Нет, не зря все-таки архитектуру называют застывшей музыкой. Ведь, действительно, взглянешь в пасмурный день на буквально порхающее в воздухе строеньице, и на сердце становится веселей, будто от веселой песни. И наоборот, строгие линии колонн с антаблементами нередко заставляют задуматься, как какая-нибудь патетическая симфония, о вечном. К сожалению, порой четкая ритмика, заложенное автором настроение едва угадываются под наслоениями следов неблагодарных слушателей, изменивших до неузнаваемости произведения зодчих. Не избежала этой участи и бобруйская архитектура. Причем речь идет не о подвергшихся забвению исторических зданиях, а о вполне современных — ровесниках живущих и ныне людей.
С бельмами на глазах
Если за оценочный критерий принять, как это сейчас принято, количество просмотров в интернете, то в числе самых смотрибельных бобруйских гражданских сооружений окажется жилой дом на перекрестке улиц Минской и Пушкина, называемый в просторечии «скворечником». Заметьте, не театр драмы и комедии имени В.И. Дунина-Марцинкевича, не автовокзал, проектное авторство которых принадлежит известному сегодня отцу кристалла Национальной библиотеки Беларуси и нового музея Великой Отечественной войны в Минске Виктору Крамаренко. Девятиэтажка позднего периода советской эпохи оказалась в центре внимания любителей застывшей музыки с бескрайних просторов глобальной сети.
И пусть знатоки стилей архитектуры относят дом к образчикам брутализма, находят в нем сходство с японским неким аналогом — от этого оригинальность бобруйского дома в городском ландшафте не меркнет и по-прежнему привлекает внимание. Но с некоторых пор креатив нашего города вызывает нескрываемое раздражение у настоящих ценителей архитектурного творчества. И дело здесь в том, что выразительность здания на глазах обезображивается. Как водится, первыми салом по выстраданной зодчим партитуре мазнули жильцы, устроившие разномастные навесы из шифера, подручных материалов над балконами. Как же, не могут стеклянные банки, картонные коробки и прочий домашний хлам храниться под воздействием атмосферных осадков! Вот и получи, страна, весь мир, достопримечательность с бобруйским колоритом.
Образчики «самовыражения» бобруйчан.
Страсть к сверхрациональному использованию общей площади зародилась в наших квартиросъемщиках еще со времен малогабаритных «хрущевок». Всякий уважающий себя хозяин в доме считал долгом застеклить балкон или лоджию, придав таковым дополнительную функциональность. Вот и появился в многоэтажках нездоровый блеск глаз-окон в разнокалиберных оправах. Конечно, никто этот процесс не контролировал и не регулировал. Поэтому каждый владелец квартиры самовыражался как мог. Несмотря на существовавшие нормы и правила, службы архитектурно-строительного надзора. В результате ни о какой гармонии, эстетике архитектурного убранства города говорить не приходилось. Но, может быть, так ему и надо было — типовому строительству? Хотя, если вспомнить, то и тогда, во времена индустриально-панельного домостроения, в том же венгерском Будапеште, других европейских городах застекленный и обшитый вагонкой балкон не увидел бы — только цветы.
С наступлением ХХІ века ситуация как бы поменялась кардинально. Во первых, зодчие, наверно, насмотревшись на издевательства над воплощением своих проектов в жизнь, проявили невиданную доселе гибкость – изначально стали предусматривать в них индустриальное остекление лоджий и балконов. Во-вторых, больше стало реализовываться авторских и нечасто повторяемых проектов, обезобразить натуру которых, по замыслу разработчиков, рука у современных собственников не поднимется. Однако, как говорится, тем не менее… Еще и сегодня незаселенный красавец переменной этажности на углу Социалистической и Гоголя уже получил отметину — бельмо, пусть и в виде пластикового окна с зашитыми сайдингом боковинами.
Уровень культуры не эволюционирует?
