А самолет не покинули
Шестидесятые годы. Непонятный гул. В доме все задрожало. А потом наступила тишина.
– Война, война, – раздались крики. Всё побросав, сельчане бежали на улицу.
На краю деревни, практически упершись в стену крайнего дома и перегородив дорогу, стоял самолет. Нельзя сказать, что стоял, скорее, полулежал, так как передняя стойка была сломана и носовая часть где-то на полметра зарылась в землю.
Из дома, с ребенком на руках, выбежала тетка Зина:
– Качаю Гришку, а здесь такой шум. Выглянула в окно, а ничего не видно,
какая-то большая железяка закрыла все окно…
Подбежавшие мужики, стали помогать пилотам выбраться из самолета. Очень тяжело было извлечь штурмана, так как носовая часть машины была наполовину заполнена грунтом, а сам он практически не двигался. Летчика, у него был поврежден позвоночник, положили рядом с самолетом на кем-то принесенное одеяло. – Эй, люди, меня снимите, – послышался голос сверху. Каким -то образом мужики помогли покинуть воздушный корабль и тому бедолаге.
Командир начал кричать на всех: почему не выполнили приказ, почему никто не покинул самолет? Потом все обнялись, постояли некоторое время и сели возле штурмана. Через несколько минут над деревней пролетел вертолет, а еще минут через 15 подъехала машина с командованием части. Экипаж там что-то докладывал, а потом они подошли к штурману. Тот при приближении командира попытался встать и доложиться… Раздался плач. Это был не просто плач – женщины так голосили, как будто на самом деле была война.
Вскоре начали подъезжать грузовики с солдатами. Самолет взяли в кольцо и закрыли высоким брезентовым ограждением. Часа три под этот брезент заезжали машины, что-то там грузили и малым ходом уезжали на аэродром. На следующий день самолет тягачами перетащили через дорогу на поляну возле небольшого озерца и начали ремонт. Нужно сказать, что после прогона двигателей это озерцо выдуло начисто. Оно так и не восстановилось.
Память в нашем подсознании…
– Бомбардировщик ТУ-16, бортовой номер 08, при заходе на аэродром через Титовку, не долетев километров десять, совершил вынужденную посадку между деревнями Величково и Гончаровка. Пробежав километра полтора и оставив на земле траншеи глубиной в полметра, самолет, потеряв по дороге переднюю стойку и зацепив левой плоскостью амбар, уперся в деревню Терешково, где и происходили описываемые события.
Не могу понять одного. Первое касание земли было за шоссе Бобруйск – Могилев. Пробежав метров двести, самолет снова взлетел, оставив под собой братскую могилу погибших в Великой Отечественной войне, а затем было второе, конечное касание. Это что было? Подскок, как это бывает при таких посадках, или же экипаж увидел памятник и сделал это намеренно? Для подскока уже, вроде бы, большая пробежка… Месяца через три грейдерами между Гончаровкой и Терешково соорудили грунтовую взлетную полосу, и самолет, покачивая крыльями и сделав круг над деревней, улетел на аэродром.
К сожалению, не знаю фамилий ни членов экипажа ТУ-16, ни пилота, поднявшего эту махину с такой грунтовки, хотя офицеры всегда были у нас в доме, оставались и с ночевкой, само собой, парились в баньке. Как пацанов, нас больше интересовал самолет. Когда все вечером уезжали, для нас начиналось счастье. Дежурный офицер, со словами «Ничего не трогать!» разрешал нам посидеть в самолете.
… и в нашем сознании
В деревне Терешково отыскал некогда прославленного бригадира местного колхоза Александра Борисовича Ничиполовича. Уж он-то наверняка должен был помнить события своей молодости. И точно, оживился, узнав, что не о надоях и намолотах прошлого пойдет речь.
– Было это перед моим призывом в армию. Самолет сельчане увидели еще над лугом возле Величково – он прошел буквально над стадом коров, пробороздил поле и зацепил крылом амбар. В конце концов остановился, едва не въехав носом в крайнюю хату нашего Терешкова. Наехали военные, стали поднимать носовую часть, подкладывая огромные автомобильные шины. Одного летчика сразу увезла скорая. А самолет в тот же день поставили на переднее шасси и задним ходом оттянули по полю к опушке леса. Огородили проволокой, выставили часовых. Целое лето ремонтировали, даже турбины, по-моему, меняли. После уборки урожая стали укатывать грунтовую полосу. Потом самолет завел двигатели – ох и шуму было! – сделал круг над деревней и улетел… Обсуждая случившееся, односельчане всегда хвалили летчиков, что не упали на деревню, остались живы сами. Я за свои 36 лет бригадирства всякого насмотрелся, всякое на земле случалось. А они ж в небе, и служба у них боевая, – Александр Борисович закончил рассказ, а я подумал, что у летчиков наших были и более трагические финалы.
