Перед премьерой в Бобруйске. Сергей Ковальчик - слева.
– Сергей Михайлович, вы приехали в Бобруйск ставить спектакль по пьесе Оскара Уайльда, успели поработать с нашими актерами. Наверняка у вас уже есть своя точка зрения на Бобруйск театральный, на театр в Бобруйске. Какова она?
– Драматический театр в малом городе – в Беларуси, России, неважно, – это большой культурный центр, где жители могут познакомиться с образцами хорошей драматургии. Это, наверное, самое главное предназначение театра в малом городе. Потому что большие города, столицы, они обласканы и антрепризами, и огромным количеством различных театров. Но в малом городе, как правило, театр всегда один.
Ковальчик Сергей Михайлович. Творческую работу начал в Гомельском областном драматическом театре. В 1998 г. по результатам Республиканского фестиваля творческой молодежи был отмечен как лучший молодой режиссер года. С 2000 года работает режиссером-постановщиком в Республиканском театре белорусской драматургии. Имеет ряд творческих работ, которые высоко отмечены как критикой, так и театральной общественностью Беларуси и стран СНГ. Так, спектакль «Адвечная песня» по одноименной поэме Я.Купалы, поставленный в 2002 году на сцене РТБД, получил гран-при международного фестиваля «Славянские театральные встречи» (Беларусь, 2003 год), на VIII Международном театральном фестивале «Мельпомена Таврии» – диплом директора фестиваля актеру Игорю Сигову «За сценическое воплощение глубины славянской души», диплом коллективу РТБД “За актерский ансамбль”.(г.Херсон, Украина, июнь 2006 г.), на театральном конкурсе ХІІІ ММКФ «Лістапад» – диплом актеру И.Сигову от «Народнай газеты» (г. Минск, ноябрь 2006 год). С 2014 года является художественным руководителем режиссёрского курса Белорусской государственной академии искусств. Член экспертного совета по поддержке талантливой молодёжи Специального фонда Президента Республики Беларусь и член экспертного совета по премиям Союзного государства в области литературы и искусства. Имеет множество наград и дипломов, среди которых – почётная грамота Министерства культуры Республики Беларусь (2007г.), медаль Франциска Скорины (2011г.), благодарность Министра культуры Республики Беларусь (2012г.).
Вот я сегодня смотрел сказку, и после наблюдал, как из зала выходят молодые красивые девочки и фотографируются на красивом фоне. Они красиво одеты, они посмотрели спектакль, они выходят одухотворенные. Это очень здорово, потому что в их сердца, в их глаза попадает красота. И когда ребенок с детства растет в атмосфере красоты, он будет стремиться сохранить эту красоту в своем сердце, перенести ее в свой дом, свою семью, на улицы города. И духовная красота, которую должен давать театр, ставя хорошую драматургию, приучая к хорошим образцам драматургии – это, мне кажется, главное предназначение театров в малых городах. Потому что здесь очень скромная культурная среда – я имею ввиду, по количеству массово-зрелищных учреждений.
– Наших актеров и режиссеров – талантливых, неординарных – переманивают в другие города и страны. Эта проблема присуща всему театральному миру?
– Конечно, у любого театра есть трудности, в том числе и проблема оттока кадров. От нас из русского театра в Москву уходят актёры – кто в московские театры, кто в кинематограф. Вот, например, Леша Шедько, наш актёр и рокер, уехал во МХАТ к Дорониной.
– Не кажется ли вам, что уходят лучшие?
– Я не считаю, что уходят лучшие. Уходят те, кому везёт, у кого сложились звёзды, скажем так. И это нормальный процесс, к этому надо нормально относиться.
Точно так же и Моцарт не усидел бы в Зальцбурге, он уехал в Вену. Это нормально. Это естественный ход событий.
– Ну, в нашем театре есть очень достойные актеры, которых пытаются переманить. Но – не уходят…
– Я считаю, что те люди, которые работают здесь, очень преданы театру и трепетно относятся к своей профессии. Это вызывает симпатию и теплое отношение к ним. Такое, безусловно, заслуживает уважения.