Даже кошки с собаками почувствовали, что живут в третьем тысячелетии, лакомясь всевозможными кити-кетами, облачаясь в теплые одежды зимой и поглядывая на досуге за развитием событий в играх на мониторах малолетних хозяев. К сожалению, наши социальная психология, общая культура меняются медленнее, чем мода на прически у пуделей и кокер-спаниелей. Почему, меняя окна своей квартиры, мы не обращаем внимания на уже установленные: порой даже специально в противовес ставим другой конфигурации, цвета, не заботясь об общем впечатлении от здания. А ведь оно — отдельная нота в музыкальном, то бишь архитектурном произведении. Вот и получается в результате бездумного отношения к частному и общему диссонанс, какофония.
Обсудить эту тему наведался к известному бобруйскому зодчему, советнику архитектуры, автору того самого «скворечника» и других заметных в нашем городе сооружений Владимиру Галущенко.
— На мой взгляд, больше следует доверять профессионалам, уважать право на авторское право. Ведь у работников творческого труда окончательный вариант выкристаллизовывается порой из десятков, а то и сотен предварительных. Об этом почему-то забывают, думая, что проект рождается, как деталь на станке с числовым программным управлением. Поэтому, опять же порой, люди, как правило, сильно разбирающиеся в сельском хозяйстве и футболе, с легкостью судят о пропорциях, гармонии и актуальности стиля архитектурного объекта. Облеченные властью при этом дают еще и указания, как правило, по их мнению, ценные. Вот и получается затем, что краснокирпичные ажурной кладки бобруйские купеческие особняки замазываются охрой, а нынче и высокоустойчивым акрилом. Этим самым мы показываем неуважение к труду наших предшественников, не знавших, конечно, современных нам материалов и технологий. Но и мы, повально все штукатуря и закрашивая, потеряем представление об аутентичных вещах.
— Из разряда беспамятного зодчества и так называемые новострои, новоделы?
— Это просто неприятная примета времени. Ведь пристраивают, надстраивают и перестраивают сейчас только с прагматическо-коммерческими целями. При этом не очень озадачиваясь, что и во что превращают. Нарастили этаж в доме на Советской напротив девятой школы, пусть гости города думают, что так и было в начале прошлого века. На той же улице пристроили «крылышки» к дому в стиле сталинского ампира, где внизу кафе, пусть автор первоначального проекта хоть в могиле перевернется, а дополнительные площади получены. А эпопея с домами 1950-годов в начале улицы Минской: и решения принимались верные о создании некоего заповедного уголка, а коммерсанты продавили свое.
Образчики «самовыражения» бобруйчан.
— Владимир Павлович, мне кажется, больше нужно проявлять взыскательности и к новым проектам. А то участки выделяются хорошие, центральные, а на них вырастает потом такое… Или не появляется долгое время вовсе ничего.
— Не самый удачный замысел реализован, считаю, напротив магазина «Виталюр», такая аскетичная архитектура не для центра города. Ведут себя, как собаки на сене, собственники участков под бывшими городским Домом культуры, кафе «Снежинка» и некоторые другие. Нужно почаще вспоминать застройщикам, что здания и сооружения живут дольше нас, людей, и именно по ним будут судить о предшественниках наши потомки.
— Мне представляется, что пример ответственности в отношении к архитектурному облику города всем бобруйчанам подают жители домов на центральной площади. Посмотрите, никаких застекленных балконов, никаких перестроенных первых этажей…
— Очевидно, статус обязывает. Но это и свидетельство того, что бобруйчане вполне вменяемые, адекватные люди. Если уж архитектуру нарекли застывшей музыкой, то они могут сделать так, чтобы звучала она без сбоев, по нотам, начертанным зодчими.
Меня эти слова руководителя творческой мастерской Владимира Галущенко убеждают. А еще больше его партитуры, воплощенные в камне, кирпиче и бетоне.