Образцы фотографий мастерской «Модерн» Левина 1914-1924 годов: музыканты военного оркестра.
К началу 60-х годов ХIX века фотомастерские имелись во всех губернских белорусских городах. В Гродно это – ателье И. Штумана, Э. Менцеля и Довнар-Запольского. В Минске – салоны А. Прушинского, Е. Адамович, Якова Брафмана и Альфонса Деплаce. В Витебске – мастерская Серебрина. В Могилеве – мастерская братьев Просольных. Не отставал от губернских центров в овладении светописью и провинциальный Бобруйск.
С камерой-обскурой в новый век
Конечно, трудно ему было соперничать с минскими фотоателье, где «птички вылетали» уже целыми стаями. В начале минувшего столетия фотографических дел мастера базировались в основном на центральных Захарьевской и Губернаторской улицах города на Свислочи, названия своим ателье давали громкие – «Прогресс», «Фантазия», «Рембрандт» и на них похожие, а чаще – собственные имена. Интересно, что среди известных в губернии фотохудожников встречались и особы женского пола – Евна Неваховна Слюзберг, например, жившая и работавшая, правда, в уездном Койданово. Зато среди минских маэстро уже тогда был известен мастерским почерком Моисей Наппельбаум, начинавший у Боретти на Губернаторской и ставший затем мэтром советского фотоисусства. Это объективу в его умелых руках принадлежит один из самых лучших фотопортретов Ленина образца 1918 года.
Образцы фотографий мастерской «Модерн» Левина 1914-1924 годов: группа военных.
Бобруйчанам далековато было до таких высот фотоискусства, но и они кое-что показывали. Количество неизбежно переходило в качество: как в кипах использованных фотопластинок, так и в открытии новых фотомастерских. Город на Березине уверенно лидировал по сравнению с сопоставимыми Мозырем, Слуцком, Борисовом, Оршей, Пинском, не говоря о Рогачеве или Мстиславле, по числу заведений, где остановленное мгновение делали достоянием веков. Любопытно заметить, что высокотехнологичным, по тем временам, ремеслом на всей периферии Белоруссии занимались исключительно соплеменники: Юда-Лейба Бродкин и Лейба Берман в Борисове, Шимон Рендель и Самуил Гамза в Мозыре, Ниссон Нейфах в Пинске и Гирш Клюмин в Речице, Сомор Юхнин в Слуцке и Бина Шляпоберский в Орше…
Дети на медведе. Фотомастерская Козлина на Родионовской , 1913 год.
Что уж говорить о нашем Бобруйске. Сняться «на карточку» желающих здесь было поболе, чем в других уездных городах. В силу своей большей населенности и чрезвычайно эффектно смотревшихся на фото людей в форменных мундирах – военных, чиновников, полицейских, пожарных, на коих был богат город начала ХХ века. И для них старались изо всех сил, осознавая свою миссию летописцев эпохи, бобруйские фотографы. Самыми популярными у горожан и приезжих были салоны «Модерн» Левина и «Ренессанс» Богатина, шли запечатлеться на память люди в заведения Хаи Козлина на Родионовской, Симона Ренделя на Шоссейной, Мордки Гольдберга на Муравьевской.
И как замирали сердца перед взмахом руки с крышечкой, похожим на пасс волшебника. И чудо происходило через несколько дней – непонятно откуда, но на бумаге появлялись изображения главы семейства и его супруги, их детей, не посмевших шалить под строгим оком объектива. Высшей степенью признания пережитого таинства были слова: «Мы здесь как живые!». Будто могло быть иначе… Затем эти фото вставляли в рамочки, помещали в альбомы, посылали родным и друзьям по почте. Не было интереснее занятия, чем рассматривать с гостями, например, снимки, вспоминая тот день, тот год, когда они были сделаны.
Велосипедист Славик Буйницкий. Фотография "Ренессанс" Богатина, 1914 год.