– Наверное, вы смотрите на мир не так, как, простите, нормальный человек. Применяется ли увиденное, подмеченное в ваших постановках для того, чтобы зацепить зрителя?
– Всегда, когда я ставлю спектакли в другом городе, я стараюсь прислушаться к городу, понять его пульс, потому что он должен находить отражение в спектакле. Гениальную формулу придумал Вахтангов: «Почему я в этой вселенной, на этой планете, в этой стране, в этом городе, в этом театре, с этими актёрами ставлю эту пьесу? И вот когда ты ответишь на эти семь «Почему?», у тебя уже может сложиться общая картина какая-то, взгляд на спектакль». Поэтому я хожу, сканирую, слушаю, про что люди говорят, как общаются между собой, какие возникают темы разговоров. Т.е. пытаюсь понять, чем живут люди в этом городе. Это для меня очень важный вопрос, ведь эти люди придут в театр, и я должен буду их чем-то зацепить. Посмотрел вчера «Прымаки» и в очередной раз позавидовал таланту Янки Купалы – он сумел найти белорусский сюжет, который настолько живо воспринимается зрительным залом…
– Уайльд прекрасно читается, но нет ли риска того, что кто–то посчитает его в театральной постановке скучноватым? Англичане не понимают наш юмор, мы не всегда принимаем их, и это нормально…
– Конечно, Оскар Уайльд – автор английский, и мне очень интересно, как он будет принят бобруйской публикой, насколько он откроется в своей пародоксальности, в своем ироничном взгляде на мир. Думаю, совсем не воспринять его невозможно, потому что Уайльд – мировой автор. Если бы он был узкоутилитарным, его творчество не дожило бы до наших дней, спектакли по его произведениям не ставились бы в театрах по всему миру до сих пор. Несмотря на всю витиеватость языка, Оскар Уайльд очень понятен зрителю, потому что он поднимает темы, которые будут актуальны всегда, во все времена и эпохи. Вот, например, в этой пьесе Уайльд смеется и иронизирует над тем, как человек, запустив в свою жизнь маленькую ложь, солгав единожды, сам же потом напарывается на следы своей лжи, выросшей до вселенских размеров, пытается от нее отделаться, но он уже порой сам не в силах ее удержать, настолько она «разрослась». И тогда нужно раскаяться, иначе эта ложь поглотит его.
Во время премьеры спектакля "Чей ребенок в саквояже?".
– На кого рассчитана постановка?
– Это «легкомысленная комедия для серьезных людей», т.е. по определению жанра на нее должны пойти люди, которые считают себя серьёзными. В оригинале пьеса называется «Как важно быть серьёзным», мы сделали название более детективным – «Чей ребёнок в саквояже?». Весь спектакль над героями как судьба висит этот саквояж, который только в самом финале раскроет свою тайну, хоть она и так уже будет понятна.
Я стараюсь, чтобы спектакль сплотил зрительскую аудиторию, людей разного поколения. Вот как в данной пьесе. Человечеству всегда была и будет интересна тема любви – каждый ищет для себя ответ, сравнивает со своей историей. И здесь Оскар Уайльд дает развернуться любовной интриге на полную катушку, потому что пьеса очень зрелищная, в ней масса ярких комедийных положений. Кроме того, в ней есть очень четкие интересные характеры. На мой взгляд, это одна из самых лучших мировых комедий.
Каждый режиссер выстраивает свою линию творчества, пытаясь повернуть свое зеркало к миру под каким-то своим углом. Кого-то понимают, кого-то не понимают, кого-то могут понять 40 человек, а кого-то – тысяча. Это зависит от личности режиссера, от выбора материала, от творческого почерка, и, наверное, от каких-то актерских возможностей, которые «взлетают» или «не взлетают» в спектакле. Бывает, что в одном спектакле актёр ну просто парит над сценой, а в другом, как будто с подрезанными крыльями… А кто ж ему «крылья подрезал»? Режиссёр. Он должен дать актёру реактивное топливо, чтобы тот на генеральном прогоне его подпалил и взлетел. Если нет актерской свободы, если режиссерский замысел не проявляется через актёра в первую очередь, то тогда и актёр «мельчает»…
– То есть, важны человеческие отношения. Должны ли они проецироваться на работу?