Дом, в который врезался самолет.
Последний полет экипажей
Вот что повстречалось на одном их авиаторских форумов:
«Эта авиакатастрофа произошла в 1964 году. Погибли командир корабля капитан Уваров, правый летчик майор Лаптев (к сожалению, имен не помню, т.к. самому в ту пору было семь лет). Фамилии еще трех погибших тоже не помню. Два члена экипажа остались живы – при ударе о землю оторвало хвост, где находились борт-стрелок и радист. Мой отец Мамасьян Андроник Сергеевич служил в 200-м гвардейском тяжелом бомбардировочном авиаполку (в/ч 13655) с 1956-го по 1970 год. В 1964 году он был инженером по СД 1 АЭ и тот самолет готовил к полету именно он. Комиссия, работавшая по выяснению причин катастрофы, пришла к выводу, что самолет был технически исправен и произошла ошибка пилотирования… Я учился в первом классе 12-й СШ, начальные классы которой располагались в то время в здании казарм «базы» в служебной зоне. В день похорон занятия в школе отменили. Провожали в последний путь всем гарнизоном. Экипаж похоронен на Минском кладбище. Если попаду в Бобруйск, обязательно разыщу их могилу. Михаил Мамасьян».
Братская могила летчиков в Бобруйске.
Я разыскал упомянутое захоронение. Память немножко подвела форумчанина, так как на мемориальной стене потемневшим золотом по белому мрамору четко написано: «Капитан Уваров Юрий Иванович, 1934-1965; ст.лейтенант Копылов Юрий Иванович, 1936-1965; ст.лейтенант Лаптев Григорий Миронович, 1928-1965; ст.лейтенант Евтихеев Алексей Корнеевич, 1928-1965; ст.лейтенант Хаустов Эдуард Ильич, 1933-1965». Капитан и четыре старших лейтенанта совершили свой последний полет единым экипажем, традиционно состоявшим из пяти человек.
Братская могила летчиков в Бобруйске.
Будто самолеты на стоянках родного аэродрома, неподалеку от этой братской могилы кладбища на улице Минской находятся мемориалы в честь других летных экипажей, погибших при исполнении служебных обязанностей. Первый по времени памятник относится к апрелю 1958 года, когда не вернулись на базу майор Анатолий Иванович Моисеев, капитан Иван Фролович Тремасов, старший лейтенант Михаил Петрович Засимов и лейтенант Николай Васильевич Дзюба: командиру было 38 лет, его коллегам – по 33-23 года. В августе того же года потерпел катастрофу бомбардировщик с экипажем на борту в составе подполковника Павла Панфиловича Морозова, майора Григория Юрьевича Деркача, капитана Геннадия Козьмича Кощеева, старшего лейтенанта Вадима Галеевича Ахметова и сержанта Владимира Порфирьевича Работкина. А зимой следующего 1959 года не дотянули до взлетно-посадочной полосы капитан Иван Семенович Перфильев, старший сержант Петр Михайлович Перфильев и ефрейтор Николай Иванович Бурцев. Затем были относительно благополучные в полетах бобруйских авиаторов 1960-1970-е годы, не считая, конечно, упоминавшегося уже 1965-го. А в 1977 году вновь случилось несчастье: по сравнению со взлетами одной посадкой стало меньше у бомбардировщика, который пилотировали Василий Владимирович Грибанов, Владимир Владимирович Лукьянов, Борис Васильевич Рыков, Юрий Александрович Логинов и Алексей Николаевич Харьков… Сегодня не каждый, кто хочет почтить память защитников нашего мирного неба, сможет сразу найти их могилы в лабиринтах старого некрополя на Минской – я тоже плутал, пока не повстречал смотрителя кладбища Николая Смыкова, любезно показавшего места захоронения летчиков.
Братская могила летчиков в Бобруйске.
