— Анатолий Павлович, как вы попали в Бобруйск впервые?
— После окончания института меня направили в Сумы (Украина) на завод по выработке натурального каучука. Затем, когда там запасы сырья выработали, было перераспределение, и меня направили в Чехов, недалеко от Москвы, на регенератный завод. Там работал мастером, начальником смены. Потом в Чехове открыли филиал НИИ шинной промышленности, и меня, как подающего надежды специалиста, взяли туда младшим научным сотрудником. Жизнь текла размеренно. Впереди ожидала защита кандидатской диссертации, я уже выбился в старшие научные сотрудники, обзавелся семьей, росли дети, построил хороший дом. И это рядом со столицей.
Но вдруг директор НИИ говорит мне: «Тебя хотят перевести главным инженером на какой-то завод». Я ничего не знаю. А недели через две распоряжение из министерства: откомандировать в Бобруйск. Директор НИИ не хотел, чтобы я ехал, и я всячески противился. Но в то время у члена КПСС особенно не спрашивали желания. Пришлось ехать. Это было в 1962 году. Как я позже узнал, директор Бобруйского регенератного завода Шведов где-то меня высмотрел и стал «выбивать» к себе.
Приехал в Бобруйск. На регенератном заводе тогда работало человек 150. Как раз в это время начиналось расширение предприятия, строительство новых цехов и производств. Шведов вскоре поехал в Москву, будто бы временно, в командировку, а на деле оказалось, что навсегда. Через пару месяцев нам сообщили, что он уже работает на Московском шинном заводе.
Мне поначалу пришлось исполнять обязанности и главного инженера, и директора. Потом утвердили в должности директора. За 9 лет, что я отработал тогда на заводе РТИ, были построены и введены в эксплуатацию цеха: стройматериалов, бризола, формовой техники, релина, рукавный, шиноремонтный, подготовительные цеха и т.д. Количество работающих выросло до 5.000 человек, а после присоединения Борисовского завода РТИ и вывода его из кризиса численность возросла еще больше. Предприятие стало занимать первые места в соревновании по министерству нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности СССР.
А потом меня министр пригласил в Москву на должность заместителя начальника главка по производству, и там я отработал 8 лет. Эти годы были успешными, регулярно отчитывался в Кремле, и ни разу мне не сделали замечания…
— А потом было ваше второе пришествие на РТИ…
— Все произошло неожиданно. Как-то я спешил на совещание в свое министерство, там мне надо было выступать, и перед входом в зал меня останавливают двое: «Мы за вами». «Кто вы?» Оказалось, это секретарь бобруйского горкома партии Метько и секретарь ЦК КПБ Дементей. «Есть решение, — говорят они, — о вашем возвращении в Бобруйск». Я, как когда-то, всячески сопротивлялся, находил веские аргументы. Неужели, спрашивал, там никого нельзя найти. Мне ответили, что на РТИ завал.
Сама мысль об отъезде из Москвы казалась нелепой: здесь квартира, дети устроены, зарплата нормальная, перспективы…
Но потом министр вызывает и прежде, чем начать разговор, распорядился прислуге: «Принесите нам чай». Я понял: если разговор с чаем, значит, дело плохо. Мое сопротивление ничего не дало, пришлось ехать.
На заводе заканчивалось строительство, оставалось отлаживать производство, развивать социальную сферу. За 4 года, что работал здесь «по второму кругу», мы одержали все, какие только возможно было, победы в соревновании, проводимом отраслевым министерством, получали знамена, премии. Снова жизнь наладилась.
Но вот в 1981 году меня приглашает к себе на беседу первый секретарь горкома партии Борозна и говорит, что надо выводить из кризиса ПО «Бобруйскшина». Я снова не соглашаюсь: столько сил и энергии отдал на то, чтобы «Резинотехника» нормально работала, а теперь, выходит, ее надо отдать другому и все начинать сначала, не спать ночами, работать по 12-14 часов. Нажим партии и на этот раз преодолеть не удалось. Борозна угрожал, что меня вообще лишат работы, если я не соглашусь. Может быть, брал на испуг… В общем, с 1981 года я стал генеральным директором «Бобруйскшины».
— Вы коренной россиянин, но почти всю жизнь прожили в Беларуси. Не было желания хотя бы на пенсии переехать в Россию, Москву?
— Было. Как-то пожил там два месяца. Но знакомых уже нет, идти некуда, а в столице страшная суета, от которой я отвык. Плюнул и вернулся назад.
— Как вы думаете, через те изменения, которые начались с перестройкой, нужно было пройти или можно было обойтись без них?
— Думаю, надо было пройти. Другое дело — как, чтобы были минимальные потери.
— Что для вас ОАО «Беларусьрезинотехника»?
— Работа там — это серьезная веха моей жизни с точки зрения приобретения руководящего опыта. Чтобы быть хорошим руководителем, нужно много работать, в совершенстве знать производство, понимать людей, знать, что им дорого. Очень важно, чтобы люди тебе поверили. Все эти качества я обрел в Бобруйске.
— Как вы оцениваете процессы, происходящие на ОАО «Беларусьрезинотехника» сегодня?
— Не хотелось бы вдаваться в анализ, нужны реформы или нет, это государственная политика. Но многое зависит от руководства. Прежде, чем что-то проводить, например, акционирование, следует задуматься: кому это нужно? Ну, создали на многих предприятиях акционерные общества, а это никому ничего не дало… С другой стороны, сегодняшние руководители ОАО «Беларусьрезинотехника» достойны уважения. Директор Михедов — опытный работник, начинал еще при мне; главный инженер Русецкий — кандидат технических наук, опытный инженер, на мой взгляд, работает неплохо. Думаю, они в состоянии вывести предприятие на более высокий уровень.
Александр МАЗУРЕНКО. Фото автора и из семейного архива А. П. Химаныча.