Калитка в этот дворик на тихой бобруйской улице Марии Бобровой открывается перед гостями каждый день. Среди них можно увидеть сына и внуков, друзей и сослуживцев, действующих директоров и ветеранов предприятий нашего города – все идут к Анатолию Аркадьевичу Лиходиевскому запросто и вне каких бы то ни было церемоний. И я с первой фразы телефонного звонка о наступающем первом 10-летии городской Ассоциации промышленников и предпринимателей получил радушное приглашение на аудиенцию к ее основателю и руководителю.
В «Шушенском», где «самое синее в мире Черное море мое»
Двор не поражает насыщенностью современных евроматериалов и евротехнологий на каждом квадратном сантиметре, как это бывает сейчас на городских усадьбах, зашитых от подножной решетки до флюгера на коньке крыши в художественно кованое железо и металлочерепицу. Все вокруг – без излишеств, прочно и надежно, из старых добрых древесины, стали и бетона. Здесь, в материнском доме, будто Ленин в Шушенском, случалось, коротал время молодой Лиходиевский, возвратившись из командировки, с запозднившегося пленума обкома или поездки в ЦК КПБ. Начав партийную карьеру в 1970-м, он последовательно поднялся по ее ступеням от инструктора и заведующего отделом Бобруйского горкома до первого секретаря Первомайского райкома КПБ в нашем городе. Дом на улице имени бобруйской революционерки стал для Анатолия Аркадьевича основным местом пребывания.
Из неизданных пока мемуаров: «В 1963 году приехал в Бобруйск. И настолько он мне стал дорог, что всю жизнь связал с ним. А Первомайский район вообще создавался и формировался при мне и с моим участием. Было много счастливых минут, не обходилось и без каких-то огорчений…».
Сегодня в любом уголке двора ощущаются характер и принципы его хозяина. Планировка огорода – явно со времен его работы в автотранспортном техникуме: борозды выложены бетонной плиткой – они неизменны, как пешеходные переходы на улицах, при том что севооборот на грядках соблюдается. Все по науке, которую очень уважал начинающий преподаватель, потом написавший даже книжку «Применение математических методов в планировании автомобильных перевозок». Окаймляющие тротуар бордюры, металлическая ограда на высоту половины автомобильного колеса вдоль зеленой зоны – это, скорее всего, из времен его военной службы в должности зампотеха батальона. А вот стойки и опоры из стального уголка и деревянного бруска для растений, покрашенные в зеленый цвет, и ни одной сорной травинки на грядках свидетельствуют, что нынешний хозяин прошел школу партийной дисциплины и порядка. В память о родной стороне и о маме – виноградные лозы над головой от крыльца до калитки…
Как бы выбивается из представлений об образцовой культуре земледелия, не подчиняется законам приусадебной агротехники железобетонный забор. Обычный и тяжелый, не в пример изготавливаемым с различными декоративными фитюльками и, как правило, со значительной экономией сырья, нынешним. Вот его вид и не устроил Анатолия Аркадьевича, побывавшего к тому времени в серьезной автоаварии и перенесшего за полгода в больнице, чтобы не потерять правую руку, 11 операций. Грунтуя серую поверхность голубой краской, что была доме, он еще не думал, что этой рукой воспроизведет уголок остающегося родным крымского побережья Черного моря. А чтобы замысел художника был понятен каждому, первое, что сделал почти на сикейровском формате, – начертал слова из любимой песни: «Самое синее в мире Черное море мое…».
Из неизданных пока мемуаров: «…А тут по телевизору передают, что Березовский в Испании приобрел виллу, обзавелся яхтой. Я что, хуже: раз – и нарисовал дворец на берегу, парусник в море, дельфинов над волнами».
Уходя на работу и бросая взгляд на 12-метровую панораму южного побережья, Анатолий Аркадьевич нередко возвращался в мыслях к годам детства, проведенным выше береговой линии, в Крымских горах. Оно пришлось на суровые годы оккупации полуострова фашистами.