Техника и цены фотографии
Разглядывая старинные фотопортреты, мы обращаем внимание на детали одежды, позы, прически людей, изображенных на снимках, но не всегда уделяем внимание оборотной стороне отпечатков. Между тем, фотографический бланк – это особый мир, со своим языком и символикой, где ничего не изображено просто так, для красоты: все подчинено своим строгим правилам. Фотобланк – это своеобразный «послужной список» фотографа, где литографическим способом напечатаны его имя, название мастерской, адрес (с начала XX века указывался и номер телефона) и, наконец, все награды и регалии, полученные владельцем заведения на различных выставках. Довольно часто, особенно если фотограф работал в столице или другом крупном городе, рекламный текст на бланке дублировался на французском языке.
Впрочем, были знаки, изображать которые можно было только по специальному разрешению. Например, поместить на бланке изображение государственного герба Российской Империи мог лишь фотограф, удостоенный особого разрешения, заслуживший его «особо полезным трудом для общества». Двуглавый орел означал также, что владелец ателье является поставщиком двора его императорского величества. Медали, изображенные на бланке, рассказывали о том, где и когда проводились выставки, в которых участвовал и отличился владелец фотографического заведения.
Бланки были всевозможных цветов: от нежно-розового до темно-коричневого и даже черного с золотой обрезкой по краю, где затейливый шрифт переплетался с растительным орнаментом. Довольно часто на бланках встречаются изображения мольберта, палитры, кистей для рисования, которые должны были подчеркнуть принадлежность фотографа к миру искусства.
К 1890 году использовались следующие форматы бланков для фотографий: миньон, променадный, визитный или «Виктория», будуарный, стереоскопический, «Империал», кабинетный, панель. Наряду с изготовлением фотографических бланков к концу XIX-началу XX века в России были открыты несколько фабрик по производству паспарту, рамок и альбомов для фотографий, хотя часть этой продукции по-прежнему привозилась из Европы.
Образцы фотографий мастерской «Модерн» Левина 1914-1924 годов: группа младших командиров.
Что касается форматов фотографий, то самым популярным был, конечно, визитный – и из-за цены, и из-за удобства формата. Эти снимки заказывали дюжинами и дарили родственникам и друзьям. Также отпечатки формата «визит-портрет» чаще всего помещали в альбомы. Следующими по популярности были кабинетные фото («кабинет-портрет»): их помещали в альбомы и ставили в рамках на стол, вешали на стену. Вот выдержка из письма тех лет: «Маша, ты писала, чтобы я снялся в рост и в фуражке на кабинетную карточку, но я этого не исполнил, так как сняться на кабинетную стоит очень дорого, то я решил сняться в таком виде, т.е. по колени. Здесь и форма видна, и черты лица не мелкие; в фуражке же я счел неудобным. Дюжина таких карточек стоит здесь 3 руб. 50 коп. и притом дается еще одна пробная, поэтому всех я получил 13 штук…».
Образцы фотографий мастерской «Модерн» Левина 1914-1924 годов: фотобланк.
Немаловажен был вопрос о ценах на фотографии. Во второй половине XIX века они стремительно снижались. Скажем, в 1863 году цена на популярные отпечатки визитного формата колебалась от 5 до 7 рублей серебром за дюжину. Отдельные портреты формата кабинетного и большего размера были всё еще дороги – от 3 рублей серебром за штуку. Если фотография раскрашивалась акварелью, то ее цена возрастала в 2–3 раза. С середины 1880-х фотография стала доступна широкому кругу клиентов. Визитные карточки стоили 1 рубль, а кабинетные портреты – 3 рубля за дюжину (цены в ассигнациях). Если заказчик заказывал повторное копирование с готовых негативов, то такие снимки стоили еще дешевле.
Кстати, большинство фотографов в 1880-1910-х годах размещали на фотографических бланках надпись о том, что негативы в фотоателье сохраняются и возможно повторное обращение к ним. Для того, чтобы облегчить последующий поиск, лаборанты иногда проставляли на обороте фотографии мелкими цифрами номер негатива и год съемки.
В 1910-х годах производство бланков значительно сократилось. Вместо роскошного бристольского картона в производстве стали использовать более дешевые сорта бумаги. Искусство фотографического бланка стало угасать и постепенно исчезло, хотя в семейных альбомах – на бланках «визит» или «макарт-портрет» – часто можно встретить фотографии, сделанные даже в 1920-е годы.
Александр Феликсович Мицкевич. Фотография «Модерн» Левина, 1924 год.
