выполнить план…
Он дополз до родного крыльца, но постучать в дверь не хватило сил…».
***
Владимир Рувимович Вайнерчук, в прошлом кадровый военнослужащий, капитан в отставке, излагает свою версию конфликта летчиков и гражданского населения:
– Я – коренной бобруйчанин, родился на Форштадте, затем учился в СШ №1 и каждое лето много времени проводил на городском пляже в районе санатория имени Ленина. О конфликте с летчиками знаю не понаслышке. Случилось это в июне или июле 1952 года. На пляже криминальные личности (а Бобруйск тогда был криминальным городом) обворовали летчиков. На этой почве между двумя сторонами тут же на пляже произошла драка. Конфликт продолжился в городском парке (он тогда находился на ул. Пушкина, там теперь детский парк). Не знаю, были ли драки в клубе на Форштадте (бывший кинотеатр «Луч).
Чтобы не допустить разжигания конфликта, в него действительно вмешались, но не КГБ, а представители Белорусского военного округа. После этого, как говорили люди, многих летчиков судили судом офицерской чести, говорили, что некоторых уволили со службы за дискредитацию звания офицера.
***
Наш интернет-читатель под ником Анатолий прокомментировал бунт на футбольном поле: «Был на том матче... Играли «Красное Знамя» (Витебск) и СКА (Бобруйск), класс Б, первенство СССР. Судья убегал с поля в сопровождении милиционеров, а в автобус «ПАЗик» бросали камни, и толпа бежала до Дома офицеров за ним. Автобус потом стеклили на «зеркальной фабрике». После этого команды СКА как бы не стало... Потом были «Березина», «Фандок», «Стройтрест», но это уже было первенство БССР. А куда пропал класс Б? Уважаемые ветераны, напомните, кто помнит.
Читатель под ником cjpthwfntkm рассказал о другом бунте, правда, отрывочно: «В 1956 году было восстание заключенных в Бобруйской трудколонии, которая находилась напротив шоколадной фабрики и школы №13».
Бобруйчанка Леся рассказала о бунте по-комсомольски, которому стала свидетельницей. «У старшеклассников планы на «после уроков». Однако велено – и весьма грозно – всем идти на комсомольское собрание. Ну, ладно. Пред собранием мальчик и девочка на пару минут заходят в каждый класс. Собрание организованно начато. «Кто за то, чтоб начать собрание?» И в ответ – тишина... Руки подняты только в президиуме. Неуверенным голосом: «Кто против?» Весь зал дружно поднимает руки. Занавес».
***
Петр Кричко поведал об одном из множества возникавших конфликтов на почве недовольства людей работой общественного транспорта: «Осенью в 1981 году возмущенные жители пос. Черепичный нерегулярными рейсами маршрутного автобуса недалеко от школы перекрыли дорогу. Приехали с райисполкома, РК КПб, весь райотдел Первомайской милиции. Обещанками вопрос был урегулирован».
Еще можно было бы привести аналогичный пример более позднего времени, когда бобруйчане на Форштадте, возмущенные тем, что автобусы плохо ходят и не могут увезти всех желающих, перевернули «тринадцатку».
Из более позднего времени помнится забастовка на заводе ТДиА, о которой писали городские газеты. Может быть, были и другие подобные акции. Главное ведь не констатировать их, а заострить внимание на проблемах, которые их вызывают, чтобы подобное не повторилось.