Крымская рана еще болит
В мае 2000 года газета «Крымская правда» поместила воспоминания председателя Совета бывших партизан и подпольщиков Крыма Александры Андреевой, в которых есть и такой фрагмент: «Еще мне помнится тихий, скромный Аркадий Лиходиевский. Он был разведчиком, на целые недели уходил на задания, приносил важнейшие разведданные, лекарства, иногда соль и мыло, которые так ценились в лесу. Вместе с ним в отряде была его жена, две сестры и пятилетний сын…». Да, это были родители, тети и сам маленький Толик. После оставления Севастополя защищавшие его моряки частью были переброшены в Новороссийск, другие ушли в партизаны. Весь израненный оказался в горах и отец с матерью Толи. Дед же мальчика по немощности остался в деревне. И был замучен, а затем, не выдавший места нахождения сына, сброшен в колодец гитлеровцами… Будучи командиром разведки отряда, отец часто уходил в поиск, поэтому его родные оставались в гражданском партизанском лагере, находившемся в укромном месте в скалах.
Из неизданных пока мемуаров: «Как на фотографиях, в моей памяти остаются эпизоды, когда в лагерь пришли чернобородые, похожие на греков люди, и сказали, что поступил приказ командования переместиться в другое место. Мы снялись и двинулись за теми проводниками. Затем, помню, небольшая группа, в которой был я один ребенок, отстала. Сели передохнуть, а потом услышали, как впереди затрещали выстрелы. Оказалось, татары-предатели вывели лагерь на условленную с фашистами поляну… Мы же еще две недели скрывались в какой-то балке, где протекал ручей. Есть было нечего. У кого-то в вещмешке нашлась раздавленная баночка меда. Так взрослые в ручье отмывали его от осколков стекла и кормили меня медом. Так и выжил». Пережил ребенок войны немало и других страхов. Когда в метре от них с матерью, спрятавшихся под елью, прошел немец-каратель. Когда, засыпанный листьями, лежал и зажимал руками себе рот, чтобы не закричать… Но помнит Анатолий Аркадьевич и ту радость, с которой услышал крики вернувшихся из разведки взрослых: «Ура! Крым освобожден, Крым свободен!». Отец к тому времени искал их на прежней стоянке и был подавлен сообщением о расстреле мирных жителей. Но потом все случилось как в сказке: через двое суток вышедшие из лесу мама и Толя прямо на дороге встретили главу семьи на подводе.
Из неизданных пока мемуаров: «После освобождения жили в Симферополе, как теперь помню, на улице Бахчисарайской, 56. Отца комиссовали и он работал в райисполкоме. Но вскоре открылись раны и его отправили в ялтинский лазарет, где он и умер… Мама вновь нас с сестрой повела по жизни одна».
На подступах к Бобруйску
Ровно 70 лет назад потерявшая в Крыму мужа и дочь мама Анатолия Лиходиевского вернулась на свою историческую родину – в деревню Прусы существовавшего тогда Старобинского района. Здесь вихрастый подросток окончил семилетку, а в соседней деревне стал первым золотым медалистом – выпускником Чепелевской средней школы. Следует заметить, с тех пор молодому человеку просто нравилось всегда и везде быть первым. Как в учебе и общественной работе на автотракторном факультете Белорусского политехнического института, так и на всех последующих «участках», куда определяла его жизнь.
Из неизданных пока мемуаров: «В общежитии факультета меня избрали председателем студсовета, так три раза мы занимали призовые места во Всесоюзном социалистическом соревновании по постановке быта и отдыха студентов. На институт премия по 10 тысяч рублей приходила. Декан, комендант-женщина были довольны. Я ей говорил: «Ася Васильевна, только не мешайте, и в общежитии будет порядок».
В 1957 году студент автотракторного факультета принял участие в уборке урожая на целинных землях Кокчетавской области Казахстана и тоже был удостоен Почетной грамоты тамошнего обкома комсомола. Когда настало время распределения, декан, а им был первый главный конструктор МАЗа Георгий Михайлович Кокин, без обиняков предложил выпускнику ехать в Бобруйский автотранспортный техникум, который возглавлял строгий и требовательный фронтовик Федор Федорович Аскерко.
Непросто складывалась преподавательская биография вчерашнего студента, тем не мене уже через два года работы Анатолий Аркадьевич накропал вполне академическую рукопись вполне учебного пособия.
Из неизданных пока мемуаров: «Пять лет я отработал в техникуме. А тут, в 1968 году, начались события в Чехословакии. Начали призывать запасников в армию. А у меня уже двое малых детей и в их числе полугодовалый Толик. Собственный возраст вплотную приблизился к тридцати. Однако священная обязанность есть обязанность святая».
