Северный город Няандома, Архангельская область.
Последний раз он приехал ненадолго в 1976 году, уже с женой, дочерью. Я же к тому времени еще был студентом. Тогда в разговоре я спросил у него: «Скажи, брат, что ты на Севере нашел? Там же холодно…».
Он ответил: «А ты знаешь песню «Самоцветов»: «Если ты полюбишь Север, не разлюбишь никогда»?»
Песню я, конечно, знал, она тогда была очень популярна. Но вот подстрочного ее смысла не воспринимал.
Мое знакомство с Севером
Прошло еще 25 лет, брат больше не приезжал. И тогда, решив, что если «гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», в дальний путь отправился я. Это было в 2001 году. Ехал и мечтал попробовать северной ягоды морошки, увидеть полярное сияние... И, конечно же, хотелось получить ответ на вопрос: чем же так подкупает Север некоторых людей?
В тот приезд морошки ни у брата, ни у его знакомых не нашлось, северного сияния тоже не приключилось. Зато я увидел, что северные селенья, в частности, станция Ивакша, где брат жил с семьей — это настоящий «медвежий угол». Удивляло, как здесь еще законы соблюдаются? Это у нас деревушки за окном поезда мелькают через каждые пять минут, а там можно проехать и 20, и 30, и 50 километров, и нигде не увидеть хотя бы одинокой избы. Связь с большой землей ненадежна. Там и теперь мобильные телефоны не работают. До белорусского разносолья и сегодня еще далеко. Если кому-то требовалась срочная медпомощь, останавливали двигавшийся в любом направлении поезд и везли больного или в город Няндома (90 км), или в Плесецк (чуть ближе). Но городки эти небольшие, 20 и 10 тысяч населения, способны ли там оказать качественную медпомощь?
… Время нашей встречи неумолимо шло к своему финалу. Свидимся ли еще? Брат уже готовился отметить 60-летие, к тому времени он был пенсионером: северный коэффициент плюс работа в лесу позволяли ему выйти на пенсию в 50 лет. После 50-ти он еще некоторое время работал, но получал мизерную пенсию. И я снова задал ему вопрос: стоило ли ехать в эту глушь, чтобы на старости лет прозябать почти в нищете?
«А я особо не переживаю, — ответил брат, — у нас есть тайга, она нас прокормит: грибы, ягоды, дичь, рыба… Не умрем». Зато посетовал, что уже несколько лет нет хорошей зимы, с настоящими северными морозами. В тот момент, в январе, за окном было минус 24.
Спустя 10 лет
Прошло чуть больше 10 лет. Уже нет в живых ни брата, ни его жены. Жена, хотя была моложе брата на 8 лет, ушла из жизни раньше, в 2005-м. Он — три года назад. Оба — после инсульта. Но мне кажется, что живи они в другой местности, где им могли бы оказать квалифицированную медпомощь, у них были бы шансы оправиться от болезни.
И вот снова я еду на Север, теперь на могилу брата. Оказалось, что в прежний мой приезд, зимой, Север многое от меня скрыл. Тогда в Ивакше улица была как улица, со снежными сугробами. А теперь, без белого покрова, она оказалась сплошь заросшей дремучей травой. По краям у ветхих заборов — деревянные тротуары-доски, это чтобы весной и осенью грязи меньше цеплялось к обуви. Зато некоторые дороги разбиты так, что на них даже танк забуксует. Раздолбанную шинами деревенскую улочку «ремонтируют» сами жители, подсыпая в ямы корчи, опилки, сучья и прочий хлам. От этого улица выше уровня домов почти на метр.
Все изменилось и в укладе жизни людей. В минувший мой приезд здесь вовсю работал леспромхоз. Теперь леспромхоз ликвидировали. А значит, работы у людей нет, разве что на железной дороге да какими-нибудь сторожами, потому молодежь уезжает в большие города.
Землей так, как у нас, не занимаются. Хотя многие сеют пророщенные картофель, капусту, в теплицах — помидоры и огурцы и получают неплохие урожаи. Но теплицы по сравнению с нашими куда скромнее.
Очень много в Няндоме вот таких деревянных бараков, какие прежде были у нас в районе «ФанДОКа».
