Наталья Леонтьевна Найдун, мама автора статьи. Довоенное бобруйское фото.
Бобруйчанке Галине Иосифовне Гудеевой — 83 года, и уже лет десять она является постоянной подписчицей «Вечернего Бобруйска». Галина Иосифовна — не только преданный читатель газеты, она активный, неравнодушный человек с большим жизненным опытом и хорошей памятью о событиях, для многих ставшими уже далекой историей… Такие люди для газеты — находка, и потому мы с удовольствием печатаем сегодня воспоминания Галины Иосифовны Гудеевой о военных днях нашего родного Бобруйска, о судьбах людей, живших и живущих рядом с нами.
Бобруйск, 1952 г. Автор материала Галина Иосифовна Найдун (по мужу Гудеева).
***
«Некоторые моменты Великой Отечественной войны и день освобождения Бобруйска от немецко-фашистских захватчиков запомнились мне на всю мою жизнь… Когда началась война, мне было 10 лет. Я вместе с моим братом Ваней и мамой Натальей Леонтьевной жила тогда по ул. М. Горького, 43 (рядом с площадью Ленина). Моя мама Наталья Леонтьевна Найдун была очень добрым человеком и, как могла, помогала людям во время войны. Например, мама прятала в войну у себя двух евреек, одной было примерно лет 40, второй — 16. В то время в городе немцы расклеивали объявления: мол, если в какой-то семье прячут евреев, то всю семью будут расстреливать. А мама не только их приютила, но и помогла выбраться из города: сначала провела через мост на Березине, который охранялся немцами, старшую женщину — до деревни Бабино, а на другой день — младшую. После освобождения Бобруйска старшая еврейка пришла к нам и рассказала, что она попала в деревню Бортники (или Михалево), ее там приняли добрые люди, и потом она всем в деревне шила одежду. О судьбе 16-летней евреечки, к сожалению, ничего не было известно, говорили, что она могла погибнуть.
***
Когда начали бомбить город, мама меня и брата отвела в деревню Петровичи, где жили родственники. Помню, мы с братом Ваней и другими детьми пошли в лес собирать землянику, Ване тогда было 6 лет. В лесу деревенские дети показали нам гнездо с птенцами. Когда уже уходили домой, Ваня решил еще раз посмотреть на то гнездо и... пропал. В ту ночь был сильный дождь, гроза, все родные, соседи долго искали его по лесу, звали. Но бесполезно.
Потом Ваня рассказывал, что страху он в ту ночь в лесу натерпелся!.. Утром вышел в поле, где росла рожь, а тут едут цыгане на повозке. Он испугался их и побежал, но цыгане догнали его и привезли в другую деревню, Околица. Родные уже успели оповестить всех в окрестности, что пропал мальчик, и вот одна женщина из Околицы догадалась, что это, видно, и есть тот мальчик... Только через три дня Ваня вернулся в Петровичи.
Мама наша узнала об этом происшествии только потом...
***
Помню ту страшную ночь, когда немцы жгли военнопленных в крепости. Нам видно было, как крепость охвачена огнем, были слышны выстрелы. Назавтра в городе все только и говорили об этом, что тех, кто убегал, расстреливали.
В 1943-м году немцы разместили по соседству с нами в частных домах каких-то людей, которые, как потом выяснилось, помогали немцам. Эти люди передали моей маме записку, якобы, для партизан, что они хотят перейти в партизанский отряд. Мама им поверила, так как они собирались по вечерам и все время осуждали немцев, были ими недовольны.
Бобруйск, 1946 г. Старший сын тети Веры — Шерснев Федор Андреевич был в партизанах.
В деревне Обча жила мамина сестра Вера Шерснева, которая имела связь с партизанами, а ее старший сын Федор был партизаном. Мама вшила мне в платье эту записку и сказала, чтобы я отдала ее тете Вере. Когда я пришла в деревню Каменка, навстречу мне вышли два немца с автоматами. Я сильно испугалась, но они меня не тронули.
А еще через некоторое время (я уже передала записку и вернулась домой в Бобруйск) к нам немцы привезли тетю Веру и сделали у нас обыск. Тетя Вера успела передать, что ее сдал полицай из деревни, что она сейчас находится в крепости и в ближайшее время ее отправят в Германию. Еще она сообщила нам, что немцы забрали ее среднего сына, Виктора, ему было всего 13 лет. Когда после окончания войны группу карателей судили, Виктора вызывали на суд как свидетеля... Мама напекла из картошки драников, и мы с братом пошли в крепость, чтобы передать еду тете Вере. Брат увидел, как немцы вели колонну женщин в сторону вокзала Березина. Он подбежал к тете Вере и хотел передать ей наши драники, но немцы заметили и крикнули: «Цурюк!»
После войны тетя Вера вернулась домой, но очень больная. Она рассказывала нам, что их выводили в лагере на мороз раздетыми, обливали водой, кормили очистками… И через полгода после возвращения домой тетя Вера умерла.
***
В начале июня 1944 года мама приняла к нам в дом беженцев — семью Басыгиных из Рогачева, женщину с двумя детьми, которые приехали на повозке. 28 июня прошел слух, что ночью будет сильная битва в городе. Много людей стали уходить из города — кто шел пешком, кто ехал на повозке… В том числе и мы с Басыгиными. Шли пешком, а все необходимое везли на возу.
На месте, где сейчас находится 26-я школа, был переулок, который соединял улицу Горького с Минской. На этом переулке стоял молодой человек, кажется, партизан или подпольщик. Он всех останавливал и советовал, чтобы все возвращались домой и сидели лучше в окопах, так как ночью будут освобождать город, и немцы будут отступать, и большая битва будет именно за городом. Все его послушали и вернулись домой.
Всю ночь мы сидели в окопах вместе с соседями. Эта была страшная ночь. Немцы, отступая, заминировали большие дома в Бобруйске. Весь город был в огне, горела 18-я школа, горели все дома на площади Ленина.
На рассвете 29 июня мой брат, ему было тогда 9 лет, все время бегал и смотрел в подворотню. Часов в пять или шесть утра он прибежал и громко крикнул: «Наши едут на лошадях!»
Мы все вышли на улицу и с радостью встречали воинов-освободителей, это был самый радостный день в моей жизни".
Галина Иосифовна Гудеева, ул.50 лет ВЛКСМ. Фото из семейного архива.