Армейскую службу новоиспеченный лейтенант начал в Красном под Молодечно, когда «Пражская весна» пошла на убыль. Служил, как говорится, по специальности – командовал техникой и транспортом в инженерно-строительном батальоне. Начал с наведения порядка в их учете, техническом уходе и ремонте. И вскоре к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции был награжден Почетной грамотой, подписанной командующим Белорусским военным округом. А еще через некоторое время познакомился с ним лично.
Из неизданных пока мемуаров: «Откомандировали меня с группой бойцов на обустройство запасного командного пункта под Острошицким Городком. Лето, мы разделись и работаем. Тут старший на объекте бежит и кричит: всем одеться, прибыл командующий округом! Мы принялись натягивать галифе и гимнастерки. Но из кустов вышел генерал при полном параде и подал команду «отставить». Сориентировавшись по погонам, подошел ко мне и приказал показывать, что сделано. Так я в трусах и с указкой в руках стал докладывать о строительстве моста…».
Именно тогда генерал Третьяк, а это был он – командующий легендарным Краснознаменным БВО, назвал лейтенанта Лиходиевского «главным архитектором», прозвищем, которое оставалось за ним до конца службы. А она с завершением объекта неизбежно подходила к «дембелю». Регулярно наведывался на него командующий, и всегда пояснения ему давал «главный архитектор». Вместе и рыбачили затем на местных озерах. Присмотревшись к офицеру-двухгодичнику, генерал даже предложил остаться ему на армейской службе. Но Анатолий всякий раз говорил «нет», вспоминая о Бобруйске и непочатом крае работы в нем. В качестве последнего довода он привел аргумент, заставивший задуматься командующего: «А если бы вашему сыну мешали идти своим путем к намеченной цели…». Генерал-полковник сдался и только продиктовал телефоны, по которым и после увольнения в запас настойчивый бобруйчанин мог обратиться, «если возникнет необходимость». …Прошло около пятнадцати лет, и неожиданно встреча Ивана Моисеевича и Анатолия Аркадьевича, которая не числилась и в разряде гипотетических, состоялась в… Бобруйске. По какой надобности командующий уже Дальневосточным военным округом генерал армии Третьяк прибыл в город на Березине, неизвестно, но на аэродроме его встречали представители местного военного и партийного руководства.
Из неизданных пока мемуаров: «…Задержав мою в своей руке, Иван Моисеевич спросил, не встречались ли мы где-то раньше? Я буквально доложил, что да, в Острошицком Городке, на строительстве объектов штаба БВО. Реакция была мгновенной: «Главный архитектор!». Немало в тот вечер прозвучало воспоминаний о службе в Беларуси, о ее людях, о рыбалке на озерах…».
Бобруйские ухабы и дороги
Вернувшись в город, где его ждала семья, Анатолий Лиходиевский в первую очередь пошел в ГК КПБ, чтобы встать на партийный учет. Многоопытная заведующая сектором, выполнив все формальности, предложила зайти к секретарю горкома на беседу. И здесь, в кабинете у Леонида Александровича Осиповича, наш офицер запаса получил неожиданное предложение поработать в аппарате городского комитета. Испросив одобрение у жены, уже на следующий день новый инструктор промышленно-транспортного отдела занял свое место за столом.
Из неизданных пока мемуаров: «Буквально через две недели принявшие меня приветливо коллеги вдруг отвернулись от меня. Я ощутил полную отчужденность. Был на грани ухода с нового места работы. И главное, не понимал причин такого поворота. Еще через пару недель отношения стали ровнее. И только много позже узнал, откуда росли ноги. Оказывается, постарались, как всегда, «доброжелатели», наплевшие про меня короба небылиц. Но тогдашний первый секретарь Варивончик разобрался, установил негласно для меня испытательный срок, который я и прошел, не подтвердив содержания сплетней».
Четыре года работал уже Анатолий Аркадьевич в горкоме, поднимал, как принято говорить, промышленность и транспорт Бобруйска. И был устремлен вперед, в будущее. Поэтому захотел учиться в высшей партийной школе. Однако негаданно встретил возражения со стороны заступившего на высокий пост нового первого секретаря горкома Метько. Могилевский обком КПБ все-таки направил Лиходиевского на учебу в Минск, но конфликт с «первым» достиг апогея, когда тот в порыве эмоций бросил фразу: «Пока я буду, ты в Бобруйске места себе не найдешь!». С горькими мыслями уехал инструктор, стал заниматься в ВПШ.