Северный райцентр
О названии города Няндома ходит байка. Будто бы жил здесь некогда человек по имени Нян. И всякий люд, когда нужно было заночевать, стучался в его дом и спрашивал: «Нян дома?». Но я, зная, как у нас в Беларуси зачастую города и веси называли по рекам, на которых они расположены (Березино, Бобр, Брожа, Брожка), высказал иную версию: там протекает река Няндомка. По ней, скорее всего, и назвали город. Подтверждение этой версии нашел и в Википедии. Там же написано, что слово «няндома» — финно-угорское и означает «богатая земля».
В Няндоме сейчас живет около 30 тысяч человек. Как и в Ивакше, здесь прежде были леспромхозы, деревообрабатывающие предприятия, теперь остались одни пилорамы. Большая птицефабрика с мощной инфраструктурой тоже год назад, после перехода из рук в руки, окончательно закрылась. Городу от нее остались пятиэтажки и Дом культуры.
Промышленность сдает позиции по всем фронтам. Есть бизнес в обслуживающей сфере, но масштабы его скромные. А потому молодежь рвется в крупные города — Вологду, Архангельск. Прежде всего, в Вологду — она ближе. Не любят Архангельск и за его более суровый климат. Хотя общая тенденция потепления коснулась и Севера: теперь и зимние, и летние месяцы не такие, как 20-30 лет назад, когда зимой было очень холодно, а летом — очень жарко.
Отсутствие градообразующих предприятий видно по всему, прежде всего, по облику Няндомы. Газоны на улицах никто не скашивает, они зарастают травой до пояса человека и выше. 2-хэтажное здание местной администрации выглядит убого, асфальт на площади перед ней — словно после минометного обстрела, весь в колдобинах. По вечерам здесь гуляет молодежь, и утром на асфальте стоят и лежат бутылки, убирают их только ко второй половине дня.
В Няндоме трава на улицах в пояс человека.
ЖКХ здесь не дотируется, а на улице много собак
ЖКХ здесь, насколько я понял, не дотируется, потому моя племянница с мужем только за отопление и воду в 3-хкомнатной квартире в зимнее время платят 7 тысяч рублей в месяц (более 200 долларов в эквиваленте), и это при совокупном доходе около 20 тысяч рублей в месяц и при двух детях-учащихся. Горячая вода в кранах — только в отопительный сезон. Летом здесь люди ходят в бани — коммунальные и собственные. В городе много частных домов, очень много 1- и 2-хэтажных бараков, какие прежде были у нас в районе «ФанДОКа». И у бараков такой же убогий вид, какой был у наших. Правда, есть и современные постройки — новые богатые коттеджи. Дачи тоже есть, но они по внешнему виду тоже уступают нашим.
На улицах много собак, в основном лайки и их помеси. Но, как мне показалось, они добродушнее наших дворняг: друг с другом не дерутся, на людей не лают, за котами и машинами не гоняются. Люди тоже добродушные. Хотя властям не верят, но говорят об этом без злобы.
Рядом с городом проходит линия газовой магистрали, но в городе природного газа нет. Не знаю причин этого, но местные говорят: власть проворовалась, вот денег на газ и не хватило. Люди отапливают частные дома в основном дровами, котельные и ТЭЦ работают на угле и мазуте.
Как раз в период моего приезда шла подготовка к местным выборам. Но, как меня уверили родственники, почти никто не верит, что они пройдут честно. Все заранее определено, говорят они, и главой города станет прежний мэр. А потому многие на выборы не идут. Кстати, и во время выборов мэра Москвы участие в них приняли 32,07 процента москвичей. Не эта ли причина столь низкой активности?
Но вот и заканчивается время моего пребывания в суровом краю. На могиле брата я словно поговорил и поспорил с ним о Севере. И с чувством какого-то облегчения иду на вокзал. Морошки и в этот раз я не попробовал, полярного сияния не увидел. И Север так и не раскрыл мне свою тайну…
Александр МАЗУРЕНКО. Фото автора.
Райцентр Няндома, Архангельская область: время здесь словно остановилось.
РАНЕЕ НА СЙТЕ: