Дрожжи как основа экономического успеха
Ровно за 30 лет до начала нового века бобруйский предприимчивый купец Хонон Райцин построил на окраине города, который еще не оживила стальная струна Либаво-Роменской железной дороги, деревянное здание дрождевого, как тогда писали, завода. Набрал четыре десятка работяг, которые за 8-10 рублей в месяц вкалывали по 18-20 часов каждодневно. Жили в казарме прямо на заводской территории. Владелец исправно получал свои доходы добрых полтора десятка лет.
В 1886 году на смену родоначальнику дрожжевого производства в городе на Березине пришел купец Зусман Рабинович, приобревший завод за 11 тысяч рублей. В 1890-1891 хозяйственном году он был одним из трех дрожжевых в Минской губернии и здесь выпустили 4 тысячи пудов дрожжей на 20 тысяч рублей, что превысило треть всего их объема, произведенного в губернии. После реконструкции 1893 года штат рабочих увеличился до 50 человек, зарплата повысилась до 11-12 рублей в месяц.
Дореволюционная реклама сладостей.
В 1895 году Рабинович продал дрожжевой завод помещику Карлу Незабытовскому (впоследствии министру польского правительства) и его компаньону дворянину Викентию Поклевскому-Козеллу, которые, не останавливая старый, фактически возвели новый, оснастив кирпичные здания новым оборудованием. Здесь уже работали два паровых двигателя и 60 рабочих по 12-14 часов в сутки, за год выпускалось до 800 тысяч фунтов дрожжей, пользовавшихся большим спросом не только в Петербурге и Москве, но и на Украине.
Совсем не сладкая ситуация созрела в городе и на фабрике накануне 1905 года. Революционные события всколыхнули жизнь предприятия, как ложка с сахаром в стакане чая, да и утихли на добрый десяток лет. Зато в 1906 году хозяева расширили завод, присовокупив к нему винокуренное и маслобойное производства, на которых за год выпускалось более 42 тысяч ведер спирта, 7 тысяч пудов льняного и 250 пудов конопляного масла, 36 тысяч пудов жмыха.
За бурные годы развития капитализма в Бобруйске еще пару раз менялись собственники производства. С 1910 года его владельцем стал Спозит, заменивший две паровые машины мощностью 57 лошадиных сил на одну мощностью в 75 лошадиных сил и с помощью немногим более полусотни работающих увеличивший выпуск продукции до 120 тысяч рублей в год. Через три года хозяином завода, разменявшего пятый десяток лет существования, всего лишь за 120 тысяч рублей (вот такое совпадение!) стал его бухгалтер Розовский.
Антоновка народила мармелад
Основными фруктами наших садов — яблоками и отчасти грушами — город на Березине славился всегда. Трудно было их вырастить в капризном климате, коим отличался уезд издревле, поэтому в ходу были в основном два-три урожайных сорта. Первым среди груш была, конечно, сапежанка, завезенная еще в конце XVII века Казимиром Сапегой из Венгрии и распространившаяся по окрестностям из его родового поместья в соседнем Игуменском уезде. Вполне конкурировала среди яблок знаменитая антоновка — ее, кисленькую, сбывали аж в Петербург, в Москву ежегодно отправлялось не менее 10 тысяч пудов.
Дореволюционная реклама сладостей.
Яблоневые сады требовали прилежности и тщательного ухода, который обеспечивали садовники, выписывавшиеся местными помещиками даже из Германии. Особенно известен был урожаями фруктов в уезде пархимковичский хозяин Булгак, разводивший в оранжереях и теплицах и экзотические южные растения. Живую копейку получали с плодов бобруйских садов евреи-арендаторы, отправлявшие яблоки в обе столицы Российской империи. Упакованные в солому и рогожи, антоновка и другие поздние сорта отгружались в сентябре в Москву по 70 копеек — 1 рубль 60 копеек за пуд прямо на месте, менее ценные сбывались в Санкт-Петербург вполовину дешевле на приготовление мармелада и яблочного вина.
Бывая в северной столице, предприимчивые представители дрожжевого завода, только смотрели на продававшийся в овощных и фруктовых лавках в больших количествах мармелад — заграничный из абрикосов и тамошний из земляники, морошки, яблок. В желейных банках и стеклянных бутылках, по 30-35 копеек за фунт и по 40 копеек — 1 рубль 50 копеек за бутылку. Сравнив цены на яблоки на петербургских Апраксином и Щукином дворах, где в основном шла торговля, кто-то из наших земляков прикидывал, что выгоднее было бы производить из кисленьких плодов сладенький мармелад на месте, в городе на Березине.