Из неизданных пока мемуаров: «Но после первого семестра меня вызвали в ЦК. Оказывается, горком отзывает меня, чтобы назначить заведующим отделом. Я сразу сказал: не поеду, так как не сработаемся с первым. Товарищи из ЦК пообещали уточнить ситуацию. Через некоторое время опять вызвали – проблем нет, вас ждут. За два дня рассчитался и прибыл в город. В отсутствие первого секретаря Стельмак привел в кабинет заведующего промышленно-транспортного отдела – работай».
Примирение с Метько, против ожиданий, произошло быстро и просто. «С возвращением, блудный сын. Я же тебе говорил, что ты мне нужен, а ты не послушал. Ты нужен и сегодня, иди и работай», – сказал Иван Семенович. «К работе я всегда готов», – сказал Анатолий Аркадьевич. И впрягся в воз, который до районирования Бобруйска с его шинным комбинатом и другими крупными предприятиями тащить было весьма непросто. Тем не менее, третье по счету союзное знамя за победу в соревновании город получил при непосредственном участии в организации этого трудового состязания Анатолия Лиходиевского. Мало того, что он установил по-человечески деловые отношения с руководителями бобруйских фабрик и заводов. Он был вхож, как тогда говорили, в высокие кабинеты министерств, Совмина и ЦК КПБ, где находил общий язык благодаря моментальному проникновению в суть вопроса и обаянию в общении или, как сказали бы сегодня, благодаря харизме.
Из неизданных пока мемуаров: «Соревновался Бобруйск с Могилевом всегда. И вот в пятилетку, когда мы должны взять третье знамя, сырьевую базу нашего мясокомбината отдают Могилеву. Естественно, показатели Соколова потянули бы город назад. Мы с ним едем к министру Гончарову и убеждаем в необходимости изменения контрольных цифр для города. Не в ущерб выполнению плана в целом по Минмясомолпрому итоговые задания перераспределили, в результате город выходил на намеченные рубежи. Данные передали в ЦСУ, о чем, конечно, в Могилеве даже не догадывались. Там уже потирали руки в предвкушении первого места, отобранного, наконец, у Бобруйска».
В общем, и 10-ю пятилетку, которую завершал 1980 год, бобруйчане выиграли у могилевчан. Однако проблемы, нараставшие в индустрии, все больше давали знать о себе. Многие из них были связаны с работой Белорусского шинного комбината. Занимавший в объеме производства продукции города почти половину, он перестал выполнять планы выпуска шин, в результате чего и Бобруйск оказался в роли отстающего. Гигант нефтехимии и город вместе с ним склонялись с самых разных трибун и порядком всем надоели. В конце концов их работу было решено рассмотреть на заседании бюро ЦК КПБ. На БШК прибыла представительная комиссия и три месяца изучала положение дел.
Из неизданных пока мемуаров: «К моменту рассмотрения в бюро ЦК ситуации на БШК первым секретарем горкома был уже Анатолий Тихонович Любченко. Естественно, он еще никак не повлиял на ее изменение, а отчитываться пришлось. На трибуне читал по написанному, нервничал. Тогда со своего места поднялся Машеров, подошел к нему, попросил успокоиться, расспросил о жизненном и трудовом пути. Поинтересовался видением выхода из кризисной ситуации, выслушал предложения Любченко. А когда все узнал, обратился к секретарю ЦК по промышленности Фирисанову: «Сколько раз вы бывали в Бобруйске? Почему ничего из услышанного нет в справке?».
После отрицательных и невразумительных ответов Фирисанова, продолжительного обсуждения путей улучшения обстановки на БШК и в городе на Березине прозвучало историческое, по сегодняшним меркам, предложение Петра Мироновича Машерова о создании в Бобруйске городских райкомов КПБ – для усиления партийного влияния на экономическое и социальное развитие. И именно в октябре 1980-го вышел в свет указ Президиума Верховного Совета СССР об образовании Ленинского и Первомайского районов Бобруйска. Первым секретарем райкома в последнем из них был избран Анатолий Аркадьевич Лиходиевский.
