Николай II на железнодорожном вокзале в Бобруйске, 1904 год.
Наиболее привлекал внимание самодержцев Бобруйск, конечно, на протяжении ХІХ века. В пору строительства и функционирования фортеции на пути наполеоновской армии, дислоцирования войск в первоклассной цитадели, тюрьмы довольно строгого режима и, наконец, крепости-склада. То бишь цари бывали у нас – не один и не раз. Лет 30-35 назад доводилось встречаться с бобруйчанами, которые рассказывали о своих бабушках и прабабушках, подносивших якобы в юном возрасте караваи и цветы монархам. Когда число бесстрашных и симпатичных героинь из воспоминаний перевалило за десяток, решил разобраться в истинных посещениях нашего города первыми лицами Российской империи. Однако времени на это понадобилось аж до наших дней.
1817 год
Первым побывавшим в городе царем, что подтверждается архивными документами, был инициатор строительства цитадели Александр I . В начале сентября 1817 года государь Александр Павлович “удостоил крепость Бобруйск своим посещением”. Поскольку возведение каменных зданий военного назначения в ней к этому времени практически закончилось, глава государства вполне логично повелел установить годичный срок для перестройки в каменные жилых домов и сноса неперестроеннных. Кроме того, он дал указание относительно расширения оборонительного района фортеции, обратив внимание на господствующую высоту к югу от речки Бобруйки, позволявшую в случае штурма неприятелем вести обстрел внутренних частей крепости. Именно тогда монарх приказал построить на этом возвышении отдельное укрепление, получившее впоследствии название форта Фридриха Вильгельма.
Любопытный случай, произошедший во время пребывания Александра І в Бобруйске, сохранил для нас первый официальный историк войны 1812 года генерал-лейтенант Александр Иванович Михайловский-Данилевский: “ В крепости содержался один штаб-офицер за какой-то буйственный поступок. Но комендандант Берг не запирал его в каземат, как это в подобных случаях водится, и позволил ему свободно ходить по городу. Сие обстоятельство доведено было до государя и, когда жена того штаб-офицера подала просьбу императору об облегчении участи мужа ея, его величество сказал ей с улыбкою, в которой изобразилась вся добрая душа его, из которой видно было, что снисхождение начальника крепости было ему приятно, хотя оно и не соответствовало строгости законов: “ Но он не так несчастлив, как вы пишете, ибо комендант смотрит иногда на арестантов сквозь пальцы”. Надобно сказать, что слова сии были произнесены в присутствии самого коменданта, который ожидал, как он сам признался, не отзыва, подобного сему, но выговор за свое мягкосердие”.
1823 год
“ В этом году крепость вновь была осчастливлена 13 сентября посещением его величества”, -- такую запись находим в историческом очерке “Столетие Военного министерства”. Перед высочайшим визитом в Бобруйске в конце мая побывал великий князь Николай Павлович, назначенный пять лет назад генерал-инспектором по инженерной части. По его заключению о состоянии фортеции и ходе работ в ней Александр I принял соответствующие решения – « Монаршая благодарность и многочисленные награды инженерным чинам служили лучшим доказательством благоприятного впечатления, вынесенного его величеством об успешном ходе работ». И на самом деле, к осмотру царем уже были готовы 20 орудийных казематов и 3 оборонительных башни в отдельном нагорном укреплении, 38 орудийных казематов в 1-м, 2-м и 3-м полигонах главной крепости, более 680 саженей казематированной эскарповой стены в обоих местах. Внутри цитадели были выстроены госпиталь на 150 человек, 3 офицерских дома, казармы на 2 батальона, артиллерийские арсеналы, кордегардии, цейхгаузы, провиантские магазины и «острог на 260 арестантов».
1829 год
Место на царском престоле уже четвертый год занимал Николай І, тот самый, что в качестве генерал-инспектора так опекал твердыню на Березине. И своей любви он не изменял ни в этом, ни в последующие годы, бывая в Бобруйске чаще, чем его предшественники. 2 июля ему был представлен на смотре стоявший в городе 5-й Егерский полк, причем государь Николай Павлович “за отличный порядок и устройство”, как значилось в приказе, объявил высочайшее благоволение командиру полковнику Трубачееву и батальонным командирам майорам Ивашкину и Пугачевскому, а также всем обер-офицерам. Нижним же чинам, как свидетельствует архивный документ, пожаловал монарх “по рублю, по фунту говядины и по чарке вина на человека”.