К началу 1890-х годов, по свидетельствам современников, «…в окрестностях Петровичской школы плодоводства крестьяне обратили большое внимание на разведение садов на своих усадебных землях, так что «в окрестных селах осталось уже немного дворов, которые не имели бы хотя нескольких деревцев на своих огородах. Особенно усердно взялось за посадку плодовых деревьев местное старообрядческое население; помещики взялись за устройство садов с коммерческою целью и разводят, главным образом, антоновку».
И уже у нас, в Бобруйске и других городах Минской губернии, за хорошую отборную антоновку давали по 50-60 копеек за пуд, а случалось, и по 70-85 копеек. Правда, на петербургских привозах за десяток (!) антоновских яблок платили по 20-50 копеек, а то и по рублю. Но такие плоды должны были быть качественными и храниться не менее чем до января. Как говорится, за морем телушка — полушка…
В конце XIX столетия в столицах яблочный мармелад уверенно шел в народ. Сладкое лакомство выпускалось нескольких видов — квадратный, круглый, «клинчиками», фигурный. Но интересно, что продавался он по одной цене, а именно по 10 рублей 80 копеек за пуд. Фасовался мармелад в основном в ящики весом от 5 до 15 фунтов. Конечно, разнообразия, подобного выпускавшемуся известным «Товариществом А.И.Абрикосова и сыновей в Москве», в других городах не было. Все-таки Белокаменная радовала сладкоежек кроме яблочного абрикосовым, ренклодовым, персиковым и другими видами вкусноты. Да и красивая упаковка столичной фабрики говорила о недосягаемости московских кондитерских высот: «Дни нашей жизни», «Лилипут», «Ассорти», «Десертный», «Детский» — в таких коробках выпускало мармелад известное товарищество, 1-фунтовые из которых стоили 32-38 копеек, а 2-фунтовые — 60-73 копейки.
Когда говорят пушки, конфеты не кушают
Вскоре грянула Первая мировая война. Как ни странно, но объемы производства на заводе не упали, а даже увеличились. После свершившейся затем Октябрьской революции завод перешел в руки рабочих, а руководителем его был назначен Геца Фрид.
Из протокола соединенного заседания Совнархоза и отдела снабжения Бобруйского ревкома от 28 декабря 1918 года:
«… Постановили: 1. Сообщение (т. Фрида) принять к сведению. По вопросу об установлении максимума допускаемой выработки – впредь до снесения с продкомами района потребления и выяснения принципиального взгляда центра на расширение деятельности дрожжевого завода – разрешить фабрично-заводскому комитету указанного завода вырабатывать до 500 пудов дрожжей в месяц, руководствуясь тем, что:
- этот предел является тем минимумом, при котором предприятие может безубыточно работать;
- за последний год оккупации эта норма была достаточна для обслуживания близлежащего района».
Затем предыдущего директора сменил С.Л. Гинзбург, проработавший вплоть до остановки завода в 1921 году. Всеобщая разруха заставила законсервировать предприятие на целых три года. И только в июле 1924 года «Белпищетрест» принял решение о его переоснащении и пуске в работу. Тогда же начался ремонт с установкой совершенно нового оборудования. Но и тогда, хотя к этому подталкивал весь ход истории, речи о смене профиля производства не шло. Однако именно тогда фабрика получила свое историческое имя «Красный пищевик», ставшее брэндом нашего города на Березине.
С января 1925 года обновленный завод вступил в строй действующих. К концу года на нем работало более 100 человек, а еще через год они дали стране первую новую старую продукцию — свыше 700 килограммов дрожжей. А 29 мая 1929 года произошло поистине историческое событие — решением Бобруйского окружного исполнительного комитета дрожжевой завод был переименован в «плодоперерабатывающую фабрику «Красный пищевик». Именно с этого времени она начала выпускать первые партии повидла, мармелада и пастилы из яблок и конечно из знаменитой антоновки.
Халвы делали больше, и жизнь становилась слаще
К началу 1930-х фабрика прочно встала на ноги. В 1932 году на ней ввели в эксплуатацию халвичный цех, еще через два года — карамельный, еще через три — дражейный. В 1933 году на предприятии работало 240 человек, 193 из которых были рабочие. По объему валовой продукции, исчислявшейся 7 миллионами 585 тысячами рублями, предприятие лидировало в городе. Вторым с отставанием почти в 2 миллиона рублей шел спиртзавод, располагавшийся тоже на Шоссейной улице. Конечно, помогало работать кондитерам неплохое по тем временам техническое оснащение фабрики. Достаточно сказать, что по суммарной мощности электродвигателей она была третьей после кирпичного завода №1 в Кирпичной Слободке и машиностроительного завода на улице К.Маркса. По стоимости основных фондов, выражавшейся суммой в 779 тысяч рублей, предприятие уступало лишь городской электростанции, построенной на улице Урицкого в годы советской власти. По итогам 1933 года, кондитерская фабрика выпустила 978 тонн различного варенья, 483 тонны мармелада и 461 тонну халвы.