Творчество и талант во всем
Невыносимая легкость бытия всегда претила характеру Лиходиевского. Вот и на новом месте новой для Бобруйска административно-территориальной единицы он энергично и даже с азартом взялся за дело. Индустриальный Первомайский район хоть и был поновее Ленинского в смысле инфраструктуры, но страдал качеством покрытия имевшихся и прокладываемых улиц. Первый секретарь инициировал улучшение такой магистральной, как улица Бахарова. При нем началось интенсивное обустройство поселка Черепичного. Наводился порядок и внутри района: вопреки проектным решениям, под ручным управлением Анатолия Аркадьевича на глазах изменили свою ширину улицы Орджоникидзе, Ульяновская – будто в сегодня смотрел «главный архитектор» более 30 лет назад, задавая параметры последней улице, ставшей поистине проспектом современного района и города. Под стать ему и расположенные на нем здания Дворца искусств, администрации Первомайского района, а также в соседнем – театр имени В.И. Дунина-Марцинкевича и автовокзал, облицованные, между прочим, крымским известняком. Как можно догадаться, не без прямого участия бобруйского крымчанина.
Из неизданных пока мемуаров: «За время работы в районе мы сумели заасфальтировать более 50 километров улиц. Благодаря бурному развитию промышленности в районе объем валовой продукции в городе вырос с 300 миллионов до 1 миллиарда 900 миллионов рублей в год, без малого миллиард в которых приходился на БШК. И все это было результатом плодотворной работы наших кадров. Не могу не вспомнить добрым словом Анатолия Павловича Химаныча, Дамира Абдуловича Калинкина, Германа Савватеевича Югова, Людмилу Михайловну Богатыреву и десятки других настоящих самородков – профессионалов и человечных людей. Все они проникали вглубь решения поставленных задач и возникающих проблем. Поэтому и не надо было никого освобождать от работы».
В стремлении к новому, передовому Анатолий Аркадьевич не изменял своему правилу быть первым. Более 40 лет назад он привез в Бобруйск подсмотренную в Заводском районе белорусской столицы идею Совета директоров, который стал действовать впервые на Могилевщине, а сегодня трансформировался в городскую Ассоциацию промышленников и предпринимателей. После развала СССР бывший первый секретарь райкома, пожалуй, единственный в Беларуси на пустыре создал и возглавил производственно-коммерческую фирму «Импульс», которая более двадцати лет выпускала товары и оказывала нужные населению услуги. Уже на восьмом десятке своих лет неугомонный в творческом подходе к окружающей действительности ветеран организовал беспрецедентный на просторах нашей страны клуб делового общения бывших руководителей «Кіраўнік».
Из неизданных пока мемуаров: «Почитай, 40 лет тому назад завел я первую записную книжку, где скрупулезно отображал динамику подбора, расстановки и передвижения кадров. Сегодня, листая ее, с удовлетворением отмечаю, что из 135 «взятых на карандаш» потенциальных руководителей таковыми не стали лишь десятка два. Остальные работали в органах управления, на предприятиях и в учреждениях не только городского, областного, но и республиканского уровня. Среди них, например, Александр Николаевич Куличков, Федор Михайлович Курс, Владимир Романович Прокошин, Александр Георгиевич Агранович и многие другие».
А еще, как подобает настоящему мужчине, вырастил и воспитал Анатолий Аркадьевич с супругой Валентиной Григорьевной замечательных сыновей – Всеволода и Анатолия, подаривших, в свою очередь, родителям внуков – Глеба, Викторию, Аркадия, Ярослава и Александру. Младший сын Анатолий был главным тренером национальной команды Беларуси по таэквондо, стал первым и единственным в стране обладателем шестого дана. Что касается построенного дома, то он сберег материнский на улице Марии Бобровой, модернизировал его и наполнил вещами, сделанными собственными руками – функциональной и красивой мебелью, маринистической графикой в технике цветного карандаша, модерновыми светильниками. И сад, как память о малой родине, вырастил удивительный. Многое в нем крымской селекции – от черешен до груш, созревающих в июне; от абрикосов и слив на одном дереве до яблони, плодоносящей 13-ю сортами… Вот такой он – гражданин и человек славного города на Березине, собственной жизнью доказавший, что сторицей она, жизнь, воздает лишь пахарю…
Автор и редакция «ВБ» выражают искренние соболезнования семье, родным и близким Анатолия Аркадьевича Лиходиевского. Пусть земля ему будет пухом.