И в том же июле, возвращаясь из поездки по империи, Николай І вновь прибыл в Бобруйск. Вот как об этом писал известный историк генерал-лейтенант Николай Карлович Шильдер: “…Едва выйдя из коляски, он тотчас пошел по работам, хотел все видеть собственными глазами, вникнуть лично во все подробности, все обсудить и всему дать дальнейшее направление. Подобно тому, как в Киеве, здесь также работали пленные турки; государь явился среди занимаемого ими лагеря совершенно один и возвратил многим свободу. В Бобруйске к этому времени доставлено было великое множество турецких знамен; государь поместил часть из них в бобруйский крепостной собор, в память своего здесь пребывания, а прочие отосланы были в Петербург. Император Николай вспомнил в Бобруйске заслуги своего бывшего ближайшего сотрудника по управлению инженерным корпусом (с 1818 по 1825 год) и вместе с тем основателя этой крепости — инженер-генерала Оппермана: 16-го (28-го) июля 1829 года государь подписал в Бобруйске рескрипт на его имя, по которому генерал Опперман возведен был в графское достоинство, «за долговременное неутомимо-деятельное и полезное служение». Пробыв в Бобруйске три дня, император Николай, направив свой дальнейший путь через Могилев, Витебск, Великие Луки и Старую Руссу, прибыл 11-го (23-го) июля вечером в Царское Село…».
Небольшое уточнение относительно этой поездки сделал сопровождавший царя граф Александр Христофорович Бенкендорф: «… Едва успев выйти из коляски, он сразу же направился осматривать работы, входил в малейшие детали с тем, что бы все увидеть и все обсудить для завершения строительства этой большой крепости, которая, будучи только заложена, в 1812 г. оказалась очень полезной. Я видел ее в начале войны с Наполеоном, тогда это были песчаные холмы в форме укреплений. Теперь же она стала образцом прочности и элегантности, как по степени завершенности работ, так и по красоте укреплений и внутренних сооружений — казарм, госпиталей, помещений для генералов и служащих. Кроме того, в крепости росли пирамидальные тополя и другие выбранные породы деревьев. Так же как и в Киеве, здесь на строительных работах использовались несколько тысяч турецких военнопленных. Император в одиночку подошел к ним и стал расспрашивать об их нуждах, он даровал свободу нескольким старикам, которые очень хотели вновь увидеть свои семьи.
Во время нашего пребывания в Бобруйске из главной квартиры нашей армии, расположенной по ту сторону Дуная, прибыл курьер с неприятельскими знаменами, взятыми в Силистрии и в сражении у Кулевчи. Их принесли на площадь перед квартирой императора, а затем направили в Петербург. Исключение было сделано для одного из них, которое было помещено в гарнизонной церкви в память о пребывании здесь императора»
1833 год
«… в этом году случилась временная перемена в моей службе. Весной государь делал смотр в Бобруйске 1-му пехотному корпусу и был очень недоволен 1-ю кавалерийскою дивизиею, в особенности 2-ю бригадою, состоявшею из гусарских полков Сумского и Клястицкого; первым командовал полковник Арцышевский, а последним — полковник Ильинский. 1-я же бригада состояла из Петербургского и Курляндского уланских полков; последним командовал полковник Лангель, служивший до того в Конной гвардии, а первым не помню кто. Дивизиею командовал генерал-лейтенант Ланской, прежде командовавший Иркутским гусарским полком, в то время, когда я начал службу в одной с ним дивизии. Государь, возвратившись в Петербург, немедленно призвал к себе полкового моего командира барона Оффенберга и приказал ему ехать в место расположения 1-й кавалерийской дивизии и произвести следствие, отчего лошади этой дивизии очень худы и дурно выезжены. Так как полковой командир не имел адъютанта, а генералу одному ехать нельзя, то Оффенберг выпросил у великого князя Михаила Павловича взять меня с собой, и мы поехали прежде в Ковно, где был штаб дивизии…», -- так вспоминал о нахождении в городе на Березине Николая I участник войны с турками, а впоследствии композитор Николай Иванович Бахметев
1830-е годы
«Государь император изволил выехать из Москвы в ночь с 3-го на 4-е сентября, и прибыль в кр. Бобруйск 5-го числа, в 5 часов пополудни. На другой день, 6-го числа, его величество осматривал Бобруйскую крепость и нашел все крепостные верки в отличном порядке. За сим государь император, осмотрев Полтавский пехотный полк, изволил найти оный в отличном во всех отношениях состоянии... », -- читаем в журнале «Сын Отечества» 1851 года.