– Я всегда старался быть с актерами в жизни ближе, а на сцене, в зале – дальше. Потому что нельзя путем силы, страха, навязывать актеру свое мнение. Режиссер имеет одно право – право творческого замысла. И его задача – заинтересовать актера. Если ты начнешь приказывать – всё… Но при этом демократию нельзя допускать до вседозволенности. Каждый должен заниматься своим делом: актёры должны играть, а режиссёр должен быть им зеркалом, ставить, направлять. Если актёр начнёт режиссировать, а режиссёр играть, тогда что ж это будет?! Разруха, как говорил Булгаков. Но при этом, на мой взгляд, атмосфера должна быть дружеской, творческой и доброжелательной. Только в атмосфере доброжелательности актёр освобождается. Он должен сам захотеть на тебя работать. Ведь труд раба неэффективен. Ну, сколько можно держать под страхом? Все равно ведь он не освободится потом на спектакле. А актер должен захотеть работать на тебя. А как ты уже будешь это делать – кнутом или пряником, или совмещая их – это уже выбор режиссёра.
– А лично у вас как? Что ни фильм о том, как ставят спектакль или снимают кино, то режиссер или зверь, или скандалист…
– У меня репетиции идут под моим диктатом, но это диктат не страха, это диктат творческой воли.
– Не понял – ну, да ладно. Больших денег стоить поставить спектакль?
– Могу сказать, что по сравнению с Москвой, Санкт-Петербургом поставить спектакль в Беларуси недорого. Речь идёт не о том, чтобы сделать «по-богатому», мы стараемся создать выразительный сценический образ. Естественно, в тех финансовых «коридорах», которые нам дают директора театров. Мы с художником сразу спрашиваем, сколько у нас есть, чтобы мы фантазировали, исходя из того объёма финансовых средств, которые выделены на спектакль. Нафантазировать можно Голливуд, а потом, узнав сумму на постановку, ты поймёшь, что всё это невозможно.
Все относительно. По сравнению с зарплатой учителя поставить спектакль – это большие деньги. По сравнению с суммой, которую бизнесмен может спустить за вечер в казино – это мелочь…
– В Бобруйске проводится фестиваль национальной драматургии, и он – наша гордость! Знаю, что многие труппы и театры мечтают на него попасть, а вас вот не было. Почему?
– Лично я как худрук национального театра считаю, что мы должны поддерживать фестиваль национальной драматургии, но тут необходимо сотрудничество и с местными органами власти, чтобы они входили и в наше положение. Мы как театр помимо постановки спектаклей, конечно же, должны заниматься продажей билетов, выполнением планов, обязательствами перед другими организациями. Вот в этом году, к сожалению, не получилось приехать к вам в Бобруйск на фестиваль национальной драматургии из-за всех этих моментов. Мы очень хотели на него попасть, до последнего момента ждали, не утверждали репертуар…
Отмечу, что стены вашего театра для меня отчасти родные! Мой отец, Ковальчик Михаил Станиславович, когда-то в течении шести лет руководил этим театром, с 1982 по 1988 годы. Также здесь я впервые вышел на сцену – году в 82–ом или 83–ем, когда мы с мамой приехали к отцу, а мальчик, игравший в спектакле заболел, и я должен был выручить папу. Помню, так стеснялся, не понимал, зачем вообще я там, и зарёкся больше никогда не выходить на сцену! А видите, как все вышло…
– Сергей Михайлович, надеюсь, вы не считаете наш театр и наш город провинцией?
– Считаю, что провинция – это понятие не географическое, это понятие в головах. Кто-то Минск считает провинцией, кто-то Бобруйск, кто-то Москву, а кто-то Лондон. Если ты работаешь честно, по совести, по гамбургскому счёту, то тогда для тебя нет провинции, для тебя есть профессия и высокие образцы её, идеалы, существующие в театре. Можно и в Минске, и в Бобруйске, и в Витебске, и в Тамбове увидеть такой спектакль, который не всегда можно увидеть в столице.