Из докладной записки директора кондитерской фабрики «Красный пищевик» от 2 августа 1944 года:
«Изгнанные Красной Армией немецко-фашистские банды в г.Бобруйске оставили кондитерскую фабрику в разрушенном и сожженном виде…
В 1941 году, т.е. до войны, фабрика имела следующие производства: 1. варочный цех; 2. мармеладный цех; 3. карамельный цех; 4. халвичный цех; 5. дражейный цех; 6. шпарочный цех; 7. сиропный цех; 8. лузгалочный цех.
… К моменту захвата немецко-фашистскими бандами «Красный пищевик» выпускал:
повидла, варенья, джема — 130-150 тонн; карамели разной и монпансье — 120 тонн; мармелада и пастилы — 45-50 тонн; халвы разной — 90-100 тонн; драже разного — 45-50 тонн.
Немцы захватили произведенную продукцию: карамель — 2500 т, мармелад — 5 т, драже — 2 т, халва — 30 т, повидло — 70 т, варенье — 10 т, патока — 340 т, разное пюре — 100 т, сахар — 500 т, растительное масло — 30 т, другое — 50 т.
… Захвачено немцами то, что числилось до эвакуации: пюре «бурачное» — 50 т, эссенция — 2 т, арахис — 3 т, масло сливочное — 0,5 т, шоколад-сырец — 1 т, кунжутное семя — 20 т, спирт — 200 л»…
В 1930-е годы бобруйские сладких дел мастера равнялись на московских и ленинградских коллег. Ведь там выпускались лучшие в СССР кондитерские изделия по рецептурам дореволюционных фабрик А.И. Абрикосова, М. Конради и других. Каждый бобруйчанин был рад привезти в качестве гостинца коробку мармелада «Смоква в тираже» или «Мраморного» производства фабрики «Ударница». В городе на Березине выпускался больше весовой продукт — в деревянных ящиках: яблочный формовый и пластовый по 4 рубля 60 копеек за килограмм. То же самое было и с повидлом: если в больших городах оно фасовалось в стеклянные банки различной емкости, то наше — в основном в 5-килограммовые жестяные банки. Правда, вкус его от этого хуже не был.
В 1940 году бобруйская сладкая продукция отгружалась и в Москву, и в Ленинград, и в Киев. Фабрика работала в три смены, 860 ее рабочих и служащих обеспечивали выпуск до 35 тонн кондитерских изделий в сутки. При этом больше производилось карамели — до 15 тонн, варенья — до 10 тонн, остальное составляли халва, мармелад и пастила — предвестница сегодняшнего зефира.
А потом была новая война, Вторая мировая. И она тоже лишила людей радостей, в том числе и сладких.
После победы в самой разрушительной войне «Красный пищевик» не сразу, но вернулся к своей, долго ожидавшейся бобруйчанами специализации. И даже пошел дальше, освоив выпуск ириса и такого любимого всеми зефира. Покопавшись в архивных документах, с удовольствием вспомнил названия мармелада, конфет, зефира, которые как по эстафете передавались из поколения в поколение бобруйских кондитеров: «Яблочный», «Фруктовый», «Золотой ключик», «Кис-кис», «Бело-розовый» и другие. А еще, по воспоминаниям старожилов, в конце 1940-х-начале 1950-х на улице Бахарова, напротив магазина № 20, стоял ларек от «Красного пищевика». В нем продавали сахарный сироп. Так как сахар был в дефиците, там всегда была очередь… С освобождением Бобруйска от немецко-фашистских захватчиков были предприняты экстренные меры к восстановлению производства, по продукции которого так истосковались люди. Уже в начале июля 1944 года назначенный директором «Красного пищевика» Н.А. Рогожников принял на работу 34 бывших фабричных, 8 специалистов, 20 рабочих, 6 сотрудников администрации. И хоть не досчитались 18 машин и 58 электромоторов, увезенных в Германию, в развалинах кое-что отыскали, восстановили. К концу месяца наладили выпуск сиропов и повидла. А с января 1945 года фабрика начала радовать всех и другими кондитерскими изделиями.