А вот как вспоминал рассказ своего отца о посещении цитадели на Березине Николаем I Исраель Копелев:
--Когда он увидел своими глазами дикости и жестокости Николая, он проклинал его имя. А было это, когда царь прибыл к нам в Бобруйск на большие маневры. Это был прекрасный летний шаббат, теплая погода, настоящая красота. Весь город, все евреи и неевреи, ушли к казармам, чтобы увидеть царя и наблюдать маневры. Территория, где они происходили, была ограничена веревкой. Люди часами стояли и смотрели, как военные стреляли из пушки; как кони преодолевали препятствия; солдаты бежали, бросались на землю и стреляли из ружей. Было много интересных событий. Стало темно. Маневры продолжались. Царь, конечно, был впечатлен. Маневры завершились. Он потер руки и сказал: “Добрые воины, очень хорошо, отлично!”
Когда отец рассказывал это, слезы душили его. Он покраснел, как огонь, его лицо пылало, и он, стуча по столу, выкрикнул: «Клянусь, если бы у меня был пистолет, я бы пристрелил его как бешеную собаку, прямо перед моим народом..!».
1840-е годы
Интересное свидетельство приводит Григорий Эренбург из Санкт-Петербурга:
--… Царь Николай I часто приезжал в Бобруйск контролировать реконструкцию военной крепости. Во время одного из его визитов, где-то в 1840-х годах, местные власти выдали ордер на красивых молодых женщин, которые должны были встать по маршруту следования кортежа. Прошел слух, что еврейские девушки тоже оказались в тех рядах, чтобы “обслуживать” офицеров. Евреи Бобруйска пришли в ужас. Чтобы защитить своих дочерей, они обезобразили их, обрив и измазав смолой их головы.
1904 год
Последний российский император не раз бывал в Бобруйске. Вот что, например, записал Николай II в своем дневнике в 1904 году: «…В 10 час. подъехали к ст. Березина; на жел.-дор. путях были выстроены 157-й пех. Имеретинский и 158-й пех. Кутаисский полки с пулеметною ротою. Вид людей был отличный. Оттуда поезд пошел к станции Бобруйск, где таким же способом смотрел 2-ю бригаду 40-й дивизии — полки 159-й Гурийский и 160-й Абхазский. Они представились еще лучше. Принял несколько депутаций и в 12 ½ отправился по направлению к Минску. Погода была ясная, 10° мороза, но с ветром. Остановились на ночь у станции Михановичи. Вечером дула буря».
1915 год
Как известно, в 1897 году в рамках экономии военного бюджета Бобруйская крепость была упразднена. Это означало, что она более не будет иметь гарнизона и вооружения, а ее сооружения — поддерживаться в оборонительном состоянии. Крепостной флаг, поднятый в 1811 году генералом Игнатьевым, был торжественно спущен. На территории бывшей крепости по-прежнему располагались военные склады, а в ее казармах разместились два полка (Имеретинский и Кутаисский) и штаб 40-й пехотной дивизии. Для этих войск был построен по типовому проекту военного ведомства величественный храм, освященный в честь святого Георгия Победоносца. В 1915 году в церкви присутствовал на службе государь император Николай II.
Позднее, в 1916 году, последний царь делал смотр войскам в Бобруйской крепости. А потом грянула революция.
Александр Казак.